Сага о реконе - Валерий Большаков

План, который он держал в голове, был довольно прост – подробно по пунктам он его не расписывал. Начало вышло неплохим – он упакован, как викинг, и принят в хирд, так сказать, на испытательный срок.

А дальше по плану надо было срочно обзаводиться единомышленниками, стать точкой кристаллизации, обрасти соратниками, перетянуть на свою сторону недовольных ярлом.

Конечно, провернуть подобное за несколько дней не реально, но создать ядро оппозиции было необходимо.

Торгрим Ворон был из тех, кто подходил к вопросам войны обстоятельно – не срывался в поход, когда его левая нога захочет, а тщательно продумывал стратегию. Поэтому и походы случались нечасто, правда, всегда удачно – добыча была велика, а потери личного состава – так себе.

Однако среди хирдманов ярла хватало сорвиголов, согласных воевать со всем миром, «без перерывов и выходных». Вот на этих-то Шимон и делал ставку.

Хускарл по имени Траслауд Кожемяка был мрачен.

Что-то угрюмо пробурчав в ответ на семеново «здрасте», он продолжил заниматься любимым делом – сидеть на завалинке, потягивая пивко из кувшинчика. Щепотнев присел рядом.

В бытность свою опером он умел разговорить любого подследственного. Даже закаленные на зоне авторитеты, бывало, плакались ему.

Больших секретов в том не крылось, просто Семен был наблюдательным человеком и здорово шарил в психологии. Распознать сущность допрашиваемого, выявить его слабости и давить на них – вот и вся метода.

Да только викинги не тупые уголовники, тут не с каждым-то и заговоришь, все о себе очень большого мнения. Оно и понятно. Может ли салабон запросто подойти к старику на предмет закурить?

Может, если готов «упасть, отжаться», и это в лучшем случае – ежели, скажем, у старослужащего настроение хорошее… Вывод какой?

А вывод такой – помалкивай да на ус мотай. И поддакивай в нужный момент.

Потихоньку сбредались хирдманы, кто с пивком, кто просто так, за компанию. Вебранд Камбала, Торфинн Чёрный, Ингьяльд Копуша, Кольгрим Беззубый, Смид Зазывала…

Прочих Шимон не знал.

Викинги рассаживались кто где, лениво перебрасываясь обрывками фраз:

– Пивко жидковато…

– Ага!

– Да чего ты…

– В самый раз.

– Тепло сегодня.

– Ага!

– И солнце…

– Ага!

Покосившись на Траслауда – тот, хмуря брови, дул пиво, печально глядя в небеса, – Семен вздохнул.

– Удивительно, – лениво сказал он.

– Чего тебе удивительно? – пробурчал хускарл.

– На север отсюда, вроде как, Вегейрфьорд располагается.

– Ну.

– А к югу – Хнитбьергфьорд.

– И что? – несколько агрессивно вопросил Кожемяка.

– Да нет, ничего… – тут Щепотнев изобразил трогательное недоумение: – Просто не понимаю я, почему Торгрим не заберет их себе!

Хускарл преобразился, будто по волшебству.

– Вот и я о том же! – с жаром сказал он. – Давеча я ему говорю: «Давай Эйвинда ярла ощипаем!», а он мне: «Нельзя своих трогать!» Да с каких это пор Эйвинд своим стал? Ну хаживали мы с ним вместе в поход, и что с того?

– Даже если и так, – вступил Вебранд, – не обязательно же резать парней Кривого Хальвдана, к примеру. Можно, наоборот, сговориться с ним – и на пару уделать того же Эйвинда Мудроречивого!

– А окажется Кривой слишком крив, – осклабился Ингьяльд, – и против выступит, так можно и на него пойти – с Эйвиндом!

– Во-во! – поддакнул Щепотнев. – А ярл здесь сидит. А мог бы и в конунги выйти!

– Торгрим конунг, – пробормотал Траслауд, ослепленный перспективами, и тут же сощурился подозрительно: – А тебе-то зачем ярла этак возвеличивать?

– Да что ж тут непонятного? – фыркнул Семен насмешливо. – Само собой, я и не хирдман пока, а так, с боку припёка. И доли у меня нет. Так ведь пока! Год-другой минет, и примут меня в хирд. Но тогда я бы уже конунгу служил, а не ярлу! Стало быть, и одна моя доля куда больше выйдет, чем ныне.

– Ну да, – согласился хускарл.

– А ты и вовсе в рост пойдешь, – ухмыльнулся Кольгрим. – Возьмет, да и назначит тебя Торгрим конунг херсиром[45] в тот же Вегейрфьорд – будешь дань с местных требовать да править. Плохо разве?

– Хорошо! – крякнул Траслауд.

– Может, поговорить тогда с ярлом? – неуверенно предложил Смид.

– Да-а… – все еще впечатленно протянул Кожемяка. – Потолкуем, чего ж… А то сидим, ждем не знамо чего!

