Дорога затмения - Челси Ярбро

— Я вижу, у вас тонкий вкус, — виновато сказала Чи-Ю, пытаясь загладить свою оплошность. — Тут столько изящных вещей.

— Путешествуя, волей-неволей обрастаешь каким-то скарбом, — холодно произнес Сен-Жермен. Он снова встал на одно колено, но на сей раз не из галантных соображений. — Теперь покажите мне руку.

Китаянка, помешкав, повиновалась.

— Кисть почти не сгибается, — пожаловалась она.

— Неудивительно. — Сен-Жермен принялся изучать повреждения. Кожа местами содрана, связки вздулись, суставы опухли, однако все кости, кажется, целы, а отеки… отеки сойдут. — Как это вышло?

Чи-Ю заносчиво вздернула подбородок, и тут же потупилась, заглянув в колодцы его немигающих глаз.

— В общем-то, по-дурацки. Отец, будь он жив, надрал бы мне уши. Я пыталась отбить удар рукоятью меча.

— Рукоятью? — искренне удивился он. — Тогда считайте, что вам повезло. Удар посильнее лишил бы вас пальцев.

— Я же сказала, что сплоховала. — Чи-Ю обиделась и была готова напасть.

Не обращая внимания на амбиции гостьи, Сен-Жермен бережно положил ее руку на столик, затем взял кусок чистого полотна и стал его смачивать какой-то остро пахнущей жидкостью.

— Возможно, вы ощутите слабое жжение, но оно скоро пройдет. — Он умело и быстро обернул опухшую кисть влажной тканью.

— Действительно, жжет, — призналась Чи-Ю, глаза ее увлажнились. — Что это?

— Эссенция, — ответ был уклончив, — известная с давних пор, но не всем. Она убивает заразу. — Тряпку, почти высохшую, сдвинули в сторону, в поле зрения пациентки возникла зеленоватая банка. — А это присыпка.

— Гарнизонный врач сообщил мне о вашем щедром подарке. От души вас благодарю. — Губы Чи-Ю сомкнулись, зубы скрипнули, лицо побледнело.

— Не тревожьтесь, теперь больно не будет, — пробормотал Сен-Жермен. Он густо посыпал ранки целительным порошком, затем занялся перевязкой и встал лишь тогда, когда кисть китаянки покрыл аккуратный кокон, сияющий белизной.

— Вот все. Через день загляните ко мне еще раз.

— Ши Же-Мэн, — неожиданно сказала Чи-Ю, здоровой рукой прикоснувшись к складкам его одеяния, — не уходите, нам нужно поговорить.

Взгляд темных бездонных глаз был по-прежнему непроницаем.

— Хорошо. — Сен-Жермен обошел столик и сел на свободный диван.

Ну вот, он согласился, но, небо… она совершенно не знала, с чего ей начать.

— Мне бы хотелось, чтобы вы знали… — Чи-Ю закусила губу и заговорила совсем не о том, что тревожило в последние дни ее душу. — Это не я принимала решение не брать вас в поход. Мои подчиненные… они с недоверием относятся к инородцам. Считают, что те навлекают беду. Я не смогла убедить их в обратном. По крайней мере, сегодня мне это не удалось. Однако я абсолютно уверена, что…

— Чи-Ю, — мягко перебил он ее. — Я знаю, как ко мне относятся ваши люди. Я вовсе не виню в этом их, а тем более вас. Каждый волен иметь свои… убеждения, и, даже если они вздорны, их следует уважать. Я также должен объяснить вам, что меня вовсе не манят опасные приключения. Слишком много их выпало на мою долю в прошлом, и слишком многие из тех, кого я знал и любил… мертвы. — Последнее было сказано с явным усилием, ему не хотелось как откровенничать, так и лгать.

— Но прежде ведь вам доводилось сражаться?

— И множество раз. — Он уронил голову, погружаясь в бездну веков, мысленно возвращаясь к своим безрассудным попыткам защитить обреченное, гибнущее отечество, к халдейским работорговцам, выжигающим на его теле клеймо, ставшее теперь пятнышком сморщенной кожи, к боевым колесницам Сезостриса, к ассирийцам, месопотамцам, мидийцам…

— Ши Же-Мэн! — изумленно выдохнула Чи-Ю.

— Да? — Сен-Жермен потряс головой и обнаружил, что сидит, подавшись вперед, и что пальцы его правой руки крепко сжимают узкую и прохладную ладонь молодой китаянки.

— Должно быть, вам что-то привиделось, — сказала Чи-Ю, — и это, конечно, многое извиняет, однако смею напомнить, что кое-кто в этой комнате ведет себя непозволительно дерзко! — Отповедь прозвучала неубедительно, ибо не подкреплялась попытками выдернуть плененную руку.

Сен-Жермен промолчал, но хватку ослабил. Теперь ладонь китаянки свободно лежала в его руке. Узкие пальчики шевельнулись.

— Не знаю, как это бывает у чужеземцев… Возможно, по вашим нормам вы действуете совершенно естественно, но все-таки попрошу вас отнестись уважительно к обычаям нашей земли.

— Вы и представить не можете, какая пропасть нас разделяет, — ответил он, поднимаясь. — Порыв мой, поверьте, обескураживает и меня. И все же я его не стыжусь, хотя тем самым и ставлю вас в неловкое положение.

— Я не испытываю неловкости, — спокойно произнесла китаянка. — И готова простить вас, руководствуясь чувством признательности…

— Признательности? — негодующе вскинулся он.

— …И любопытства. Существует многое, что мне должно обдумать, прежде чем мы вновь затеем такой разговор. — Чи-Ю встала с диванчика, взгляд ее был откровенно оценивающим. — Донесения Шинг озадачивают меня. Разумеется, вы позволите находящейся здесь особе потратить какое-то время на то, чтобы разобраться в своих ощущениях?

Сен-Жермен кивнул. Он не счел возможным напомнить гордячке, что «какого-то времени» у них почти нет, и ответил с китайской цветистостью.

— Смиренный слуга военачальницы Тьен с восторгом примет все, что она соизволит ему даровать, даже если это будет дорожная пыль.

Чи-Ю, выходя из комнаты, весело рассмеялась.

Письмо Мея Са-Фонга к Наю Юнг-Я.

Праздник Теплых Сумерек, год Быка, четырнадцатый год шестьдесят пятого цикла, одна тысяча двести семнадцатый год от рождения Господа, Наю Юнг-Я, пастырю христианской общины в Лань-Чжоу.

Примите наши приветы и благословения!

Мы благополучно добрались до Кай-Фенга, но тамошняя братия встретила нас нелюбезно. Нам пояснили, что изнуренные мыслями о монгольском нашествии местные христиане не имеют возможности уделять свое время кому-то еще. Мы с Чанг-Ла удручились, а сестра моя возмутилась и во всеуслышание назвала тех, кто с нами беседовал, предателями Господних заветов. Я попытался одернуть Су-Mo, однако не очень настойчиво, ибо разделял ее чувства, в чем иногда корю себя, но без особенных угрызений.

Одно верно: монголы и впрямь хозяйничают на севере, не давая покоя примыкающим к захваченной территории округам. Поговаривают, что варваров можно было бы утихомирить, но нерешительность наших властей граничит с безумием. Впрочем, кто я такой, чтобы их осуждать?