Итоги № 4 (2012) - Итоги Итоги

— Зюскинд в своем знаменитом романе «Парфюмер» изложил идею создания запаха, который будет нравиться абсолютно всем. Это реально?

— Думаю, что это невозможно, абсолютная утопия. Запах — сугубо индивидуальная характеристика. Мы реагируем на мускус другого человека. Вообще по предпочтениям в парфюмерии можно многое сказать о человеке. По тому, какой запах выбирает женщина, можно сказать, например, крашеная она блондинка или нет. Брюнетки и блондинки выбирают противоположные запахи, и даже если женщина меняет цвет волос, она генетически все равно принадлежит к другому типу.

Другое дело, что, конечно, перед нами всегда стоит задача создать духи, которые понравились бы миллионам. Для этого у нас существуют специальные методики. Есть методика опроса — сложная, жесткая. И сколько меня ни уговаривают от нее отступить, я не соглашаюсь, потому что с ее помощью можно понять вектор, который показывает, угадали мы или нет. Очень редко бывает, что наши выводы не подтверждаются продажами. Мы выпускаем продукт, потом через полгода раздаем анкету людям, которые им пользовались. И если люди подмечают какие-то нюансы, обязательно вносим поправки. Это требование международной сертификации GMP (практика хорошего производства). «Дзинтарс» добровольно к ней примкнул, и у нас все соответствует нормам, как и в сфере фармацевтической продукции. Люди не всегда хотят подчиняться системе, но следование ей облегчает жизнь. Вот недавно все заговорили о парфюмерии с феромонами. Никто этих феромонов не видел. И на самом деле привлекательность человека состоит из слишком многих составляющих, мы любим не только носом, но и глазами, ушами. Хотя именно запах вызывает то, что называется «искра пробежала». С какого расстояния человек чувствует запах? Это индивидуально — зависит от силы запаха, от силы обоняния. Но вот что касается феромонов — это чистый маркетинг.

— Говорят, что в кризис люди стали больше ходить в кино, покупать помады и шоколадки — это наиболее доступные способы сделать себе приятное. И производители этих товаров и услуг выиграли…

— Это верно: помада — самый простой способ для женщины выглядеть красиво. Но верно лишь отчасти: выиграли далеко не все производители — надо же, чтобы покупали именно твою помаду. Кризисное время пошло нам на пользу. Мы изменили стратегию и выпустили продукцию для среднего класса. Расчет был такой: часть среднего класса сползет в нижний класс, а часть из выше среднего — в средний. Но в целом средний класс должен сохраниться. Так и произошло. На него мы и нацелены. В тяжелое время ориентироваться на бедных покупателей не приходится: если не осталось денег на молоко и лекарства, крем никто не будет покупать. А класс выше среднего, который покупал престижные марки, станет искать качественную, но более дешевую замену. И люди действительно стали втихаря покупать нашу тушь, блески для губ. Мы изменили дизайн, покупаем только калиброванное сырье, только у дорогих фирм. Вообще, по большому счету, наш неизменный капитал — качество. Кто им пренебрегает, теряет очень многое. Теперь делаем ставку на западного покупателя: там происходят те же процессы, которые шли в Латвии пару лет назад. В Европе кризис только начинается. Потому что европейцы живут незаслуженной жизнью и будут вынуждены ужиматься в своих расходах. Их богатые становятся менее богатыми, а средний класс должен получить хорошее качество, но дешевле. У нас сейчас идут переговоры с разными странами, посылаем образцы и, кстати, ни разу не получили нареканий. Показательно, что у нас иногда воруют рецептуру. Сейчас это довольно просто, а вот создать по ней продукт оказывается невозможно. Еще тенденция: к нам стали часто обращаться, чтобы мы изготовили косметическую массу. Без упаковки. То есть мы предоставим сырье, а его продадут под другим именем. Но мы на это не идем.

— Какие научные открытия последнего времени вы считаете наиболее перспективными для вашей отрасли?

— Безусловным прорывом я считаю открытие гиалуроновой кислоты, которая прекрасно удерживает влагу. Но с ней не все так просто: поскольку это полимер, она образует пленку, кроме того, гиалуронку нужно применять к месту и ко времени. Современные сырьевые ресурсы не сравнить с возможностями 50-летней давности, когда был один ланолин, да еще и животного происхождения. Или пчелиный воск. Сейчас выбор средств значительно шире. Но все они направлены на решение все тех же проблем — как увлажнить кожу, сделать ее эластичной, гладкой. Но не верьте особенно в какие-то чудесные суперомолаживающие средства. Старение происходит по многим параметрам. Намазаться кремом и таким образом надеяться вернуть молодость — глупо. Разумеется, косметика призвана сделать так, чтобы человек хорошо выглядел. И вот эти задачи она решает. Все остальное зависит от образа жизни. Если вы курите, ежедневно не очищаете кожу — никакие открытия не смогут компенсировать отрицательные последствия. Конечно, наука идет вперед. Доказано, что хороший эффект против морщин дает ботокс. Из яда гремучей змеи изъяли аминокислоту, и когда она попадает под кожу, воздействует на мышцы, разглаживает кожу. Кроме того, там много полезных ингредиентов синергического действия, которые делают лицо свежим. Или еще пример: мы долго изучали морской коллаген и выпустили крем на его основе. Главное было — доставить коллаген в кожу, чтобы он подействовал. Сегодня очень популярно все органическое, в том числе и косметика. А ведь с ней нужно уметь обращаться. Говорят, например, что не очень приятный запах указывает на то, что средство натуральное. На самом деле это низкий профессионализм. Мы выпустили целую линейку органической косметики — она прекрасно пахнет. Хорошо изучены и отлично работают аминокислоты, пептиды…

