Сибирский фронтир - Сергей Фомичев

– А то уж моя печаль, Ефим Семёныч.

Со следующего дня начались ускоренные курсы коммерции. Погашение купеческого долга съело почти все сбережения, но я за ценой не постоял, посчитав, что на образовании в моей ситуации экономить глупо.

Брагин отнёсся к обучению добросовестно. Рассказывал о ценах, о ярмарках, о регистрации компаний и составлении бумаг, о кредитах, о бюрократии и путях преодоления оной. Он отвечал на любой вопрос обстоятельно, а потому вместе с экономикой преподал и некоторое представление и о жизни вообще.

Эти знания не были лишними. Жить под чужой личиной оказалось вполне безопасным делом, однако, я жаждал избавиться от формального рабского статуса, получить полную легальность и вдобавок максимальную свободу, насколько она возможна в этой погрязшей в рабстве эпохе.

***

Вообще говоря, свобода понятие слишком затёртое. Ушлые парни утащили его в область философии и политики, а известно, во что может превратить умелый философ, тем более политик самое простое понятие. Ставить на столь зыбкий грунт краеугольный камень человеческих отношений – напрасная трата сил. Общего аршина свободе не придумали, у каждого думающего человека сформировалась своя довольно субъективная мера.

Зато некоторые из частных случаев свободы имеют вполне конкретное наполнение. Вот, например, свободное ношение оружия представляется мне весьма полезной свободой. Даже оставляя в стороне элементарную самооборону, я убеждён, хамство чиновников, ментов, бизнесменов сразу пойдёт на спад, если они будут помнить, что в кармане клиента может оказаться пресловутый Кольт.

Или, скажем, свобода передвижения. Понятие более чем конкретное. Это не какая–нибудь мелочь, связанная с перемещением в пространстве физического тела, это ключ к свободе вообще. Возможность покинуть тот порядок, который не по нутру. Отправиться на поиски лучшей доли. Как говорится, проголосовать ногами.

В своё время мне посчастливилось познать абсолютную свободу именно в аспекте передвижения. Я игнорировал границы, таможни, санитарные кордоны, плевал на визы и ваучеры, мне не приходилось доказывать посольским чиновникам свою кредитоспособность, лояльность, покупать медицинскую страховку и бронировать гостиницы. Гуляя по старой Москве, я с жалостью смотрел на людей, что убивали время, простаивая в безумных утренних очередях в консульские чистилища. Многие из бедолаг приезжали за тысячи километров, чтобы получить штамп или наклейку в паспорт.

Всё это издевательство считалось завоеванием свободы, потому что десятилетием раньше выехать из страны для обычного человека было попросту невозможно, а система прописки делала затруднительной и внутреннюю миграцию. Однако всё познаётся в сравнении. В том времени, где я собирался действовать, передвигаться по собственной стране было ещё сложнее.

Не случайно синонимом рабства в России стало крепостничество, то есть в само название явления вынесено именно лишение свободы передвижения. Все остальные прелести, вроде барщины, хозяйского суда, работорговли следуют как приложение.

Но несвобода вовсе не стала уделом только лишь зависимых крестьян. Высшее сословие хоть и считалось привилегированным, свободы имело не больше своих рабов. Дворян обязали служить короне, а она эта корона подчас распоряжалась ими не лучше чем сами они мужиком. Монахов, священников заперли в храмах и монастырях, мещан прикрепили к посадам и слободкам, инородцев к станам, стойбищам. И лишь небольшая прослойка общества получила относительную свободу в силу так сказать профессиональных обязанностей.

***

Изначально нацелив себя на купечество, я решил потолкаться и среди прочих свободных сословий – ямщиков, отставных солдат, корабельных работников, дабы восполнить пробелы образования и попытаться нащупать возможность легализации.

На подходе к почтовой станции, я обнаружил слежку. Носатый парень, что топтался за мной на ярмарке, сменил красную рубаху на серую и работал теперь осторожно. Только нос, какому позавидовала бы вымершая птица дронт, выдавал топтуна.

Спина заныла, вспомнив удар дубиной. Правда, среди тех ублюдков носатого парня не было. Да и зачем бы разбойникам ходить за мной по ярмарке. Нет, не разбойник он. И не полицейский. Опять гоблины, чтоб им сгореть.

Нырнув в переулок, я слегка пробежался. Ошибка – бегущий человек привлекает внимание. Народ косился, шарахался, заглядывал за спину, ища взглядом погоню. Мне повезло, что в руках не оказалось какой–нибудь курицы или поросёнка, и никто не крикнул "держи вора" хотя бы ради смеха. С крадеными документами я мог залететь в каталажку надолго.

Любопытно, где они свили гнездо? Должен же у них быть какой–нибудь штаб в этой эпохе, командный пункт, полевое управление. Не наведаться ли в Питер, на ту самую линию, где уже наверняка стоит особнячок, в котором мне удалось отследить гоблинов двести пятьдесят лет спустя?

А с другой стороны, зачем мне опять ввязываться в опасные игры? Прежний раунд закончился завтраком с динозаврами. Следующий может отправить меня к трилобитам. Нет, пусть они мутят свои дела в Питере. Ловят авантюристов из будущего, пробивающихся к трону, или какие там задачи стоят перед гоблинами? Может они сами дёргают за ниточки истории и опасаются лишь конкуренции? Лезть в это дело я не желал.

Проскочив очередной перекрёсток и свернув на какую–то улочку, я перешёл на шаг, а потом вовсе остановился. Улочка походила на деревенскую. Одноэтажные бревенчатые домики с задраенными ставнями окнами, пыльные деревца, куры. Сложно прикинуться шлангом в эдакой пасторали. Ни витрин, какие можно разглядывать, ни архитектурных достопримечательностей, ни щита с городской газетой. Стоящий посреди улицы человек выглядел столь же подозрительно, как и беглец. Поэтому, я уселся в сторонке на бугорок и стал ждать.

Прошло четверть часа. Топтун не появился. Подозрительных чужаков на улочке тоже не прибавилось. Пара прохожих в мою сторону даже не взглянула. Адреналин скис, нервы сыграли отбой. А была ли слежка? Город–то небольшой, встретить знакомую рожу здесь в порядке вещей. Мало ли какие дела у парня? А если он и следил, но знает, что я поселился у Брагина, то легко найдёт меня вновь, без суеты и погони. Зачем я вообще побежал? Экскурсия к ямщикам не тянула на секретную агентурную встречу, чтобы непременно сбрасывать хвост.

Как оказалось, визит к ямщикам не потянул и на экскурсию. Возле почтовой станции их собралось десятка два. Кто–то расположился на экипаже или возке, кто–то стоял возле распряжённых лошадей, а некоторые прохаживались взад–вперёд только с хлыстом за поясом. Со двора доносилась брань, звон железа и ржание, но работники вожжей и хлыста не обращали на суету внимания. Меня поначалу встретили приветливо, загалдели, засыпали вопросами и фирменными прибаутками, вроде классического "Эх, прокачу!". Однако, узнав, что кататься я не собираюсь, быстро потеряли интерес и вернулись к праздности. Они