Неспящая красавица - Тэффи Нотт

– И сколько я так простоял?

– Достаточно, чтобы я начала беспокоиться, но недостаточно, чтобы применить силу, – выразительно хмыкнула Надя. Видимо, в случае чего, бесстрашный капитан-дознаватель была готова приводить его в чувство пощечинами. И стоило признать, что это было бы идеальным вариантом для проверки прочности этой реальности. – Может, наконец расскажете, что случилось? Вы белее мела.

Андрей медленно провел ладонью по лицу, как будто пытаясь ощутить себя здесь и сейчас. Загвоздка была в том, что минуту назад он тоже чувствовал себя вполне реальным. Вдруг он просто сошел с ума? Или ночница убила и его, а он попал в какой-то вид собственного ада?

Он опустил взгляд на свои руки: было неприятное ощущение, будто на них до сих пор чужая теплая кровь. Андрей медленно повернул руки ладонями вверх, в горле застыл колючий ком: на коже виднелись бурые разводы.

– Андрей Сергеевич! – Надя помахала рукой перед его лицом.

Сложно сказать, что было более реальным. Однако одно Андрей мог утверждать с пугающей уверенностью: та реальность, в которой он держал на руках мертвое тело Нади, была невыносима. Он просто не мог потерять барышню Огонь-Догоновскую – тем более по собственной глупой ошибке.

– Надежда Ивановна, сделайте одолжение. – Андрей заглянул в синие глаза напротив. – Дайте мне пощечину.

– Да вы точно с ума сошли!

– Ну хотя бы ущипните!

Надя со смесью удивления и непонимания уставилась на мага, но тот был, кажется, абсолютно серьезен. Ладно, хозяин – барин. И Надя с размаху наступила каблуком сапога на чужой носок. Андрей тут же вскрикнул, шарахнулся в сторону.

– Так лучше? – подняла брови Надя. – Теперь расскажете, что произошло?

– Спасибо. Теперь я точно знаю, что вы – настоящая.

Андрей мотнул головой, украдкой бросил взгляд на руки. Никаких бурых разводов. Показалось. Дрожащими руками потянулся за портсигаром, машинально пересчитал оставшиеся папиросы – пять. Закурил.

Штабс-фельдфебель рассказал, что на этот раз принесло ему видение: коротко, по делу, опуская неприятные подробности. Да и свой страх. Не успел, не защитил, не смог. Грош тебе цена, какой из тебя боевой маг? Вернуться в столицу да подать в отставку. Страх пришлось засунуть поглубже в те уголки души, куда он предпочитал не заглядывать. Однако смутное беспокойство все равно не отступало.

Под конец рассказа Андрея Надя даже забыла, что вроде бы рассердилась. Теперь она задумчиво смотрела в сумрак коридора. Вопреки видению мага здесь не было так уж темно, из грязных окон лился тусклый свет зимнего дня.

С самого утра у сердца скрутилась ядовитая змея сомнений. Надя то и дело тянулась к груди, потирая скопившийся там колючий ком, будто от этого чувство вины куда-то денется. Воспоминания, которые, как она думала, погребены вместе с маленькой Наденькой, девочкой, которая до ужаса боялась не соответствовать ожиданиям матери, теперь выплывали наружу.

Несмотря на заботу магов, ночью она спала плохо. То и дело возвращалась мыслями к светловолосому юноше, старалась не думать о том, что это по ее вине он спит теперь вечным сном. Пыталась припомнить его лицо, хоть одно мимолетное воспоминание из детства, светлые волосы, улыбку. Память оставалась глуха к ее чаяниям, подсовывая то момент выстрела, то жилет, мокрый от крови…

И видение мага не добавляло спокойствия. Надя снова потянулась к солнечному сплетению, с силой потерла грудную клетку.

Кухня из всех хозяйственных построек стояла ближе всего: обширное помещение с выходившими в сад окнами. Здесь царил тот же запах затхлости и пыли. Посреди широкого помещения стоял длинный стол-остров, на котором, скорее всего, происходило главное священнодействие. На нем так и остались какие-то блюда, плошки, тарелки. В глубине у стены притаилась дровяная плита: Андрей помнил подобные старомодные приспособления еще на кухне в родительском поместье, куда он бегал за лишним кусочком пирога к Нюрочке, молодой поварихе, которая души не чаяла в маленьком барчонке.

Кроме того, здесь была целая куча шкафов и буфетов, которые хранили в своем нутре всевозможную кухонную утварь, посуду и изящные сервизы для многочисленных гостей Адлерберга.

Справа в глубоком эркере притаился длинный стол со стульями, где, скорее всего, ела вся дворня, а в углу камин. Большой, почти по грудь Андрею, родной брат того, что стоял в гостиной. Орнамент тут только был совсем иной. Ладно еще в доме, причуда хозяина – установить на европейский манер камин, который толком и не греет. Дорогое и бессмысленное удовольствие, которые могут себе позволить не все. Но в кухне?

Сзади раздался грохот. Это Надя полезла по шкафам, проверять наличие чего-то съестного, и девушку чуть не завалило сковородками.

– Вы в порядке?

– Если не считать полного разочарования и пустого желудка, то да. – Надя не стала складывать сковородки обратно, а просто с тяжелым вздохом встала и направилась к Андрею, заодно осматриваясь.

– Бывали здесь?

– Кажется, да. – Надя подошла к магу, который увлеченно разглядывал резные узоры на портале камина. Темный со светлыми прожилками камень завораживал, так что она не удержалась и сама коснулась его рукой.

– Знаете, что такое макабр? – Андрей провел пальцами по каменному узору, смахивая пыль с угадывающихся фигур.

– Пляска смерти? – Надя усмехнулась, не без иронии глядя на мага. – Проходили что-то такое в истории искусств.

– Зря смеетесь, – заметил Андрей. – Этот изобразительный мотив широко использовался в Средние века с подачи церковников и, как ни странно, алхимиков. Но сейчас мало кто знает о его истинном значении.

– Я помню лишь ту историю, где «Пляска Смерти» – аллегория на бренность человеческого бытия. – Надя вслед за магом провела пальцем по фигурам на камне. – Смерть в безумной пляске ведет за собой в могилу всех без разбора: мужчин, женщин, стариков, детей, королей и крестьян.

– Все верно, – кивнул Андрей. – Однако в алхимии это еще своеобразная отсылка к Великому деланию. К одной из его частей точнее: Нигредо.

– Полное разрушение. – Надя часто слышала об алхимии от матери, да и книг у них в доме, посвященных алхимии, было больше, чем женских романов или учебников. Что еще было делать маленькой девочке дома, скучая на каникулах?

Дома, правда, приходилось прятать свой интерес. Как только мать видела в руках Нади что-то кроме положенных учебников или строго предписанной в институте литературой, то книга тут же отбиралась, а Надю непременно ждало наказание.

Дядя Владимир, не в пример своей кузине, наоборот, поощрял интерес племянницы к алхимии. И это было куда интересней, чем глупые сентиментальные романы, о которых тайком вздыхали товарки, пряча томики под матрацами, чтобы не нашла классная дама.

– Полное