Журнал «Вокруг Света» №06 за 1995 год - Вокруг Света

На следующий день мы выбрали для начала юго-восточный сектор, через который двигались сюда. По нашим предположениям, именно в этом направлении отступала персидская армия. Гарри предложил ускорить разведку, послав два автомобиля в разные стороны, но я считал это слишком опасным. Даже в коротких вылазках в пустыню в окрестностях долины Нила, по специальному правительственному закону, должно участвовать не менее двух автомобилей. До принятия его правительство несло большие издержки, вынужденное посылать самолеты на поиски одиночных групп, чьи автомобили сломались, а сами туристы заблудились в пустыне. У нас не было самолета, и, случись что-либо с автомобилем, это стоило бы жизни его экипажу. Мне удалось убедить моих спутников посылать оба автомобиля вместе.

Без грузовиков мы могли двигаться быстрее, преодолевая до семидесяти миль в день, но, хотя мы рыскали по окрестностям почти с восхода до заката, в последующие пять дней все поиски были безрезультатны, а к концу этого срока появились и первые сомнения в успехе экспедиции.

Весь запас воды составлял шестьсот галлонов и был поровну распределен между двумя грузовиками. Вода была отфильтрована и залита в емкости перед самым отправлением в пустыню, из последних колодцев оазиса Дахла.

Исходя из рациона в один галлон воды в день на человека, воды должно было хватить для группы в восемнадцать человек на тридцать три дня. Мы добрались сюда за одиннадцать дней, и я рассчитывал, что потребуется не менее двенадцати дней, чтобы вернуться, — плюс один день на возможные случайности. Стало быть, продолжительность поисков ограничивалась десятью днями, пять из которых уже прошли.

Мы самым строгим образом следили за использованием воды и, думается, смогли бы сберечь немалое ее количество, если бы не приходилось доливать воду в радиаторы перегревавшихся моторов, что свело на нет все усилия по экономии; и через шестнадцать дней после отъезда из Дахлы запасы воды уменьшились почти наполовину.

Бензина же у нас было достаточно. За время путешествия мы израсходовали меньше половины всего запаса, а, поскольку последние пять дней грузовики бездействовали, оставшегося горючего с лихвой хватило бы для разведочных поездок и возвращения обратно.

Главной проблемой была вода. Даже если мы обнаружим под занавес следы погибшей армии, у нас просто не останется времени на раскопки.

Мне казалось, что через пять, максимум шесть дней придется сворачивать лагерь, как бы ни печально это было для Сильвии. Неудача нашего предприятия для нее была бы гораздо большим ударом, чем для Бельвилей или меня. Между нами существовала договоренность, что после покрытия издержек Клариссы львиная доля всех найденных сокровищ должна принадлежать Сильвии.

Я легко мог понять ее чувства, помня о тоскливом существовании, которое ей приходилось вести из-за нехватки денег, и о ценностях, что находились где-то рядом с нами. Даже ничтожной доли этого богатства хватило бы, чтобы возместить все расходы на экспедицию и на всю жизнь обеспечить Сильвию.

Я прекрасно осознавал это. Иначе никогда не поддался бы уговорам Сильвии и Бельвилей разделиться и в оставшиеся дни отправляться разными маршрутами, чтобы охватить как можно большую территорию.

Во время поездок главной заботой было не застрять, но, проведя в пустыне более двух недель, мы научились хорошо определять опасные и безопасные участки песка, слегка отличающиеся друг от друга по цвету. Мы считали, что, в худшем случае, если машина глубоко увязнет, всегда можно вернуться в лагерь пешком, придерживаясь проложенной колесами колеи.

К сожалению, однако, оставались одна-две случайности, которых мы не предусмотрели.

Глава XXIII.

Потери и находки

Несчастье настигло нас на второй день раздельных поисков, когда мы с Сильвией съезжали по склону дюны под не особенно крутым углом. Неожиданно одно из колес сильно ударилось обо что-то, машина опрокинулась, дважды перевернулась и приземлилась на крышу на дне ложбины.

Стальной кузов автомобиля защитил нас, и кабина не сплющилась, но я сильно ушибся головой, а Сильвия подвернула ногу. С большим трудом мы выбрались из машины. Автомобиль лежал колесами вверх, глубоко зарывшись в мягкий песок, и перевернуть его своими силами не было никакой возможности. Мы почти исчерпали время, отпущенное на поездку, и всего несколько минут назад говорили о том, что пора возвращаться, — мы находились в тридцати милях от лагеря и в двенадцати — от места встречи с Гарри и Клариссой. Пройти двенадцать миль по песчаным дюнам было не так просто, но мы успели бы до захода солнца, если бы не нога Сильвии.

