Знахарь - Марина Александрова

— Мне нужно как можно скорее добраться до Емельяна Сварова. Он человек мирный и всегда готов мне помочь, тем более, что живет в такой глуши, куда полиция, разыскивающая меня, не доберется, и нам с Дианой будет безопасно там некоторое время, — сказал Филипп, крепко обнимая невесту.

— Да, ты прав, некоторое время вам надо где-то схорониться, — сказал Олег. — Я помогу вам с переездом и провожу до Екатеринбургской губернии, а там посмотрим.

— Хорошо, — согласился Филипп.

В Новгороде Дмитрия отыскать не удалось.

— Они теперь спрятались, но ими уже занимается государственная полиция. Они в розыске, и им никуда не деться, — сказал Максим.

— Это хорошо, — только и ответил Филипп.

Максим многозначительно молчал и смотрел перед собой. Несколько раз глубоко вздохнув, он отвел глаза от вопросительного взгляда Филиппа и произнес:

— Когда наше начальство отчитывалось за деятельность общины антигиппократов перед императором, рядом был Распутин, и он произнес такие слова:

«Император, прикажите словить этих злодеев! Ежели не лишить общины главаря, они запрячутся, но все равно будут существовать еще много десятилетий», — а потом рассказал об этой секте такие чудовищные вещи, что на миг я подумал, может, он сам в ней состоит?

— Нет, он не состоит! — возразила Диана. — Если бы он состоял — он был бы главным, а их главного я знаю в лицо, и видела, как перед ним преклоняются остальные.

— А ты знаешь, ведь ваша мать-настоятельница — жена Чернопятова, — сказал Максим, не глядя на девушку.

У Дианы от удивления перехватило дыхание. Она стала бледна, губы задрожали, и Филипп испугался.

— Что с тобой? — тихо спросил он.

— Н-н-нет, нет, ничего. Я просто вспомнила…

— Что вспомнила? — хором спросили мужчины.

Она вздрогнула от их голосов и ответила:

— Вспомнила, что он, когда приезжал к нам, вел себя с матерью-настоятельницей очень грубо и надменно. Мы еще всегда удивлялись такому отношению. Ведь никто не мог так открыто игнорировать ее и высказывать свое неудовольствие при ней. А Чернопятов пил безбожно вместе со своими прислужниками, приводил падших женщин в святую обитель, издевался над животными. Господи! Столько всего он творил! Его надо поймать! Он опасен, — закончила она свою речь и перевела дыхание.

Все внимательно слушали ее рассказ и живо представляли себе этого человека. Потом настала очередь Филиппа рассказать об обществе антигиппократов то, что он узнал от Прокопа Кулагина.

— К сожалению, властям это стало известно только недавно, и потому сейчас мы не можем отыскать их, — печально подвел итог Максим.

— Когда-нибудь их все равно найдут! — воодушевленно воскликнул Олег.

Вот и долгожданный конец поездки! Филипп вздохнул с облегчением.

«Интересно, как нас встретит Емельян? Будет ли рад?» — задавал он себе вопрос и, улыбаясь, сам себе же отвечал:

«Конечно, будет рад. Я это чувствую, мы будем заботиться о нем, и он полюбит Диану как дочь».

На вокзале, шумном и многолюдном, Филипп без труда определил, где их ждет Емельян. Протискиваясь среди огромных тюков, недовольных людей, наступая на собак, Филипп вдруг услышал зычный грудной голос Сварова.

— Филипп! Сынок! Я тута, — размахивая огромными, словно крылья, руками, Емельян быстро, насколько мог, приближался к ним. Диана, испугавшись этого большого, похожего на медведя мужика, прижалась всем телом к Филиппу и нахмурилась. Она смертельно боялась незнакомых людей.

Филипп остановился и с безграничной любовью и уважением посмотрел на Емельяна. Вот он развел руки для дружеских объятий и кинулся к Сварову. В этот момент он понял, насколько этот человек ему дорог.

— Емельян Иванович! — и Филипп потонул в объятиях добродушно смеющегося мужика. Диана осталась стоять одна, растерянная и испуганная, словно маленький ребенок. Наконец Филипп вспомнил о ней и, вырвавшись из рук Емельяна, обнял ее и представил ему.

— Это моя невеста, Иваныч! — по-свойски сказал Филипп и, увидев, как расплывается в улыбке лицо немногословного Сварова, добавил:

— Диана, — потом, повернувшись к ней, произнес, — Диана, это тот самый человек, о котором я тебе столько рассказывал.

— Да, мне очень приятно. Я… — она растерянно поглядывала на Филиппа, так как Емельян уже раскрыл для нее свои объятия.

