Урал — земля золотая - Коллектив авторов

— Что за штука! — закричал я. — Почему он дышит?

Шурик взглянул на костер, и я увидел, как глаза его стали тоже расширяться.

Черная слюда продолжала надуваться.

Тут мы словно сговорились, враз начали отступление от костра. Конечно, это слюда, она не взорвется, но кто ее знает…

Отползли. Сидим за камнями, наблюдаем.

Кусок слюды продолжал шириться и раздуваться, вытесняя из костра головни и угли.

— Как на хорошей опаре!

— И когда его разорвет? — отозвался Шурик. — Смотри, как раздуло!

— Раз в десять увеличился. Ну, и камень!

Спустя некоторое время мы осмелели! Страх прошел. Да и кусок больше уже не увеличивался.

Вытащили его из костра. Огромный камень оказался легким, как перо. Из черной слюда стала ярко-золотистой.

— Вот штука!

— С чего бы это она?

— Давай еще попробуем?

Мы бросили в костер еще несколько кусков. Результат тот же: камни растут, как на дрожжах.

В суматохе забыли про еду и про усталость.

Сбегали вверх, скатили большую глыбу и поместили ее на костер. Вскоре глыба стала большущей, как баня.

Насытившись необыкновенным зрелищем, мы принялись исследовать, где и в каком количестве залегает волшебная слюда. Оказалось, что такой слюды здесь очень много, залегает она под тонким слоем земли, а местами выходит на поверхность.

Уже потом мы узнали, что горы, где мы плутали, входят в хребет Вишневых гор, а черная слюда, которая так хорошо и необычайно жарилась на костре, называется  в е р м и к у л и т о м. Из этой слюды делают «золотые» и «серебряные» порошки, которыми украшают елочные игрушки. Из нее же делают электроизоляционные плиты.

Дорогой камень

Возле дороги тянется лес. Но вот ом расступается, и перед нами высокий копер главной шахты и поселок Изумруд. Мы там, где добывают самый прекрасный в мире камень, о котором в старину говорили, что «никакая вещь зеленее не зеленеет».

Спускаемся в шахту. При свете электрических ламп блестят мокрые стены. Под ногами хлюпает вода. По шахте разносятся мерные удары поршней и клапанов насосов, откачивающих воду.

Поднимаемся по лестнице, сворачиваем в какой-то ход. Темно. Показывается огонек. Мы в забое. Оглушительно трещит пневматический отбойный молоток. Забойщик вгрызается им в толщу породы.

— Вот в этих слюдянистых сланцах, — говорит забойщик, показывая на глыбы камней, — и содержится изумруд.

— А много ли его вот в этой глыбе? — вырывается у кого-то наивный вопрос.

Забойщик улыбается.

— Немало породы приходится переворотить, чтобы найти драгоценные кристаллы. И в этой глыбе, что я обуриваю, они есть. Но как я богат — не знаю. Камни эти оттого и драгоценными слывут, что мало их, да и прячутся они от человека хорошо. Тайный камень.

Мы осматриваем куски породы. В них вкраплены зеленые камешки.

— Изумруды!

— Это берилл, ребята! Изумруд — тот же берилл, но только красивее. Прозрачные, а не мутные кристаллы берилла — драгоценные камни.

Вдалеке гремят взрывы. Это динамитом рвут породу.

Мы садимся в клеть и поднимаемся наверх. Теперь нам остается проследить дальнейший путь изумруда.

Поднятые из шахты вагонетки с породой идут на обогатительную фабрику; подземная жизнь драгоценного камня окончилась.

На фабрике порода поступает в дробилку, а затем ее перемывают в бутарах — в круглых железных цилиндрах, которые вращаются в кожухах, омываемые все время водой.

Очищенные от слюды куски породы попадают на наклонные столы, по которым они движутся, увлекаемые струями воды. За столами сидят женщины-отборщицы. Они разбирают породу лопатками: в одну сторону — сланцевую, пустую породу, в другую — зеленую, берилловую и изумрудную. Отобранные самоцветы затем тщательно просматриваются контролерами.

Знатоки самоцветов — контролеры — щипчиками откусывают мутнозеленые кристаллы, выбирая из них драгоценное зерно, отбрасывая ненужную «зелень».

На гранильной фабрике над станками склонились мастера. Вращая ручку на правой стороне станка, гранильщики приводят в движение небольшой диск, похожий на патефонную пластинку.

Вот мастер, прикрепив сургучом кристалл изумруда к деревянной «шпульке», подносит ее к диску.