Полдня Щепотнев вел подрывную работу – перспектива отслужить Торгриму пару лет до той поры, когда ярл со своими выдвиженцами соизволит признать его полноправным хирдманом и выделит ему долю из добычи, Семена не окрыляла.

У него были другие планы – Наполеон позавидовал бы.

Вся трудность их воплощения состояла в том, что Щепотнев плоховато ориентировался в Норэгр. Ему нужны были союзники, и ярл на эту (эпизодическую!) роль не годился – Торгрим «не прошел кастинг».

Слишком уж цеплялся Ворон за обычаи и законы, что предками были завещаны. А Шимону требовался правитель-негодяй, живущий по ту сторону добра и зла, короче говоря – по понятиям, то бишь отвергавший местные заповеди, как только они начинали ему мешать.

На такого, по слухам, тянул сэконунг Гунульф С Красным Щитом, сын Рёгнвальда Клапы, но этот морской король был неуловим.

Легко найти нормального конунга – вот его родимый фьорд, вот и обиталище – «дворец», больше всего похожий на бревенчатый барак. Заходи, отвесь поклон и толкуй.

А как побазарить с сэконунгом, который по морям, по волнам, нынче здесь, завтра там? То-то и оно…

Приходилось, не имея гербовой, писать на туалетной: пихать под микитки Торгрима ярла, выводя того в конунги.

Подмикитчиков хватало, вот только пиханье это грозило затянуться до самого Рагнарёка.

Помогли Щепотневу случай и старые связи.

Устав от казарменных удовольствий, как-то: пиво светлое (или темное, или зимнее), девки доступные (или малость кочевряжившиеся), мясо вареное (копченое, запеченное с травами), Семен решил прогуляться, на людей посмотреть и себя показать.

Особых достопримечательностей в поселке не обнаружилось, встречные-поперечные оказывали Шимону респект и уважуху. Неожиданно один из встречных-поперечных показался Щепотневу смутно знакомым.

– Ульф? Это ты?

Старый трэль изрядно побледнел, обнаружив опекаемого им холопа в роскошных доспехах. И оробел.

– Ульф, – назидательно сказал Семен, – то, что я стал хирдманом, не отменяет моих старых знакомств. Понятно?

– Ага, – еле выдавил Ульф, коего все тянуло поклониться.

– А ну выпрямись! – прикрикнул на него Щепотнев. – Богу кланяйся, а не мне. Понял?

– Ага, – высказался старик уже несколько бодрее.

– Али не рад встрече?

– Да как же! – всполошился Ульф. – Рад! Еще как рад! Я-то уж посчитал тебя сгибшим и клял себя, на чем свет стоит, что послал тебя к Андотту!

– Чего это ты так-то?

– Так ведь беда! Гунульф сэконунг пожаловал в Тролльвик! Кузнец, не ведаю уж, жив ли, а только, зная свирепость сына Рёгнвальда Клапы, не удивлюсь и погибели Андотта! Спаси его, Господь, и сохрани…

– Гунульф С Красным Щитом? – раздельно проговорил Щепотнев. – О нем ты речь держал?

– Так других тута и не водится.

– Спасибо тебе, старик! Помог!

– Так чем же? – подивился Ульф.

Семен рассмеялся.

– Узнаешь во благовремении! – сказал он и снял с шеи серебряный крестик. – На, держи! Тебе это нужнее.

– Да как же… – слабо воспротивился старик.

– Носи, Ульф!

Не теряя запала, прихватив бодрую лошадку в конюшне ярла, Щепотнев отправился в самоволку. Выпавший шанс упускать было нельзя.

Дорога оказалась длинной и не слишком наезженной – до Вегейрфьорда еще более-менее, а дальше к северу путь травой зарос.

Выехав к Тролльботну, Семен углубился в узкий, извилистый каньон, на сыром дне которого, усыпанном галькой, проступала вода. Ближе к заливу ущелье расширялось, открывая вид на залив Троллей – укромную бухту, прикрытую скалами и лесом.

По правую руку утесы отступали полукругом, и на этом пятачке выросло несколько домов – уже привычные Щепотневу покои, корабельный сарай, кузня и явно ритуальное здание, отмеченное почерневшими от времени идолами, рубленными из дерева.

Видать, это и была вотчина кузнеца Андотта, но ныне тут управлялись другие хозяева – три парусника скрипели бортами о причал, три страшные морды скалили зубы, поднятые на высокие форштевни, а по бортам висели расписные щиты, до того яркие, что в глазах рябило.

Викингов тут было полным-полно.

Добрая сотня вояк рубила деревья да обтесывала стволы, копала рвы, ладила первые остреные столбы частокола – устраивалась надолго.

Навстречу Щепотневу вышел широченный парниша с огненно-рыжей шевелюрой, заплетенной в косички.

– Чего надо? – вежливо поинтересовался он.

– Гунульф сэконунг на месте? – спросил Семен.

– И что? – прищурился рыжий. Но тут же отвлекся, глянув Щепотневу за спину.

Шимон и сам оглянулся, не теряя из виду широченного визави. Сзади подошли двое и доложили: