Наследство - Саймон Браун

Арива прервала умывание и взглянула на принца. Комплименты были обычным делом среди придворных, которые считали, что с помощью лести можно было бы добиться более высокого положения, однако слова Сендаруса прозвучали так искренне, что она растерялась и не знала, что ответить.

Тем временем вернулись стражники с лошадьми, в числе которых был и конь Аривы. Из одного из притороченных к седлу тюков девушка достала длинный плащ и набросила его себе на плечи.

— Под этим плащом не будет видно моей одежды, и королева не сможет подумать, что я была в опасности.

Сендарус подставил руки, чтобы помочь ей взобраться в седло, однако Арива отрицательно покачала головой.

— У нас осталось всего четыре лошади, из них двое необходимы, чтобы везти носилки с нашим раненым. Еще один конь может везти тела двух несчастных, которых мы потеряли, а последний повезет голову нашего медведя.

— Вы чрезвычайно великодушны по отношению к вашим стражникам, — заметил Сендарус.

— Я принцесса Гренды Лиар, Ваше Высочество, — гордо ответила Арива. — Моя обязанность служить своему народу.

Эймеман и Оркид находились достаточно близко, чтобы услышать ее ответ.

— Она с такой серьезностью берет на себя ответственность?

Эймеман в изумлении поднял брови. Оркид кивнул в ответ.

— А я-то считал Сендаруса идеалистом.

— Она великодушна по отношению ко всем, за исключением ее сводного брата.

— Береймы?

— О нет. Берейму она горячо любит. А вот для Линана у нее, как правило, не находится времени.

— Отчего же?

— Все дело в том, что его отец был простолюдином. Она абсолютно уверена в праве королевской семьи властвовать, то есть служить своему народу. Однако люди должны знать свое место и исполнять то, что им велят. Слившись вместе, королевская кровь и кровь простолюдина нарушают равновесие, образуя противостояние власти и влиянию аристократии.

— Двадцати Домов?

— Верно. И в глазах Аривы принц Линан являет собой угрозу этому равновесию. Он как бы аномалия, в этом мире для него нет места, по крайней мере, с точки зрения Аривы.

— Откуда тебе это известно?

— Она не считает нужным держать свое мнение при себе. А кроме того, она мне доверяет.

Охотники начали осторожно спускаться по горному склону.

Они двигались медленно из боязни доставить лишние мучения двум раненым, лежавшим на носилках. Стражники прокладывали дорогу и были готовы к риску встречи еще с одним медведем. Эймеман и Оркид, двигаясь рядом, замыкали процессию.

— А почему Арива не любит представителей Двадцати Домов? Ведь ее отец был родом из аристократов?

— Об этом лучше будет поговорить, когда рядом не окажется ничьих посторонних ушей, однако, слава Богу, — Оркид неожиданно улыбнулся, — слава Горному Богу за то, что все складывается именно так. Если бы не это обстоятельство, наш план оказался бы бесполезным.

Заинтригованный Эймеман больше не задавал вопросов. Однако он усмотрел иронию в том, что семья Ашарны была самой большой силой королевства и в то же время его величайшей слабостью, слабостью, которой скоро должен будет воспользоваться его народ.

Эти мысли принесли ему мрачное удовлетворение, но радости не доставили.

Прошло вот уже два часа после захода солнца, и горничные королевы Ашарны закончили переодевать ее для сна. Королева выглядела измученной, боль в груди к вечеру стала сильнее, чем была утром. Ашарна стояла перед единственным окном своей спальни, через которое можно было видеть засыпавший город и залив Кестрель, и думала, увидит ли она рассвет. Словно очнувшись, она сердито отогнала мрачную мысль. Ее правление длилось вот уже почти четверть века, и все это время она усердно работала в интересах своего королевства и его народа, не давая себе времени пожалеть себя или насладиться в полной мере теми благами и роскошью, которыми обладала по праву, и теперь она не должна была потакать своей слабости.

»Однако все же я могла бы сделать больше, если бы у меня оставалось время. Еще так много нужно сделать. — Ашарна тихо рассмеялась над своими мыслями. — Глупая старуха, времени никогда не будет достаточно. Кендра слишком суровая и требовательная госпожа».

Она сказала сама себе, что исключений не бывает, и что даже правителя можно заменить, как старую рубашку. Вслед за этим королева мысленно обвинила себя в излишней нескромности. После четверти века стабильности, процветания и, за исключением Невольничьей Войны, мирной жизни она не знала, готова ли Гренда Лиар принять ее преемника. Кроме того, она не могла решить, был ли он сам готов принять Гренду Лиар.

С горечью она мысленно призналась себе в том, что, возможно, Берейма никогда не будет готов к этому.

Мысли о старшем сыне наполнили печалью сердце королевы. Ему исполнилось двадцать четыре года, он превратился в высокого, крепко сложенного мужчину с благородной душой и четким ясным умом. Как наследник, он всего себя отдавал тяжелой работе на благо королевства, однако он был чересчур сурового нрава, думал медленно, слишком непреклонно придерживался принятых решений и, что больше всего тревожило королеву, Берейма был союзником Двадцати Домов. В течение всего правления Ашарны аристократы оставались самыми непоколебимыми ее врагами, и едва ли не половина ее сил уходила на то, чтобы создать поддержку, в которой она нуждалась, для того, чтобы держать Двадцать Домов под неусыпным контролем. Ашарна очень любила Берейму, однако боялась, что он никогда не сможет управлять с той решительностью и живостью, которые требовались Гренде Лиар. Самым большим опасением королевы было то, что ее сын позволит Двадцати Домам разрушить королевство, если только оно не разрушит само себя.

Острая боль пронзила ее сердце, и ее дыхание замерло.

— Не сейчас! — воскликнула королева. — Не сейчас! — Она схватила Ключи Власти, висевшие у нее на шее, и сразу почувствовала, как в нее вливался новый могучий поток жизненной силы. Боль исчезла так же внезапно, как и возникла, и легкие наполнились воздухом.

»Сегодня ночью, — подумала она. — Это нужно сделать сегодня же ночью».

Ашарна медленно подняла голову и еще раз посмотрела в окно. Далеко к югу от залива она различила очертания береговой линии подчиненного королевства Лурисии, самого богатого и экономически важного вассала империи, первого из завоеванных армией и флотом Кендры много веков назад. Одной из наиболее трудных задач для Ашарны было вести политику таким образом, чтобы капитаны торговых судов Лурисии оставались довольны, и здесь она видела один из примеров того, каким образом Двадцать Домов смогут толкнуть ее сына на ложный шаг со всеми их предубеждениями и неприкрытой ненавистью.