Танцующие в темноте - Маурин Ли

Фло и Бел расстались только в половине шестого. Они обменялись адресами и пообещали поддерживать связь. Фло хотела прийти домой в обычное время, как бывало после работы. Она никому не расскажет, где она была сегодня днем.

— Святой Боже, Фло! — воскликнула мама, когда она явилась домой. — Ты похожа на привидение и вся дрожишь. Надеюсь, ты не простудилась. Нет ничего хуже простуды летом.

— Что-то случилось? — внезапно требовательно спросила Фло.

Мать сразу же поняла, что она имеет в виду.

— Нет, милая, — грустно ответила она. — Как говорит миссис Кокс, им удалось подвести под корпус стальной трос, но он соскользнул, и лодка ушла под воду. Сегодня я ходила в церковь, чтобы помолиться вместе с «Легионом Марии», но, похоже, от этого мало толку.

Фло отказалась от ужина. Мать настояла, чтобы она выпила чашку чая и отправилась в постель. Ей стало очень неуютно, когда чуть позже пришла Марта с грелкой, чтобы согреть ее. Марта не проявила бы такого сочувствия, если бы знала о причинах, которые так выбили из колеи ее сестренку.

В эту ночь Фло спала урывками. Каждый раз, просыпаясь, она вспоминала один и тот же только что виденный кошмар: она в одиночестве бродила по парку «Мистери», и вдруг перед ней появлялся оркестр, причем все музыканты — в парадной форме, которую она видела в кино. Но фигуры их были призрачными, нематериальными — Фло видела сквозь них. Они играли «Танцующих в темноте», и столь же туманные пары вальсировали вокруг нее. Вместо того чтобы смотреть друг на друга, они не сводили глаз с Фло, и на их лицах отражалось неприкрытое злорадство. Они злобно хихикали, потому что только у нее не было партнера. Ее охватило столь сильное чувство одиночества, что ей показалось, будто она превращается в ледышку. Потом пары исчезли, музыка стихла, и до нее доносился только шорох листьев. Фло осталась одна, и только луна была ее молчаливой спутницей.

На следующее утро пришла мама с чашкой чая в руках.

— Предупреждая твой вопрос, отвечаю, что я только что слушала «Би-би-си» и, боюсь, ничего нового не произошло.

Фло села на постели. К ее изумлению, Марты и Салли нигде не было видно, а их кровать была аккуратно застелена.

— Они ушли на работу, — объяснила мать. — Мы решили не будить тебя. Тебе не помешает выходной, особенно сегодня, в субботу, тем более что рабочий день у тебя только до часу дня. Я уверена, что мистер Фриц не будет возражать — ведь раньше ты никогда не брала выходных.

Фло подчинилась без возражений. После того как мать ушла, она с головой накрылась одеялом и вволю выплакалась. Она не знала, сколько прошло времени, когда послышался стук в дверь, а потом голос мистера Фрица спросил, как она себя чувствует. «Мы все о ней беспокоимся. Это так непохоже на Фло, что она заболела». Она надеялась, что он не скажет о том, что вчера ее не было на работе. Очевидно, он не упомянул об этом, потому что вскоре появилась мать и ничего не спросила.

— Он славный человек, — с теплотой в голосе произнесла она. — Он мне очень нравится. Тебе страшно повезло, Фло, что ты работаешь в таком хорошем местечке.

К середине дня дома собрались все, включая Альберта. Фло поднялась с постели, и после чая они собрались в гостиной, чтобы послушать шестичасовые новости. Леденящим душу голосом комментатор объявил:

— Адмиралтейство с глубоким прискорбием извещает, что надежды спасти людей на борту «Тетиса» больше нет.

Ливерпуль и вся страна были в шоке. От короля Георга VI из Канады пришла каблограмма. Его мать, королева Мария, выразила сочувствие убитым горем родственникам, а Адольф Гитлер прислал соболезнования от лица граждан Германии. Когда об этом объявили в кинотеатре, зрители разразились приветственными криками. Для оказания помощи родственникам погибших создали специальный фонд; буквально через несколько дней пожертвования исчислялись уже тысячами фунтов. Семейство Клэнси пожертвовало в складчину целый фунт стерлингов. Альберт Колквитт добавил фунт от себя и пообещал отнести деньги на пункт сбора пожертвований в городской ратуше.

Следующий вторник был объявлен днем траура. Кенотаф в Биркенхеде был завален грудой венков. На службе присутствовали пятнадцать тысяч прихожан, и пять тысяч рабочих прошли траурным маршем, чтобы почтить память погибших.

Пока страна пребывала в трауре, а «Тетис» начали поднимать, журналисты продолжали собственное расследование. Невозможно было поверить в то, что столько людей погибли, когда от спасения их отделяли лишь несколько футов. Почему на место крушения сразу же не доставили опытных водолазов? Почему не использовали кислородно-ацетиленовое оборудование для резки металла? Для расследования обстоятельств гибели людей создали специальную комиссию.

Только в ноябре спасатели сумели поднять «Тетис», и погибших предали земле. Было объявлено, что лодка находится в достаточно хорошем техническом состоянии, чтобы вернуться морем на верфи Биркенхеда, где ее заложили и построили. В другое время об этой новости кричали бы заголовки всех газет, но сейчас страна переживала трагедию, которая обещала большие человеческие жертвы по сравнению с единственной подводной лодкой. Случилось немыслимое: Великобритания вступила в войну против Германии, — началась война за выживание.

После смерти Томми О'Мара Фло Клэнси жила как в тумане. Окружающие не могли понять, куда подевалась ее очаровательная улыбка. Мистер Фриц поручал ей самую легкую работу, к большому неудовольствию Джози Драйвер, которая вела себя крайне недоброжелательно. Мать купила ей витамины с высоким содержанием железа, и Фло послушно принимала их три раза в день, хотя и знала, что от этого не будет никакого толку. Только Бел Макинтайр, с которой она виделась регулярно, знала, почему Фло больше не улыбается. Но и Бел было известно далеко не все. У Фло помимо потери Томми появились и другие причины для беспокойства.

В первое воскресенье сентября, наполненное волшебным солнечным светом, когда от свежего воздуха голова кружилась, как от доброго вина, Фло сидела в гостиной, слушая радиоприемник Альберта. Она слушала, как Невилль Чемберлен, премьер-министр, объявил, что страна переходит на военное положение, и хотела, чтобы эта новость оказалась для нее столь же значительной и важной, как и для остальных членов семейства. Салли безудержно разрыдалась.

— Что будет с Джоком? — всхлипывала она.

Джок Уилсон регулярно писал Салли с понедельника Троицы, когда они встретились на пароме, возвращавшемся из Нью-Брайтона. Он приезжал в Ливерпуль, чтобы повидаться с ней, как только ему предоставлялась малейшая возможность.