Знахарь - Марина Александрова

— Да, Станислав, я это знаю, и пока я в состоянии, я буду приводить тебя сюда каждый день, — ответила мать.

— Мне хорошо здесь. Спасибо.

Внезапно Филипп споткнулся и вскрикнул, чем и выдал себя.

Женщина инстинктивно прижала к себе сына, а мужчина, шедший позади них, бегом направился к кустам.

— Кто здесь, черт дери? — спросил он у лежащего Филиппа.

— Это я, — невозмутимо ответил он и стал приподниматься.

— Что ты делаешь здесь в такое время?

— То же, что и вы!

Мужчина растерялся.

— Но почему вы бродите по кустам? — удивленно-испуганно спросила женщина. — Ведь здесь есть тропинки, дорожки и нет никаких ограничений и запретов…

Она оглядела Филиппа с ног до головы и поняла, что этот красивый молодой человек — не бродяга и не хулиган.

— Мама, что происходит? — раздался красивый мелодичный голос мальчика.

Филипп встал и, не сводя глаз с мальчика, ответил:

— Извините, что помешал вам, я не хотел, так получилось.

Вдруг этот отрок, которого мать назвала Станиславом, осторожно отвел от себя руки матери и стал медленным шагом приближаться к Филиппу. Тот отодвинулся, мальчик угадал его движение и, повернув налево, опять пошел на него.

— Постой, пожалуйста! Ты… Ты первый, кого я чувствую. Я могу идти за тобой, не боясь! В тебе есть сила! — на лице мальчика блуждала лихорадочная улыбка. Внезапно он растерялся и, опустив плечи, сгорбился и стал похож на старика. Его глаза стали пусты, а речи медлительны и бесцветны.

— Мальчик мой! Станислав! О чем ты говоришь?! — взмолилась мать, а потом, обернувшись к Филиппу, спросила: — О чем он говорит? Что это было? Почему он так поступил?

— Я не разбираюсь в душевных болезнях, я обычный знахарь, — ответил Филипп.

— Но с ним такое впервые! Молодой человек, — с мольбой в голосе обратилась к нему женщина, — если вы можете, помогите ему! Я… я вас отблагодарю! Он вас чувствует, значит, может еще поправиться! Он слеп, но это не врожденная слепота, помогите! Я вас умоляю! Он не душевнобольной! — она не рыдала, не закатывала истерики, она просто смотрела на него глазами, полными отчаяния и надежды. Было видно, что женщина пережила очень много горя и страданий, но умела держать себя в руках. Филипп растерялся.

— Помилуйте! Но я даже… — он хотел объяснить, что не в его силах спасти мальчика, но слова застряли у него в горле. Внутренний голос сказал ему, что он сможет.

Он опустил глаза и отступил от женщины на шаг. К ней подошел мужчина, наблюдавший за этой сценой. Он накрыл ее ладонь своей рукой и стал что-то тихо нашептывать, успокаивая ее. Филипп подошел к отроку.

Станислав стоял, не шелохнувшись, и Филипп, подойдя ближе, испытал необъяснимое чувство смятения. Он протянул руку и внимательно посмотрел на мальчика. Спустя мгновение, мальчик тоже вытянул свою бледную, худенькую ручку навстречу Филиппу.

— Ты чувствуешь тепло? — спросил Филипп.

— Да, но не только. Мне кажется, что мы с тобой единое, — ответил Станислав.

На улице уже совсем стемнело, и Филипп почувствовал, что дальше находиться здесь опасно, да и бесполезно.

— Мне трудно здесь сосредоточиться. Мне нужен свет, — сказал он.

Через четверть часа машина привезла их к дому губернатора. Филипп понял это сразу, как только они подъехали. Емельян не раз показывал ему этот дом, хвалясь своим знакомством с таким человеком, как Плетнев. И только теперь он вспомнил рассказ Емельяна о единственном сыне губернатора, болезненном мальчике.

Филипп осмотрел дом и убедился, что Емельян говорил правду. Губернатор был богатым человеком, но богатство это не принесло ему радости. Если бы Станислав был здоров…

— Если вы поможете нашему сыну, мы не останемся в долгу, — произнесла женщина. Филипп заметил, что она так и не представилась.

Отец мальчика, тот самый Плетнев, оказался совсем не таким, каким представлял его Филипп. Он сразу же показал, насколько равнодушно относится к новому «спасителю» своего сына. Одной лишь фразы было достаточно, чтобы Филипп понял, что он не первый, пытавшийся вылечить Станислава.

— Слугами распоряжайтесь по своему усмотрению и, пожалуйста, не тешьте сына напрасными надеждами. Я боюсь, что он вовсе перестанет верить в свое выздоровление после вашего визита, а это ему крайне необходимо, — он вздохнул и, смутившись своей прямоты, добавил, уходя: — Надежда — это последнее, что человек теряет в своей жизни. Он еще слишком молод. Он должен верить, даже если до конца своих дней не прозреет.

