Шерас - Дмитрий Стародубцев

В шестнадцать лет втайне от отца ДозирЭ впервые вышел на манеж Ристалища и принял участие в сражении. Он был повержен, его едва не убили. Раны долго не заживали — лекари несколько месяцев боролись за жизнь юноши. На память о самой первой в жизни боевой схватке осталось несколько рубцов, особенно бросался в глаза уродливый шрам над верхней губой. Несмотря на должное вознаграждение, Вервилл, под страхом переезда в дальнее селение, запретил сыну сражаться с капроносами: во-первых, юноша был слишком молод, а потом, в отличие от других авидронских семей, где росло по пять, шесть, а то и по двенадцать детей, у старого воина был только ДозирЭ, и он никак не хотел рисковать единственным сыном. Однако, хорошо изучив нравы Ристалища, Вервилл знал, что тот, кто хотя бы один раз вышел на арену с мечом, не сможет жить без аплодисментов и восторгов бушующей многотысячной толпы.

Потом он провел еще много боев. Юноша дрался пешим и на коне. Несмотря на возраст и кажущуюся неопытность, он одержал победу над немалым количеством достойных бойцов, а нескольких из них убил под оглушительное ликование трибун. Заработанных таким образом средств хватило не только на еду, но и на обучение в военных ходессах для всадников, где в семнадцать лет наконец ДозирЭ и оказался.

Здесь требовали безоговорочного послушания, ценили презрение к роскоши и боли. Выносливость, физическая сила, смелость — непреложные качества каждого авидронского воина. Юношей нередко наказывали: не давали спать, иногда жестоко избивали. Часто заставляли голодать, приучали терпеливо сносить холод или невыносимую жару. Большая часть времени уходила на строевую подготовку, конные занятия, изучение военных сигналов, всевозможные состязания, очень похожие на настоящие сражения. Совершая дальние переходы, юноши день и ночь проводили в седле — на ходу ели и даже спали. Понятно, что суровые наставники всячески прививали им любовь к лошадям: учили правильно ухаживать за ними, облачать животных в конские доспехи, украшать; каждый должен был уметь разбираться в лошадиных породах и статях, распознавать болезни и лечить их. Прочее время всецело посвящалось другим навыкам: будущие воины Инфекта бегали, дрались на кулаках, боролись, сражались на мечах, копьях, метали дротики, стреляли из лука… Много внимания уделялось искусству осады и штурма; несколько месяцев молодые люди провели на военных кораблях.

Наставники ходесс остались довольны подготовкой ДозирЭ, и в итоге юноша получил хвалебный свиток. Теперь ему был открыт путь в любой военный лагерь…

ДозирЭ закончил есть и притушил костер. Поднявшись на ноги, он оглядел равнину, бугрившуюся до горизонта темно-синими сопками, и с удивлением заметил, что одна из низин походит на манеж Ристалища. Будущий воин вспомнил свой первый бой с капроносами и как будто увидел себя, несмышленого юнца с горящим взглядом, бесстрашно атакующего умудренного опытом бойца, и услышал одобрительный гул многотысячных трибун.

К полудню следующего дня ДозирЭ уже подъезжал к лагерю Тертапента. Чем ближе, тем больше людей попадалось навстречу: то и дело проносились порученцы, громко понукая норовистых лошадей, степенно следовали колонны ветеранов — почти все в наградных платках, быстрым шагом передвигались отряды новобранцев, вооруженные деревянными мечами и плетеными щитами. То и дело обращали на себя внимание уныло бредущие вдоль дороги молодые люди в городской одежде — видимо, те, кого по разным причинам в лагерь не зачислили.

Недалеко от первых застав ДозирЭ замешкался, наблюдая за маневрами пешего отряда новобранцев. На его глазах воины в массивных доспехах встали в тесно сомкнутый строй шириной по фронту не меньше двухсот шагов и глубиной в десять шеренг. Циниты первой шеренги сняли со спин тяжелый груз — выпуклые щиты прямоугольной формы, и поставили их на землю, слегка наклонив на себя. Щиты были высотой чуть меньше человеческого роста и имели умбоны в виде коротких трехгранных клинков.

ДозирЭ остановился, любуясь необыкновенным зрелищем: очень плотный, сплошь закованный в железо строй теперь был надежно прикрыт большими щитами первой шеренги и готов ощетиниться копьями, которые пока смотрели длинными сверкающими наконечниками вверх. Вот это и есть готовый к столкновению с врагом настоящий авидронский монолит — боевая тяжеловооруженная фаланга.

В противоположной стороне из-за песчаной сопки появилось пыльное облако. Сначала было тихо, но вот земля вздрогнула один раз, другой и вдруг заходила ходуном под ногами. Глухой, едва различимый, шум постепенно усилился и внезапно оглушил топотом тысяч копыт. Одновременно на горизонте в клубах вздыбленной пыли показалась стремительно приближающаяся рыже-черная масса. То было гонимое неведомой силой большое стадо буйволов.

Мгновение назад ДозирЭ восхищался грозной неуязвимой фалангой; казалось, никакая сила не решится ей противостоять, но теперь отряд выглядел беззащитным перед надвигающейся живой лавиной. Юноша замер, на лбу выступила испарина: пройдет несколько мгновений, и хрупкий строй будет неминуемо раздавлен.

Наступающее стадо бурлящей волной спустилось с сопки и обрушилось вниз. Уже можно было различить бегущего впереди и с каждым шагом разгоняющегося под горку крупного мускулистого быка с могучей грудью и тяжелыми закрученными рогами.

Вслед за животными спешили на вертких пегих лошадках два десятка погонщиков с бамбуковыми копьями наперевес. Они гнали стадо прямо на монолит.

Забили калатуши, сквозь их раскатистый бой прорезались сигналы рожков. Копьеносцы опустили копья, и перед монолитом выросла неприступная колючая стена. Воины первой шеренги издали боевой клич — со всей свирепостью, на которую были способны; его подхватили во второй шеренге, потом в третьей…

Неожиданно один из новобранцев откинул щит и побежал прочь. Его место тут же занял тот, кто стоял сзади. Несколько конных цинитов-наставников, наблюдавших за маневрами со стороны, бросились наперерез, настигли беглеца в ста шагах от фаланги и сбили с ног…

Буйволы наконец увидели препятствие и в растерянности замедлили бег. И только гордый вожак, в гневе раздувая ноздри, продолжал мчаться вперед, выставив рога.

За мгновение до удара, почувствовав в холодном блеске бронзовых наконечников смертельную опасность, передние животные попытались остановиться, но инерция мчащегося стада понесла их вперед — прямо на копья. Послышался исступленный рев раненых буйволов, треск ломающихся копий, глухой стук ударов о щиты. Вожак в последний момент дрогнул, хотел было повернуть, но споткнулся, упал и врезался мордой в щит. Граненый клинок умбона вошел ему точно в глаз. Бык захрипел, дернулся всем телом и замер.