Ганнибал. Враг Рима - Бен Кейн

Малх с огромным облегчением увидел, что четверо моряков и его информатор все так же сидят за столами. Греки уже дремали, а Варсакон разговаривал с египтянином. Когда Малх и его сопровождающие остановились у таверны, моряки резко обернулись. Их лица едва дрогнули, выразив беспокойство, но они не двинулись с места.

— Где они? — требовательно спросил Сафон.

В скрытности уже не было нужды. Малх показал, с удовольствием наблюдая, как египтянин и Варсакон вскочили, пытаясь сбежать.

— Взять их! — крикнул он.

Воины ринулись вперед, и неудавшиеся беглецы оказались в кольце из наконечников копий. Двух спящих растолкали и втолкнули туда же. Всех четверых заставили бросить кинжалы. Не обращая внимания на затуманенные вином взгляды посетителей, Малх решительно двинулся вперед.

— В чем дело? — спросил египтянин на карфагенском языке, почти без акцента. — Мы ничего плохого не делали.

— Я с этим разберусь, — ответил Малх и дернул головой.

— В казармы их, — приказал Сафон. — Быстро!

Старый вояка с восхищением глядел, как уводят иноземных моряков. И тут его внимание привлек металлический звон. Повернув голову, он увидел на столе четыре золотые монеты с профилем Ганнибала Барки.

— По одной за каждого сына шлюхи, — произнес Малх. — Если они окажутся теми, кого я ищу, дам еще столько же.

Оставив ветерана сбивчиво бормотать благодарности, он двинулся следом за Сафоном и воинами. Теперь у него появилось срочное дело, не требующее промедления.

Идти до казарм ливийцев было недолго — они находились на востоке от Агоры, внутри стены, обращенной к морю. Ряд из комнат, расположившихся в два яруса, тянулся на сотни шагов в обе стороны. Дальше располагались купальни и места приема пищи. Комнаты командиров располагались рядом с оружейными, комнатами чиновников и хозяйственников. Как и в любой воинской части, здесь были и камеры для арестованных. Именно туда и отправился Сафон, конвоируя пленников вместе с копейщиками. Дружески кивнув тюремщикам, он направил всех в большую комнату с гладким каменным полом. Внутри ничего не было, кроме висящих на стене кандалов, прицепленных к впаянным в стену кольцам, горящей жаровни и стола, усыпанного зловещего вида инструментами.

Когда все вошли внутрь, Сафон захлопнул дверь и повернул ключ в тяжелом замке.

— Приковать их, — приказал Малх.

Воины дружно положили копья и повернулись к пленникам. Те пытались сопротивляться, но тщетно, и их заковали в кандалы, рядом друг с другом. Глаза двоих греков наполнились ужасом, и они начали подвывать. Варсакон и египтянин пытались сохранить самообладание, продолжали задавать вопросы и молить о пощаде. Не обращая внимания, Малх разглядывал инструменты на столе, пока не воцарилась гнетущая тишина.

— Что вы делаете в Карфагене?

— Мы торговцы, — тихо сказал египтянин. — Честные люди.

— Правда? — спокойно и доброжелательно переспросил Малх.

— Да, — смущенно ответил египтянин.

Малх поглядел на лица товарищей египтянина. Повернулся к Сафону.

— Ну?

— Я думаю, он лжет.

— Я тоже, — согласился Малх. Предчувствие раздирало его. Эти четверо точно не торговцы. Мысль о том, что они могут что-то знать о Ганноне, поглотила его. Малху была нужна информация, причем быстро. И несущественно, каким образом они ее получат. Он показал на одного из греков. — Сломайте ему руки и ноги.

Стиснув зубы, Сафон взял киянку и подошел к человеку, на которого указал Малх. Тот застонал от страха. Сафон молча принялся наносить удары, сломав греку сначала предплечья, а потом и голени. Вопли жертвы эхом отразились от стен.

Пришлось долго ждать, пока крики не сменятся тихими стонами. Малх снова заговорил.

— Теперь спрошу по-другому, — холодно сказал он. — Кто был тот карфагенянин, о котором вы говорили?

Египтянин злобно глянул на Варсакона.

Малха захлестнул гнев. Он ждал, но ответа не последовало.

— Ну?

— Никто, просто один из моряков, — опасливо пробормотал Варсакон. — Ему не понравилось мое внимание, и он сбежал, когда мы причалили в какой-то вонючей дыре на нумидийском побережье.

Малх снова поглядел на сына.

— Снова лжет, — рыкнул Сафон.

— Это правда, — возразил Варсакон и поглядел на египтянина. — Скажи им.

— Все так, как он сказал, — согласился египтянин и издал нервный смешок. — Парень сбежал.