Филипп промолчал. Что он мог ответить человеку, разуверившемуся в выздоровлении единственного своего ребенка?

Ответить он не мог, но вот сделать… Филипп чувствовал, что сможет помочь мальчику. Он знал, что сам недуг излечим, но вот не мог никак сосредоточиться, чтобы выявить причины, приведшие к слепоте.

Два дня он не выходил из дома Плетневых, занимаясь Станиславом. Домой Емельяну послали курьера, чтобы предупредить родных, что с Филиппом все в порядке.

— Начиная с сегодняшнего дня, закапывайте в каждый глаз по одной капле цветочного меда и продолжайте эту процедуру после прозрения, — устало сказал он перед уходом матери Станислава Вере Степановне.

— Так… Филипп, вы… Вы уверены, что он? — она была испугана, растеряна и до конца не могла поверить в то, что скоро ее сыночек сможет увидеть ее.

— Да, я уверен. Пока не снимайте повязку с его глаз, подождите до утра, а утром, — он улыбнулся, представив, как утром Станислав сам снимет эту повязку и придет к матери.

— Значит, вы смогли… — не то спросила, не то ответила она.

— Доброй ночи, Вера Степановна.

— Храни вас Бог! — она перекрестила его.

Филипп успел спуститься с крыльца и тут же без сил рухнул на холодную землю. Голову словно сжало тисками, а руки и ноги не хотели слушаться. Туман окутывал его сознание, он никак не мог выбраться из этой давящей и стягивающей пустоты.

Глава 24

— Филипп! Филипп, — донеслось до него издалека. Голос был такой нежный, ласковый и тихий, что под его звук он опять провалился в приятную дрему.

На этот раз ему приснился удивительно красивый, но в то же время и странный сон. Он стоял на обрывистом берегу реки. На противоположном берегу он увидел толпу людей, среди которых была его мать. Она что-то кричала ему. Он не слышал ее слов, но понимал, что она хотела сказать. Она была растеряна. Ее обреченный взгляд, опущенные плечи и потухшие глаза говорили о бесполезности того, что она скрывала всю жизнь.

— Зря, все это, напрасно. Ты все равно встретил его. Вы нашли друг друга, — говорили ее глаза. И тут она испуганно спряталась в толпе, но перед этим посмотрела за спину Филиппа. Кто-то или что-то ее страшно напугало. Филипп обернулся и… открыл глаза.

Перед ним стоял Иван Иванович Плетнев.

— С добрым утром, — произнес он. В его голосе было столько тепла, что Филипп улыбнулся. Плетнев сел рядом и облегченно вздохнул.

— Так что случилось? — спросил Филипп.

— Много чего. Но ты пока лежи, отдыхай. Тебе все расскажут после. Лежи, — он по-отечески накрыл Филиппа одеялом и вышел.

Филипп закрыл глаза и вспомнил сон.

«Что же это было? Предостережение? Намек? Ах, мама, мама, почему ты ушла так рано?»

Хотя он не любил жалеть себя, но именно сегодня ему так было необходимо присутствие и участие родного человека, что он позволил себе эту маленькую слабость.

«А почему, собственно, я здесь? И долго ли я тут нахожусь?!» — спросил он себя, удивленно осматривая богато убранную комнату.

Тут отворилась дверь и, сияя ослепительной улыбкой, вошел Станислав. Он смотрел на него! Станислав смотрел на Филиппа и улыбался!

Филипп все вспомнил.

— Как ты? — не скрывая своей радости, спросил он.

— Да вот, сам видишь, — улыбаясь, ответил Филипп. Станислав присел на край кровати и крепко пожал руку своему избавителю.

— У меня нет слов, только огромное чувство благодарности, — глаза мальчика блестели. Немного щурясь, он посмотрел в окно.

— Знаешь, для меня это и есть награда. Я очень рад, что сумел тебе помочь, — ответил Филипп. И сразу же переменив тон на более непринужденный, спросил: — А что со мной произошло?

Станислав оживился и, встав с постели больного, стал расхаживать по комнате.

— Ты упал без памяти возле крыльца. Мы благодарим судьбу, что это случилось у нас, а не где-нибудь по дороге. Папа вызвал к тебе лучшего доктора, но ты только сегодня пришел в себя.

Филипп нахмурил брови в неприятном ожидании.

— И сколько я здесь нахожусь? — спросил он наконец.

— Три дня. Да, сегодня три дня, — ответил Станислав.

Они еще немного поговорили, а потом Станислава позвала служанка.

— Мы с отцом собираемся посетить церковь, что на окраине города, а заодно навестим мою старую тетушку, которая ждет не дождется меня. Ты же понимаешь, все, что произошло со мной, это просто чудо, и все хотят воочию убедиться в этом. Кстати, тебя тоже вскоре ожидают подобные встречи. Молва о твоей чудесной силе уже разошлась по городу, — Станислав хитро подмигнул и вышел.