— Ну же, — подтолкнул ее, смеясь, Филипп, — это хороший человек. Он не сделает тебе ничего дурного.

Она внимательно выслушала своего жениха и взглянула на Емельяна. Тот сразу понял, что девушка многое пережила. Он смягчил свою улыбку, насколько смог, и сам подошел к ней:

— Ну, детонька, не боись. Я теперь вместо отца тебе буду. Жаль только, что Прана не дождалась такого счастья, — и посмотрел на Филиппа, — она ведь умерла. Горько мне, жизнь вместе прожили, думал, не выдержу одиночества. Но вы мне явились на избавление. — Он взял ладони девушки своими большими шершавыми руками и нежно сжал их.

Диана опустила глаза. Тут из-за спины Емельяна Ивановича показался разбитной парень и спросил:

— Ну что, хозяин, до дому едем?

Емельян встрепенулся и, приобняв молодых людей, ответил:

— Да, Гришка, вот чемоданы. Филипп, доченька идите, идите, — он подтолкнул их, а сам тяжелой поступью побрел следом.

Всю дорогу до самого дома Гришка не переставал болтать. Его рассказы носили поучительно-ознакомительный характер. Он рассказывал обо всем, что встречалось на пути их следования, сдабривая свой рассказ язвительными характеристиками. Напрасно Емельян пытался заставить его замолчать. Гришка только вздыхал нарочито трагически и продолжал болтать. Филиппу он понравился сразу, да и глаза Дианы, заблестевшие впервые с момента приезда, говорили о том, что Гришка небезопасный человек.

Дом Сварова был добротным строением с красивым крыльцом и большими окнами, выходившими на тихую улочку города, с одной стороны, и окнами поменьше во внутренний двор, с другой. Ворота открылись, и показалась немногочисленная прислуга. Емельян уже года два не занимался пушниной, но слуг держал.

— Вот и прибыли! — сказал он торжественно. — Теперь ты, доченька, будешь здесь хозяйкой при Филиппе. И слава Богу, что мне, я надеюсь, удастся избежать этих непривычных домашних хлопот, которыми обычно занимаются женщины. — Этими словами он хотел придать девушке немного уверенности в том, что она здесь не чужая и не должна бояться никого. Филипп это понял, в душе искренне благодаря Емельяна.

Филипп и Диана сразу почувствовали себя как дома и были по-своему счастливы и благодарны Емельяну. Ведь после стольких мучительных месяцев они, наконец, могли спокойно спать, есть, говорить.

Немногочисленной прислуге было строго-настрого наказано никому не говорить о приехавших. Филипп и Диана жили в своем мире. Гуляли по саду, долго сидели в огромной просторной зале, где каждым вечером читали книги и пили душистый чай.

Филипп, несмотря на настойчивый и красноречивый отказ Емельяна, все же заплатил ему золотом, и теперь искал, как бы устроиться на работу.

— Боюсь навыки свои потерять. Надо что-то делать, лечить ваших слуг каждый день не имеет смысла, — как-то заявил он, и утром следующего дня, пока Диана еще спала, ушел в город в поисках работы. Но все пока было напрасно.

Глава 23

Вечерело. Одинцов вошел в пустеющий городской парк и медленной, усталой походкой побрел по тропинке. Холодный ветер обдувал лицо и пытался забраться за ворот пальто. Филипп решил сократить путь и решительно срезал дорогу. И тут остановился. По-своему удивительная и непонятная картина открылась его очам. На одной из лавочек сидела немолодая женщина с отроком. Рядом присел мужчина, который нежно держал мальчика за руку.

Женщина, улыбаясь, что-то безостановочно рассказывала ему, мужчина заинтересованно отвечал, а мальчик жадно слушал. Филиппу не было видно их лиц, но он чувствовал, что мальчик и женщина очень страдают. Филипп уж решил, что причиной страданий является мужчина, но…

Женщина поднялась и осторожно взяла мальчика под руку. И они медленным шагом направились по дорожке. Мужчина шел позади, беззаботно раскидывая опавшие листочки тростью. Филипп, пригнувшись, следовал за этой процессией и держался около женщины с мальчиком. И тут ветер донес до него обрывки фраз.

— Мама, а солнце уже село?

— Да, милый, уже смеркается, но не настолько темно, — ответила женщина, ласково гладя руку сына.

— Такой замечательный воздух вечерами в этом парке, поэтому я и люблю приходить сюда, — опять начал мальчик.

— Да, Станислав, я это знаю, и пока я в состоянии, я буду приводить тебя сюда каждый день, — ответила мать.

— Мне хорошо здесь. Спасибо.

Внезапно Филипп споткнулся и вскрикнул, чем и выдал себя.