Но за каждым открытием стоит кропотливая исследовательская работа. Например, когда одна известная компания выпустила средство с липосомами, ученые даже не удосужились посмотреть, что сама липосома была крупнее поры кожи и пробивала ее. Это травмировало кожу. Поэтому надо грамотно подбирать продукты, нужно, чтобы средство было правильно транспортировано под кожу. В нашем деле от пользы до вреда — один шаг. Например, одна американская фирма выпустила помаду с элементом, который увеличивает объем губ. Это сейчас очень востребовано. Обычно мы получаем на сырье листы безопасности — то есть фирма дает гарантии, что при определенных условиях не будет вреда. Но в процессе наших проверок мы заметили, что это исходное сырье разъедает пластиковый стаканчик! Мы написали фирме — они месяц молчали. Потом еще раз написали — они ответили: уменьшите в 10 раз ввод сырья. Уменьшили, но тогда пропадал весь эффект увеличения губ. Кстати говоря, и сам эффект странный: губы увеличивались неравномерно — с одной стороны больше, с другой меньше… С такой продукцией мы не работаем. У нас трудятся медики, дерматологи, офтальмологи, которые проверяют продукты по своей части. Мы не консерваторы, но мы — осторожные. Именно по этой причине пока не используем стволовые клетки. Думаем про них, но считаем, что они недостаточно изучены для того, чтобы ими пользоваться. Неизвестно, как они себя ведут, и эта непредсказуемость создает большой риск. Мы всегда помним главный принцип — не навреди. Наверное, поэтому нам уже столько лет доверяют...

Виктория Юхова

Антрепризное дитя / Искусство и культура / Театр

Недавно прошедшая на «Винзаводе» дискуссия называлась «Что нам делать с московскими театрами?». И, конечно, была спровоцирована серией скандалов в столичных труппах. Как утверждал в таких случаях небезызвестный водопроводчик: систему надо менять. С ним, кажется, уже все согласны. Но забывают, что «система» зиждется на двух слонах — театрах государственных и частных. Попробуем посмотреть на проблему со стороны антрепризы.

Слово «антреприза» происходит от французского entreprise — «предпринимать», то есть театральное предприятие, созданное и возглавляемое частным предпринимателем. В сухом словарном определении всего лишь констатация факта и никакой оценки. Но согласитесь, в обиходном русском это слово обрело резко негативную окраску, стало попросту ругательным и даже превратилось в прилагательное. Когда не хотят утруждать себя аргументами, чтобы оценить какой-то спектакль и не переходить на ненормативную лексику, то просто морщат нос, кривят губы и цедят брезгливо: «Это что-то антрепризное». То есть безвкусное, пошлое — дешевка. К тому же увенчанная, как правило, звонкими именами. Есть ли в этом доля правды? Большая, даже о-очень. Справедливо? Далеко не всегда. Скажу больше. Если перефразировать известную толстовскую сентенцию о счастливых и несчастливых семьях, то в применении к антрепризе она бы звучала так: все хорошие (счастливые) — не похожи друг на друга, а плохие (несчастливые) — одинаковы. Кстати, к государственным стационарным театрам это также относится. О том, что система управления последними зашла в тупик, не говорили лишь ленивые, на фоне громких скандалов последнего сезона сей факт стал очевиден не только слепым, но даже чиновникам от культуры. Традиционалисты боятся, что в угаре революционных преобразований с водой выплеснут ребенка, наш священный театр-дом. И все дискуссии ведутся с охранительных позиций. Никто никогда не привлек к разговору о путях реформ (а они неизбежны, и время для эволюции практически потеряно) многочисленный отряд частных предпринимателей — антрепренеров, поставляющих на рынок значительную долю продукции. Если суммировать общий доход от билетов и количество зрителей по стране, посмотревших антрепризные спектакли, думаю, и та и другая цифра намного превзойдет аналогичные показатели государственных театров. Однако ни мнение, ни опыт сих предприимчивых деятелей обществом не востребованы.