Наследство - Саймон Браун

— Мой исповедник скажет вам, что Ашарна была единственным ребенком…

— Это мне известно, Арива…

— Именно благодаря этому она унаследовала все Ключи.

Глаза святого отца сделались огромными от внезапного понимания.

— … Только правитель может унаследовать Ключ Скипетра,»Монарший Ключ». Братья и сестры правителя наследуют другие, меньшие Ключи, в зависимости от старшинства.

— А на сей раз у королевы четверо детей, стало быть, каждый из них получит один из Ключей.

— Вы хотите сказать, что Линан завладеет одним из Ключей Власти?

Он был не на шутку удивлен.

— Которым же?

Арива пожала плечами.

— Это предстоит решать королеве, а если она умрет, не успев выразить своих пожеланий, то решать будет Берейма.

— Но ведь традиция, безусловно, может быть изменена?

— Королева могла бы это сделать, но это было бы сопряжено с риском для королевства как раз в тот момент, когда Берейма может унаследовать его. Двадцать Домов противостояли королеве именно потому, что она получила все Ключи. Вот почему они склоняли ее к бракам с выходцами из них. Лишь после двадцати лет своего правления она смогла выйти замуж без их благословения, и когда умер мой отец, она выбрала в мужья этого солдатского генерала Чизела. Ашарна не стала бы рисковать и отвращаться от Двадцати Домов теперь, когда она чересчур слаба, чтобы изолировать их. Но даже если решение будет принимать Берейма, который дружен с Двадцатью Домами, Линан все равно получит свой Ключ. Теперь вы понимаете, отчего я боюсь его? Независимо от того, течет ли в наших жилах общая кровь, как только он получит Ключ, он станет символом, хотя на самом деле не будет иметь на это права рождения.

Нортем опустил глаза и даже стал казаться меньше ростом.

— Надеюсь, что вы ошибаетесь, Ваше Высочество, — произнес он очень тихо. — Надеюсь от имени королевства, что вы очень сильно заблуждаетесь.

Глава 6

Капитан Королевской Стражи Эйджер Пармер внимательно изучал свое отражение в одном из высоких окон, освещавших Длинный Коридор, главный дворцовый коридор, соединявший тронный зал с личными покоями и кабинетами королевы. Ему все еще не верилось, что это был он, — так ловко сидела на нем новенькая форма. Смуглая женщина с жесткими, точно проволока, волосами, которую нашел Камаль для того, чтобы снять с Эйджера мерку, скроить и сшить голубой камзол и штаны, оказалась первоклассной мастерицей. Он повернулся на пятках и искоса взглянул на свои левый профиль, однако весь вид все же портило его приподнятое плечо.»Ай да ладно, — мысленно сказал он, обращаясь к самому себе, — не всем же быть такими высокими и красивыми, как Камаль».

Распахнулись широкие двойные двери тронного зала, и появилась королева в сопровождении свиты и суетившихся гостей. Эйджер выкрикнул команду, и его собственное подразделение стражников выстроилось впереди эскорта. Вся процессия направилась вдоль Длинного Коридора в личную трапезную королевы, продолговатое помещение, все пространство которого было заполнено самым огромным столом, какой Эйджеру когда-либо приходилось видеть. Несмотря на то, что помещение называлось королевской трапезной, сама королева вкушала здесь пищу только в тех случаях, когда ей приходилось принимать большое число гостей, в другое же время она предпочитала для завтраков, обедов и ужинов свою уютную гостиную. Эйджер расставил своих людей вдоль стен, сам определил место для себя самого, и так они стояли в продолжение всего обеда, с копьями, поднятыми вверх, наконечники которых блестели по меньшей мере на высоте фута от голов стражников.

Эйджер внимательно наблюдал за Ашарной, увлеченной беседой, и хотя она выглядела чрезвычайно болезненно, тем не менее она была, как всегда, царственна и полностью владела собой. Вместе с ней на обеде присутствовали члены ее семьи и приближенные чиновники, кроме них, присутствовали особые гости королевы — один аристократ из провинции со своей свитой, как понял Эйджер, — а далее шли представители самой Кендры, такие как мэр города и главы основных торговых гильдий. Безукоризненно вежливые слуги с поклонами усаживали гостей на предназначавшиеся для них места. Затем те же слуги с подобающими поклонами подносили гостям большие тарелки и кубки, наполненные изысканными напитками.

Прошло какое-то время, и Эйджер определил, что аристократ прибыл из Амана. Он сидел между своим соотечественником Оркидом Грейвспеар и принцессой Ариной. Эйджер разглядел, что это был юноша весьма приятного вида с широкой белозубой улыбкой и открытым выражением лица. Кроме того, от взгляда Эйджера не укрылось, что некоторым из гостей, приходившимся родней королевской семье из Двадцати Домов, в том числе кузине Береймы, его другу Галену Амптра и отцу Галена герцогу, было вовсе не по нраву присутствие молодого гостя и та легкая фамильярность, с которой тот обращался к Ариве. Принцессе, в свою очередь, определенно нравились знаки внимания со стороны зарубежного принца, и она разговаривала с ним весьма оживленно, время от времени даже смеялась мягким грудным смехом, которого прежде Эйджеру не приходилось от нее слышать.

Он подумал о том, что Арива могла быть просто хорошей актрисой. Камаль говорил ему, что в отличие от Береймы она питала серьезную антипатию по отношению к Двадцати Домам, так что, зная нелюбовь аристократов к простонародью, провинциалам любого класса и церковникам, она вполне могла уделять такое повышенное внимание к принцу Амана только для того, чтобы подразнить их и вызвать из раздражение. Если это в действительности было так, то принцесса преуспела в своих намерениях.»Это очень хорошо для вас, Ваше Высочество, — подумал Эйджер. — Неплохую колючку принцесса подложила на сиденье аристократов».

Обед продолжался, и Эйджер заметил, что кое-кто из Двадцати Домов смотрит на него и перешептывается между собой. Не укрылось это и от взгляда королевы. Она легонько постучала по столу ножом, и тотчас все затихли и обратили взгляды на Ее Величество.

— Герцог Амптра, я заметила, что вы и ваши соседи о чем-то шепчетесь между собой. Может быть, нам всем было бы полезно узнать, о чем?

Герцог, чрезвычайно тучный человек, страдавший от подагры, а кроме того — Эйджер мог бы поклясться — от нескольких разновидностей сифилиса, с удивлением взглянул на королеву. Он не привык, чтобы с ним обращались, как со школьником, а упоминание о «соседях» предполагало, что королеве известно определенно все.

— Ваше Величество, всего-навсего пустяковый разговор, болтовня, не имеющая никакого значения… — Он мямлил, растягивал слова, а его двойной подбородок трясся.