Венецианское завещание - Анна Князева

Братья Делле Пецце переглянулись и хором воскликнули:

– Клянусь!

«Как похоже по-итальянски звучат слова «клянусь» и «юрист», «giuro» и «giurista». Им можно верить…» – подумала она и, спохватившись, воскликнула:

– И еще одна очень важная вещь!

Лица обоих братьев вытянулись в ожидании какого-нибудь невыполнимого условия, но они готовы были стойко перенести любое испытание.

– Я должна открыть галерею. Выставить картины Николая Бережного здесь, в Венеции… – И вдруг добавила, тоненько и жалобно: – Можно?

Братья шумно загоготали и замахали руками:

– Все, что угодно, синьорина.

Было приятно видеть их улыбающимися, и она тоже улыбнулась.

– Простите… – Дайнека услышала звонок своего телефона. – Слушаю.

– Дайнека, это ты? – осторожно спросил Дашин голос.

– Я! Это я! Как у тебя дела?

– У меня все очень, очень хорошо, – тихо сказала Даша. – Просто я сейчас не могу говорить громко. Знаешь, где я? В модном доме Труссарди… Сама в это не верю. Я участвую в показе…

– Тебя взяли? А договор?

– Уже заключили. У меня теперь есть свой агент.

– Ты все внимательно посмотрела, когда подписывала?

– Договор был на русском, все нормально, не беспокойся.

Даша помолчала и сдавленным от слез голосом сказала:

– Я никогда, никогда тебя не забуду, Дайнека. Я помню свою клятву…

– Хорошо, звони. – Она отключилась, не хотела говорить лишнего. И не хотела, чтобы это делала Даша.

Второй раз за последние несколько минут ей клялись. А это уже многовато.

Дайнека вышла из конторы на набережную. Стевен немедленно устремился к ней.

«Отчего он так суетится? Не живется, видно, человеку спокойно». Сама себе она не хотела сознаться, как благодарна ему.

– Ну что, как? – спросил он. – Неужели убийство связано с купчей?

– В этом уже никто не сомневается.

– И что же дальше?

– Мне нужно на несколько дней уехать из Венеции.

– Куда?

– Не знаю.

Стевен широко улыбнулся:

– Ты принимаешь мое предложение посетить наш дом в Понтедейре?

– Да.

– Тогда выезжаем немедленно.

Выбежав из подъезда, в их сторону направился офицер полиции.

– Извините, команданте Монтанья приказал сопроводить вас и проследить, чтобы вы уехали из города и чтобы за вами не было слежки. Вы уже решили, куда поедете?

– Да, все решено, мы отбываем сейчас же. Только заедем за вещами в отель, – ответил Стевен.

– Где ваша машина?

– Она будет ждать меня в Местре, мой друг уже там.

Офицер жестом пригласил их проследовать за собой. Мотор заурчал, и катер на небольшой скорости начал медленно продвигаться между грузовыми лодками. Отчего-то именно здесь их было особенно много. Уткнувшись носами в деревянные сваи, они дремали, пока крепкие и веселые ребята выкидывали на причал корзины и ящики с капустой, рыбой, вином и прочей снедью.

– Сегодня открытие карнавала. В четыре часа на площади Сан-Марко – праздник Девы Марии. Вы ни разу не видели? – Не дожидаясь ответа, офицер продолжал: – Это очень красиво! Там будет много, очень много конфетти!

Он зацокал языком и покачал головой.

Они проплывали по Большому каналу. По набережной сновали толпы туристов, их заметно прибавилось, и в некоторых местах люди сливались в один сплошной бурлящий поток. К причалам беспрерывно подходили вапоретто – морские автобусы, заполненные туристами.

Все дышало ожиданием праздника, который был уже на подходе…

Дайнека вдруг почувствовала, что это чужой праздник. Он рождался не для нее, и для участия в нем не было ни сил, ни желания.

Дайнека не сразу расслышала голос стюардессы, разносившийся по салону самолета. Пассажиров попросили пристегнуть ремни. Самолет пролетал через зону турбулентности.

Занятая своими мыслями, она совсем не обращала внимания на происходящее вокруг. Но сейчас почувствовала, что атмосфера стала напряженной. Не было того оживления и шумного веселья, каким обычно отличаются чартерные рейсы.

Она взглянула на сидящую рядом даму преклонных лет, та ответила ей вопросительным и тревожным взглядом. Увидав, что Дайнека едва ли сможет прояснить ситуацию, она быстро переориентировалась на сидящую с другой стороны даму.

