В звездные миры - Василий Бережной

Михаил достал инструменты и умело начал орудовать ими.

А Ольга тем временем шла все дальше и дальше. По правде говоря, ей было страшновато блуждать одной по такому грандиозному подземелью. Часто тень преграждала ей путь; привидениями смотрели на нее истлевшие селениты. Даже колени, иногда дрожали! Но девушка отгоняла страх и шла дальше. Она решила исследовать храм — в нем, по всем признакам — немало разных минералов, а между ними, быть может, найдется и кварц. Храм встретил Ольгу торжественной полутьмой. Ольга, восхищенная, остановилась перед конусообразной выемкой, выложенной, наверное, из разнообразнейших камней. А что если спуститься в эту каменную воронку? Сколько здесь различных каменных плит!

Недолго думая, Ольга стала на край, выдвинула вперед правую ногу, проверяя крепость склона и… скользнула вниз. Поверхность «чаши» была гладкая как зеркало, — кто б мог подумать! Ольга потеряла равновесие и упала на спину. Слегка закружилась голова, но сквозь очки шлема ей мигнули звезды, выложенные в своде. На какое-то мгновение иллюзия была полной. Легко стукнувшись ногами о дно, Ольга остановилась. Поднялась. Теперь она стояла посредине этого странного каменного цветка. Гигантские красные лепестки поднимались намного выше ее головы, искрились холодным сиянием. А когда Ольга включила фонарь — они вспыхнули негреющим пламенем! Вверху зашевелились тени — можно было подумать, что проснулись селениты и с гневом заглядывают в этот священный кратер, куда посмело ступить неведомое им существо.

«А отчего бы им сердиться! — подумала Ольга. — Они могли бы считать меня богиней». — Погасила фонарик, тени улеглись, полутьма окутала храм. Лишь под ногами рдел камень.

Энергичным рывком Ольга кинулась вверх — и тотчас съехала вниз, с трудом удержав равновесие. Следующие попытки также кончились неудачей. Холодок тревоги заполз в душу: отец и Михаил не услышат, кто же ей поможет?

Начала ударять топориком по стенкам воронки — он отскакивал, не оставляя даже царапины. «Стыки, надо искать стыки! — мелькнуло в голове. — Ведь не сплошная же здесь плита». И ей-таки удалось нащупать стыки. Она цеплялась за них острым рожком топорика, осторожно подтягивалась, быстро посылала топорик выше — и снова… Вот и до края уже близко — метра два… Ну, еще раз!

Топорик не попал в щель, и она сползла вниз.

Неудача не испугала ее. Она видела, что выбраться можно, нужно только более ловко действовать топориком.

Попробовала еще раз и еще… Добиралась уже почти до обода «чаши» и снова срывалась. Наконец, она подтянулась на длину руки и топорика. Рывок — топорик цокнул о колонну. Тут камень был податливее: она зацепилась!

Теперь уже не трудно было выбраться. Выпрямилась, огляделась. Но что это? Из колонны, там, где она ударила топориком, струей брызнула жидкость!

Масло какое-то или вода? От неожиданности Ольга отпрянула в сторону, а струя жидкости — словно из пожарного брандспойта полилась, окутанная паром, на дно выемки. Сквозь густой пар Ольга видела, как летели брызги от удара о багровый камень, как внизу заблистали, зарябили волны. Она не знала, что и думать. Может быть, это не вода, а какое-то селенитское горючее? Может быть верховный жрец храма использовал его для поддержания огня в каких-нибудь светильниках?

Побежала на другую сторону и ударила по колонне топориком. Сыпались осколки, но она не собирала их, а все била по одному месту. Удар, еще удар! И здесь полилось из пробоины!

Ольга хотела набрать жидкости, но во что? Тогда она подставила сумку — пусть намокнет брезент! — отец распознает, что это такое. И кинулась прочь из храма.

ФИЛОСОФИЯ ДИКА

— Мистер Загорски! — воскликнул Дик, оставляя лопату. — Как все это глюпо!

— Что? — Николай схватил лопату и начал сердито выбрасывать землю. Собственно, это была не земля, а пыль, слежавшаяся пыль. Приходилось часто протирать стекла скафандра. Это злило радиста, а тут еще этот босс со своей болтовней.

— Что глупо? — переспросил Загорский. — Не хочется копать, да?

Объяснялись на немецком языке — Николай знал его лучше, чем английский.

— Глюпо сидеть на этом безлюдном светиле, когда там, у самого моря — роскошная вилла, шикарное авто… яхта… и элегантные женщины… любящие повеселиться. Вы каких любите — толстых или тоненьких?

