Обретение мудрости - Дэйв Дункан

— Я охотник, милорд, — гордо объяснил Гарадуи во время небольшой паузы.

— Так я узнал и о тропе — мужчины обычно брали меня с собой осенью, когда ходили на охоту.

Очевидно, это были свободные мужчины, хотя юный Гарадуи наверняка дружил и с рабами. Рабы, в особенности молодые, приветствовали его как долго отсутствовавшего приятеля, а он отвечал им в той же манере — расспрашивая о здоровье одного, отпуская шуточки по поводу любовных приключений другого, обещая разобраться с жалобами. Они в свою очередь, буквально рвались помочь. Они бегом приносили ему все, о чем он просил, и работали с быстротой и отдачей, несвойственной рабскому труду. Бедный маленький богатый мальчик вырос в глазах Уолли на несколько пунктов.

Ннанджи тоже был захвачен всеобщей суетой, однако все еще не был убежден в том, что бегство в данном случае позволительно.

— Объясни мне ту, третью догадку, милорд брат?

— Я тебе говорил — я пытался нанять с полдюжины воинов. У большинства Седьмых было бы при себе по крайней мере столько, верно?

— Больше!

— Следовательно, они должны были остаться со мной и сражаться. Я оказался в тупике, Ннанджи. У меня нет армии, хотя мой меч нуждается в охране. Это означает, что от меня не требуется, чтобы я сражался. Мы оказались здесь, чтобы что-то узнать, вот и все.

— Но… — Ннанджи наморщил свой вздернутый нос. — Но когда же мы будем сражаться?

— После того, как попадем в Аус. Там мы наберем себе армию. Потом вернемся! — Может быть.

— А!

— И мы пойдем через горы, так что, возможно, еще встретимся с кем-нибудь из колдунов.

Лучше так, чем ничего. Вновь обретя уверенность в себе, Ннанджи ухмыльнулся и машинально проверил, что его меч свободно выходит из ножен.

Накануне искатели приключений сбежали из храма на мулах — но сейчас мулы не годились.

— Как у тебя с верховой ездой?

Улыбка улетучилась. Ннанджи признался, что садился на лошадь лишь дважды. Когда он был еще Первым, его брали с собой на проверку караула на пристани.

Когда ему подвели лошадь, и он вскарабкался на нее, стало очевидно, что у него нет никакого опыта. Его длинные ноги болтались, словно веревки, а лошадь презрительно прижимала уши. Рабы отвернулись, пряча ухмылки.

Катанджи, демонстрируя свою постоянную способность удивлять, взобрался в седло со значительно большей уверенностью и ловкостью. Лошадь была резвой, но он успокоил ее и подчинил себе. Затем он с наигранной скромностью улыбнулся Уолли и объяснил, что пару раз помогал погонщикам мулов.

Уолли пожалел, что не может так же. Мохнатые, широконосые кони обладали длинным, но невысоким крупом. Ему дали самого крупного, старую и спокойную тягловую кобылу, но он знал, что выглядит столь же абсурдно, как и Ннанджи. Седло оказалось ему мало, стремена же в Мире еще не изобрели, и его ноги почти касались земли. Мокрые килты были неподходящей одеждой для верховой езды. Вдобавок, он до сих пор испытывал болезненные ощущения после вчерашнего путешествия на мулах — предстоящий путь не был приятным испытанием.

Когда они наконец стронулись с места, дождь усилился еще больше. Куили правила повозкой, нагруженной припасами и пассажирами. Запасные лошади двигались позади на привязи, в то время как воины и Гарадуи замыкали процессию. Сначала их путь лежал через поля и сады, поднимаясь в гору. Торговая тропа соединялась с дорогой на Ов возле Пола, как объяснил Гарадуи, но он знал более короткий путь. Копыта разбрызгивали грязь, и пяти минут было достаточно, чтобы перепачкать всех. Каждая крохотная ямка превращалась в озеро. Затем подъем стал круче, и повозка замедлила продвижение группы.

Вероятно, они были хорошо скрыты от посторонних глаз — живыми изгородями, многочисленными рощицами и завесами плывущего над землей тумана — но они уходили вполне очевидным путем. Уолли мог лишь надеяться, что неизбежная погоня будет на какое-то время задержана. Даже если бы он доверял Тонди — а он ей не доверял — невозможно было себе представить, чтобы колдуны оставили попытки выяснить, куда они делись. Варварский ритуал возмездия, присущий воинам, работал не в его пользу. Каждый свободный гражданин должен был испытывать смертельный страх перед подобным, так что колдуны наверняка бы получили добровольных помощников, если бы только сочли нужным попросить. Рано или поздно за ними начнется охота.

Он снова испытал странное ощущение временного сдвига. Он не мог с точностью сказать, сколько сейчас времени, а по покрытому тучами небу понять это было невозможно. Он подавил зевоту, зная, что устанет намного больше, прежде чем ему удастся отдохнуть.

Какое-то время они двигались по главной дороге, прежде чем он понял, что они достигли тропы, которая была примитивной и неприметной, уходя через луг в холмы. Под столь сильным ливнем он с трудом вспомнил, что это засушливая местность, но колючие деревца стояли далеко друг от друга, и разбросанные загоны, сложенные из камней, говорили о том, что эта дикая местность годится лишь для выпаса овец. В ложбинах ютились одинокие пастушеские хижины, похоже, безлюдные, поскольку все разумные люди укрывались от непогоды.

Скрипела ось, хлюпали копыта, шел дождь. Признаков жизни становилось все меньше. Постепенно местность становилась все более холмистой, то поднимаясь, то опускаясь. Скалы были покрыты угольно-черными кусками породы, вода задерживалась в долинах, и идти становилось все труднее. Дождь припустил еще сильнее, и к нему добавился еще холодный, пронизывающий ветер.

Если Хонакура правильно читал программу действий богов, то дверь должна была захлопнуться за беглецами. У третьего брода Уолли начал опасаться, что она может закрыться еще до того, как они через нее пройдут. Вода яростно бурлила вокруг колен его лошади. Некоторые животные упирались, и Гарадуи приходилось их успокаивать.

Пираньи, похоже, никого не беспокоили. Хонакура сказал, что они избегают быстрой воды, но эта полнейшая беззаботность предполагала, что они не водятся в притоках, и лишь Река несет в себе немедленную смерть. Уолли не стал спрашивать.

Четвертая переправа оказалась еще хуже. Здесь дно долины было покрыто лесом, и тропа была явно прорублена сквозь него. Поток пенился и грохотал, выплескиваясь на берега и скрывая свою истинную глубину.

Гарадуи с тревогой смотрел на воду.

— Думаю, лошади смогут перебраться, милорд, но повозка…

Он двинулся первым, будучи лучшим наездником, и даже он с трудом убедил своего коня войти в воду. Он пересек поток, а затем вернулся, дрожащий и встревоженный.

— Дальше будет еще хуже? — спросил Уолли.