Правда, я не особенно волновался, зная, что, не встретив нас в назначенное время, Гарри и Кларисса отправятся на поиски и без особого труда найдут нас, двигаясь вдоль колеи, оставленной нашей автомашиной. Гарри должно хватить трех часов, чтобы доехать до нас; обратная дорога займет больше времени в темноте придется двигаться очень медленно, чтобы в свете фар не потерять колею, но к раннему утру мы должны оказаться в лагере.

Сильвия, однако, храбрилась и уверяла, что сможет идти. Я пытался разубедить ее, но потом уступил, понимая, что чем ближе мы окажемся к месту назначенной встречи, тем скорее Гарри сможет подобрать нас.

Мы отправились в путь, и Сильвия отважно заковыляла, обхватив рукой меня за плечи, но боль, видимо, была очень сильной, и нам приходилось отдыхать все чаще и чаще. Так или иначе, нам удалось преодолеть лишь пару миль, когда она разразилась рыданиями, умоляя простить ее за то, что она не может больше сделать ни шагу.

Прошел еще час, и Сильвия неожиданно забеспокоилась. Воздух стал горячее, поднимался ветер. Приближалась песчаная буря.

Мы замотали лица одеждой, крепко обнялись и легли на песок; через несколько секунд небо на юге почернело и вокруг засвистели песчаные вихри.

Слава Богу, джибли оказался не очень сильным. Но когда мы вновь смогли взглянуть на расстилавшуюся вокруг пустыню, следы колес нашего автомобиля — единственное, что связывало нас с Гарри и с жизнью, — были начисто стерты.

Буря наверняка захватила и Бельвилей, и им самим потребуются многие часы, чтобы найти экспедиционную стоянку. А когда они отправятся искать нас, это будет равносильно поискам иголки в стоге сена.

Мы с Сильвией посмотрели друг на друга. Ни я, ни она не произнесли ни слова, но каждый знал, что только чудом мы можем избежать участи, постигшей армию Камбиза двадцать четыре столетия назад.

Я с мрачным юмором подумал, что мне, всего полмесяца назад изведавшему все муки приближающейся смерти от жажды, предстоит вновь такое же испытание.

И на этот раз я твердо решил: мы будем держаться до последней минуты, пока будет надежда, что Бельвили найдут нас, но затем я застрелю Сильвию и себя.

Я инстинктивно потянулся к поясу, где обычно носил пистолет, и тут вспомнил, что в последние дни перестал брать его с собой. Сильвия заметила мое движение и правильно истолковала его.

— Вы оставили его в палатке, — сказала она. — Я видела его там перед отъездом. Но даже если бы пистолет у вас был, я не позволила бы застрелить меня. Мне не хочется умирать таким способом. Где жизнь, там всегда надежда, и у меня есть свои резоны предпочитать самую мучительную смерть самоубийству.

— Какие же? — с любопытством спросил я.

— Я не верю, что кто-либо страдает больше, чем может вынести, — медленно проговорила она. — И хотя следует сознательно избегать страданий, однако приходится принимать их, когда они выпадают на нашу долю. Это как проверка духовной силы, и тем, кто успешно проходит ее, воздается.

— Вы говорите о будущей жизни?

— Да. Всякий, кто достаточно изучал древние религии, приходит к выводу, что у древних были куда более логичные верования относительно загробной жизни, чем у современных людей. Было бы ужасно несправедливо судить людей на основании мизерного отрезка времени в шестьдесят с небольшим лет, а затем награждать их венком и арфой или навечно проклинать. Так вы верите, что у нас много жизней?

— Я в этом не сомневаюсь.

Я был немного знаком с буддизмом и, студентом, сам увлекался им. Меня не удивили воззрения Сильвии мне приходилось сталкиваться с подобными следствиями упрощенного взгляда на христианство, позволявшим человеку в течение одной жизни достичь того, что обещалось буддизмом лишь за многие миллионы рождений, но его строгие концепции Добра и Зла не позволяли человеку впадать в характерный для буддизма этический релятивизм. Однако эта беседа так увлекла нас, что на несколько часов мы начисто забыли о своем отчаянном положении.