С места, где сидела Дайнека, было хорошо видно, как в закутке, где обычно готовят напитки, плачет молоденькая стюардесса. Возле нее уже находились две стюардессы постарше, а по проходу со стороны пилотской кабины к ним быстрым шагом направлялся старший стюард. На его лице сияла лучезарная улыбка, которая говорила о многом…

Дайнека поняла: что-то случилось, однако предпочла не думать о неприятном, откинула спинку кресла, закрыла глаза и погрузилась в воспоминания…

Глава 32

Дорога Юлия Цезаря

Вернувшись в отель, она быстро собрала свои вещи. Выйдя в коридор, с любопытством приблизилась к открытой двери соседнего номера. Как будто почувствовав опасность, кто-то с грохотом захлопнул ее. Это была комната, куда вчера поселилась женщина с леопардовым саквояжем.

«Когда мы заходили в номер, эта дверь была закрыта… Неужели подслушивала? Но зачем?» – подумала Дайнека.

Катер с надписью «Carabineri» по-прежнему ожидал их у пристани. Дайнека попросила офицера заехать в школу итальянского языка. Ей надо было уведомить секретариат о своем предстоящем отсутствии в течение нескольких дней. Офицер заулыбался и кивнул, ему очень хотелось ей понравиться.

Конечно, Дайнека опасалась, что в школе ее могли поджидать люди Лысого Леннона, но убедительная надпись на борту полицейского катера казалась ей надежной защитой.

Стевен пошел вместе с ней. Потребовалось всего несколько минут для решения вопроса в секретариате. Направляясь к выходу, они уже сворачивали в коридор, когда из аудитории неожиданно вышла Фима.

– Ты где… как? – смущенно пробормотала она.

– Я уезжаю, Фима, меня не будет несколько дней.

Дайнека поцеловала ее в щеку и быстро зашагала к лестнице.

– Слушай, – раздался сзади голос Стевена.

– Что?

– А кто это?

– Учительница, русская из провинции. Ты знаешь ее?

– Нет…

Они благополучно добрались на катере в Местре, где их ожидал друг Стевена Маркус. Втроем они едва поместились в двухместной спортивке.

Маркуса высадили на железнодорожном вокзале в Падуе. Дальше поехали вдвоем. Стевен съехал с автострады на плохонькую дорогу, которая вела к побережью Адриатического моря.

– Почему? – спросила Дайнека.

– Хочу, чтобы ты посмотрела настоящую Италию. По этой дороге мы поедем до Равенны. Потом через горы пересечем весь полуостров. Флоренция, Пиза… Ты должна это видеть!

Тревожное чувство не оставляло Дайнеку, ей казалось, что без полицейского катера она стала более уязвимой.

«На автостраде было бы безопасней».

Оглядываясь назад и не замечая ничего подозрительного, она успокаивала себя, но тревога нарастала.

Разбитая дорога то приближалась к морю, то удалялась от него. Они проезжали сквозь рощи с незнакомыми ей деревьями, через поля, укрытые полиэтиленом, мимо небольших поселков. Из окна автомобиля Дайнека с удовольствием осматривала окрестности.

– Это очень старый путь. Когда-то по нему проходили римские легионы Юлия Цезаря. Слышала про реку Рубикон?

– «Рубикон перейден» – это про нее?

– Да! Ты наверняка ее проезжала по дороге в Милан…

– Проезжала. Маленькая такая, мелкая, а столько неприятностей… – Дайнека вдруг с тоской вспомнила каменистый берег родного Енисея и холодную серую воду, тяжелым потоком стремящуюся навстречу Северному Ледовитому океану.

Рестораны и пиццерии вдоль дороги зимой не работали. Перекусить удалось только в маленьком магазинчике вблизи Равенны.

По плану им предстояло обогнуть Равенну и свернуть в сторону Форли. Сидя за столиком, Дайнека водила пальцем по только что купленной карте. Стевен с улыбкой наблюдал за ней.

– Не доверяешь мне? Думаешь, куда-нибудь завезу?

– Просто интересно знать, в какую сторону едем.

– Дорогу домой я знаю прекрасно.

– А я думала, ты живешь в Милане…

– Мой настоящий дом в Понтедейре. В Милан я уехал, когда поступил в университет. После его окончания остался там работать. У меня небольшое бюро. Я – архитектор.

– Когда ты был дома в последний раз?

– Месяца два назад.

Дайнека озадаченно замолчала.

– Я редко бываю там, – сказал Стевен.

– Дело в твоей работе?

– Не совсем…

– Если не хочешь, лучше не говори.

– Все дело в моем отце. Я очень люблю его. Стыдно сказать – больше, чем мать. Ты наверняка знаешь, что значит для итальянца мать.

Стевен задумался, потом, решившись на откровенность, заговорил снова:

– Я не смог и не захотел стать таким, как он. Это трудно объяснить, но ты все поймешь, когда мы приедем.