Одна за другой наносятся на камень безукоризненно правильные грани. Изумруд получает окончательную форму.

Побывав в искусных руках мастера, он ожил, засверкал, заискрился. Теперь он стал драгоценным камнем.

Изумрудные копи на Урале открыты больше ста лет. В 1831 году белоярский крестьянин-смолокур, Максим Кожевников бродил по тайге в поисках смолистых пней и валежника. В корнях вывороченного ветром дерева он нашел несколько зеленых, чистых кристаллов.

«Баские какие, — подумал Кожевников и сунул камешки в карман. — Снесу ребятишкам. Пускай играют».

Случилось проезжать через деревню, в которой жил Кожевников, знатоку самоцветов.

Прогуливаясь по деревне, проезжий увидел на окне одной избы маленькие зеленые камешки. Под окнами дети играли такими же камнями. Проезжий осмотрел камни и ахнул: оборванные ребятишки играли драгоценными изумрудами.

— Где вы взяли эти камни? — спросил проезжий.

— Тятька из лесу принес.

Проезжий вызвал Кожевникова, расспросил, где он нашел «баские» камни.

— Продай мне эти камни.

Удивился смолокур: барин давал за них большие деньги. И, продав свою находку, Максим долго смотрел вслед чудному барину, купившему эти немудреные камешки.

Через некоторое время изумруд, найденный смолокуром, попал к начальнику Екатеринбургской гранильной фабрики. Он убедился, что в его руках чистейший изумруд, и немедленно поехал с партией рабочих на место находки. Начали бить шурфы и нашли изумрудную жилу. Так было открыто величайшее в мире месторождение изумрудов.

Возвращаясь с копей, мы несли в карманах пригоршни мутных зеленоватых камешков, набранных в шахте. Это берилл. Может быть, из тысячи таких невзрачных камешков на копях выбрали одно-два зернышка изумруда, а остальную «зелень» выбросили.

Но скоро и она пойдет в дело. Нашей промышленности для легких и прочных сплавов нужен металл бериллий.

А его можно добывать из берилла — этого «негодного изумрудного сырья», которое до сих пор шло в отвал.

ДЖИГИТОВКА.

Скульптура ученика 6 кл. О. Посохина (г. Молотов).

Гранит или аметист?

Жарким выдалось лето 1937 года.

Я и мой друг Петя Васильев отправились на сушилку колхоза имени Свердлова — снести матери обед. Пыльная дорога накалилась горячим солнцем. Знойно и душно. Нас обгоняет лошадь, запряженная в телегу. Я рассеянно смотрю под колеса, подымающие облака пыли. Вдруг из-под колымаги, сверкнув необыкновенным светом, отскочил маленький камешек. Я поднял его с земли.

— Петька! Что это? Гляди.

— Гляди за каждым камнем, — отозвался мой друг, — их тут видимо-невидимо. За каждым не углядишь. А ну, дай погляжу.

Я протянул находку. Он не стал разглядывать камень, размахнулся, подпрыгнул и швырнул на кладбище.

— Ну, и иди теперь один на сушилку.

— А ты?

— Я за камнем.

Необыкновенный камень искал я долго. К вечеру я нашел его возле братской могилы и второй раз взял в руки. Такой камень стоило искать: теплый, фиолетовый. Так светит синяя лампочка. Казалось, что, поместившись на ладони, он грел ее.

Так я нашел первый камень для своей коллекции. Но как он назывался, — я не знал. В то время я думал, что самый драгоценный камень — гранит, он тоже красивый, и решил назвать свой камень гранитом.

Принес его домой и наклеил этикетку: «гранит, найден 12 июля 1937 г., с. Черемисское».

Однажды к папе приехал работник бокситового рудника — Федор Игнатьевич Пилипченко. Он хорошо знал минералогию и мог определять камни. Узнав, что я собираю коллекцию, он попросил:

— А ну, Доля, покажи свои богатства?

Я притащил ящик. Вынув фиолетовый «гранит», он опросил меня:

— Что это за минерал?

— Гранит, — неуверенно ответил я.

— Нет, этот камень подороже стоит. Называется он аметист.

— А куда он годен?

Федор Игнатьевич рассказал, куда идут аметисты, изумруды, рубины и другие драгоценные камни.

— Ты про рубиновые звезды Кремля слышал? Так вот их из уральских камней делали. Камни нашли в земле, а гранильщики в Свердловске обточили их в звезды.