— Фу, противно слушать! И как вас, таких циников, только земля держит? — простодушно удивлялся Николай, работая за двоих. Канава уже была вырыта до колен. — Ну, скажите, зачем вы нужны? Ни материальных, ни духовных ценностей вы не создаете!

Дик ходил, как по раскаленной сковородке. С одной стороны его припекало Солнце, а с другой — донимал холод. В его скафандре, как видно, испортился обогреватель. Вот и приходилось все время поворачиваться то туда, то сюда.

— Суть жизни, мистер Загорски, не в том, чтобы создавать, как вы говорите, материальные ценности. Для этого есть другие, множество других… Суть в том, чтобы пользоваться этими материальными ценностями! Не возражайте: я заранее знаю, что вы скажете: «эксплуатация человека человеком» и тому подобные громкие слова. Но если бы вы серьезно вдумались в историю человечества, то увидели бы, что вся она — борьба за перераспределение материальных благ. Возьмите все восстания, революции и войны со времен Римской империи. Разве рабы восставали не для того, чтобы захватить себе богатство? А французская революция — разве у нее были не те же идеалы? А что говорит ваша, коммунистическая библия? «Пролетариату нечего терять, а приобрести он может все». Приобрести!

— Вы, я вижу, теоретик! — перебил его Загорский. — Жаль только, что «философия» ваша волчья, «Homo homini lupus est»[3] — вот ваше кредо. И где уж вам понять марксизм и идеалы социалистической революции, которая не заменяет одного эксплуататора другим, а уничтожает всякую эксплуатацию!

— Ах, что вы там, коммунисты, ни говорите, а богатым быть лучше, чем бедняком! И патриции, и плебеи, и рабы, — всех унесла смерть. Но патриции ели из серебряной и золотой посуды, купались в мраморных бассейнах, а плебеи и рабы гнули спины под тяжкой ношей жизни.

Загорскому, видно, надоело слушать это философствование, он перестал отвечать и молча налегал на лопату. «Солнце ходит все ниже, — тревожился он. — Удастся ли стартовать до наступления ночи?» Теперь уже он жалел, что их ракета такая громадная…

— И все-таки глюпо, мистер Загорски…

— Идите лучше вот покопайте, Дик!

— Не хочу!

— Что? — выпрямился Загорский. — Отказываетесь?

— Да.

— Что же вы предлагаете? — сдержанно спросил Николай. — Может быть, есть какой-то иной способ вернуться на приморскую виллу?

— Конечно, есть! Только выслушайте меня спокойно… быстро заговорил Дик. — Дело в том, что нашу аварию, безусловно, заметили наблюдательные пункты. И я уверен, что сюда прибудет вторая наша ракета! Она уже готова. Вскоре надо ожидать…

— Ну и хорошо, — перебил его Николай,

— Но хватит ли нам кислорода… на всех?

— Вот это уже вопрос! — добродушно сказал Николай. — Через сколько часов может прибыть ваша ракета?

— Кто же знает…

— Ну, так нечего на нее и полагаться, надо копать!

— Чепуха, мистер Загорски. Я вижу, что из этого ничего не выйдет. Но я знаю и другое. Будь нас не пятеро, а двое, то кислорода хватило бы…

— Если бы да кабы…

— А раз нас пятеро, то всем, очевидно, придется погибнуть. Разве это не глюпо? А ведь этого можно избежать…

— Как же это? — удивился Николай.

— А вот как. Плугарь уехал… Они могут и не вернуться. То есть я хочу сказать… — Дик говорил паузами, словно взвешивая каждое слово,

Загорский отставил лопату.

— Что, что?

— Мы переживаем с вами, мистер Загорски, очень важный, я бы сказал, фатальный момент, — вкрадчиво зазвучал голос Дика. — Вы правы: виллы, женщины и все прочее — это, конечно, чепуха. Есть материя высшего порядка! Мы стоим на грани гибели — вот почему я буду откровенен и расскажу вам то, чего при иных обстоятельствах не рассказал бы… Так вот… самое высшее, самое важное на земле — это организация общества, его существования и производственной деятельности. А для этого нужна крепкая, стальная власть над людьми!

Радист насторожился. Оказывается, его собеседник не такой уж наивный буржуа, каким вначале прикидывался. В его словах, в тоне, каким эти слова были произнесены, чувствовалась какая-то злая сила, зловещий заряд энергии.

— А при современном развитии науки и техники, — хладнокровно продолжал Дик, — власть умножается, усиливается в сто, в тысячу раз! Представьте: будь у Цезаря радио, реактивные самолеты!.. Будь у него вся та техника, которая служит сейчас для поддержания порядка в обществе… вы меня понимаете?