— Вы меня совсем за идиота держите? Тут совсем другая история, — резко оборвал Малх. Показал на Варсакона. — Отрежь ему яйца.

Сафон положил киянку и взял длинный кривой кинжал.

— Нет! — взмолился Варсакон. — Прошу!

С каменным лицом Сафон расстегнул пояс пленника и бросил на пол. Затем разрезал низ его туники, под которым была льняная набедренная повязка. Проведя лезвием по обе стороны от паха Варсакона, Сафон разрезал ее, и она упала на пол. Обнаженный ниже пояса, пленник заговорил, заикаясь от страха:

— Их было двое, — пролепетал он, извиваясь в кандалах. — Они дрейфовали у берега Сицилии.

Лицо египтянина перекосилось от ярости.

— Заткнись, идиот! Ты делаешь только хуже!

Варсакон его не слушал. Слезы катились по его покрытому шрамами лицу.

— Я вам все расскажу, — прошептал он.

Сафон всерьез почувствовал себя виноватым и, судорожно вздохнув, оглянулся на отца.

Малх дал ему знак отойти. Чувства бурлили в нем, как вулкан. Стены будто навалились на него, и он слышал стук пульса в ушах.

— Говори! — приказал он.

Варсакон с готовностью кивнул.

— Пару недель назад был сильный шторм. Мы в него попали, бирема едва не утонула. Но этого не случилось, хвала богам. На следующий день мы наткнулись на лодку, в ней были двое юношей.

Бросившись вперед, Сафон приставил кинжал к горлу Варсакона.

— Откуда они были родом?! — вскричал он. — Как их звали?

— Они были из Карфагена, — моргая, как загнанная в угол крыса, ответил Варсакон. — Не помню, как их звали.

Малх внезапно стал очень спокоен.

— Как они выглядели? — тихо спросил он.

— Один рослый, поджарый. Другой пониже и покрепче. Оба черноволосые, — ответил Варсакон, и задумался. — И оба зеленоглазые.

— Ганнон и Суниатон! — вскричал Сафон, и его лицо перекосилось от отчаяния. Несмотря на тайную радость от исчезновения младшего брата, он не смог сдержаться, узнав ужасную правду.

Малха начало подташнивать.

— Что вы с ними сделали?

Лицо Варсакона стало пепельно-бледным.

— Естественно, мы хотели вернуть их в Карфаген, — выпалил он. — Но у корабля открылась течь после шторма, и нам пришлось идти к берегу, в Сицилию. Там они сошли на берег, в Гераклее, вроде бы.

Он поглядел на египтянина, и тот согласно кивнул.

— Да, в Гераклее.

— Понимаю, — сказал Малх. Его охватило ледяное спокойствие. — Если так, почему же они не вернулись? Не найти корабль, идущий в Карфаген с южного берега Сицилии, было бы странно.

— Откуда мне знать? Молодые парни, только что вырвались из дома, все они одинаковы. Им бы только вино и женщин, — ответил Варсакон, пожав плечами и изо всех сил пытаясь изобразить небрежность.

— Только что из дома вырвались?! — вскричал Малх. — По твоим словам, можно подумать, что они сами хотели, чтобы их унесло в море? Просто так… Если вы пустили их на берег в Гераклее, то я — Александр Македонский. — Он поглядел на Сафона. — Кастрируй его.

Сын опустил кинжал.

— Нет, прошу, только не это! — взвизгнул Варсакон. — Я скажу всю правду!

Малх поднял руку, и Сафон остановился.

— Видимо, ты уже догадался, что тебе и остальным этим помойным крысам уже не жить. Ты сам себе приговор подписал, своими словами, — проговорил Малх и сделал паузу, чтобы смысл слов дошел до пленников. — Рассказывай честно, что вы сделали с моим сыном и его другом — и останешься при своем мужском достоинстве. И умрешь легкой смертью.

Варсакон тупо кивнул, осознавая свою судьбу.

— Мы продали их в рабство, — прошептал он. — В Неаполе. Если верить капитану, получили за них отличную цену. Поэтому и пришли в Карфаген. Чтобы заманить к себе еще пару юношей.

Малх глубоко вздохнул. Все случилось именно так, как он и подозревал.

— Кому вы их продали?

— Я не знаю, — выпалил Варсакон. — Это дело капитана. — Он повернулся к египтянину, который злобно сплюнул на пол.

— Значит, ты виновен в этом бесчинстве? — с холодной яростью спросил Малх. — Тогда ему яйца отрежь, — рявкнул он.

Сафон мгновенно сдернул одежду с египтянина. Схватив стонущего капитана за мошонку, он потянул на себя, чтобы легче было резать. Глянул на Малха. Тот коротко кивнул.

— Это тебе за моего брата, — пробормотал Сафон, приставляя лезвие и надеясь, что такое наказание избавит его самого от чувства вины.