Полководцы и военачальники Великой Отечественной - 1 - А. Киселев (Составитель)

При перестрелке тов. Ватутин был ранен.

Все меры по вывозу раненого тов. Ватутина из района нападения приняты.

Характер ранения: сквозное пулевое правого бедра с переломом кости. По предварительному заключению хирурга Тринадцатой армии ранение относится к категории тяжелых, требующих лечения минимум два месяца. К оказанию мед. помощи привлечены все лучшие силы. На 3.00 1.3.44 года состояние здоровья тов. Ватутина удовлетворительное.

Находится в Пятьсот шестом армейском госпитале в Ровно. Врачи настаивают в течение суток не трогать, а 2.3 обязательно эвакуировать самолетом „Дуглас“ в Москву.

Член Военного совета Первого Украинского фронта генерал-майор Крайнюков.

Нр. 1568. 1.3.44 года».

Утром, без особой, правда, охоты, врачи разрешили мне на несколько минут навестить раненого командующего. Услышав шаги, Николай Федорович открыл глаза, спросил:

— Все целы? Как документы?

Я поспешил успокоить его. Портфель с документами сохранен. В лапы к бандитам никто не попал.

— Что же, бойцы охраны сделали все, что могли, прерывисто дыша, произнес генерал армии Н. Ф. Ватутин. — Они держались мужественно и достойно. Скажите бойцам, что командующий благодарит их. Прошу отличившихся представить к награде.

Помолчав с минуту, Николай Федорович тихо сказал:

— Да-а, неприятная приключилась история. Обидно! Ведь я хорошо знал поганую натуру бандитов. Помню, когда еще был красноармейцем, гонялся за шайками Махно и Беленького. У бандеровцев та же подлая тактика — внезапные налеты на малочисленные группы, змеиные укусы, засады, нападение из-за угла.

Генерал армии Н. Ф. Ватутин был эвакуирован в Киев, ибо город Ровно в те дни часто подвергался налетам вражеской авиации. Для его лечения в столицу Советской Украины были командированы из Москвы опытнейшие специалисты.

Вспоминается моя беседа с Н. Ф. Ватутиным в санитарном поезде, направлявшемся в Киев. Николай Федорович встретил меня обрадованно и спросил:

— Ну как думаешь, Константин Васильевич, разрешат мне после лечения вернуться на фронт? — И, не дождавшись ответа, уверенно заявил: — Разрешат! Недельки три поскучаю на госпитальной койке, а там на фронт приеду. На костылях, а доберусь! И снова за работу. Эх, да что там нога! Голова еще пока цела и способна мыслить, решать оперативные задачи.

Я уверял генерала армии Н. Ф. Ватутина и был в этом искренне убежден, что он непременно поправится и вернется в боевой строй.

— А жить-то, Константин Васильевич, оказывается, хочется, — грустно покачав головой, признался Николай Федорович. — Конечно, если надо, то я, не колеблясь, отдам свою жизнь без остатка за дело партии. Но невероятно хочется снова вернуться в кипение боя и своими глазами увидеть нашу великую победу.

Вскоре после происшествия с Ватутиным мы получили приказ Ставки Верховного Главнокомандования, датированный 9 марта 1944 года. В нем было сказано:

«При всех выездах командующих фронтами и армиями, лиц высшего командного состава, а также при перевозке важных оперативных документов выделять для сопровождения указанных лиц надежную личную охрану».

В Военный совет и штаб фронта из столицы Советской Украины приходили утешительные вести. Мы ежедневно получали из Киевского военного округа по телеграфу бюллетени о состоянии здоровья тов. Николаева (так кодировалась фамилия Н. Ф. Ватутина).

Здоровье генерала армии Н. Ф. Ватутина начало идти на поправку. Николай Федорович, как сообщали нам, интересовался обстановкой на фронте и искренне радовался боевым успехам перешедших в наступление войск Первого Украинского фронта.

Однако через 33 дня после ранения Николая Федоровича в бюллетене о состоянии здоровья, подписанном видными деятелями медицины тт. Шамовым, Вовси, Гуревичем, Ищенко и Василенко, появились тревожные нотки, хотя первые строки документа и не предвещали ничего опасного:

«В течение ночи температура больного была нормальная. Больной удовлетворительно спал. Утром больной довольно активен, хорошо покушал. Пульс 104. Температура к 12 часам поднялась до 39,3 без озноба. Пульс 120».

Несмотря на энергичное лечение, направленное на борьбу с инфекцией, состояние больного продолжало оставаться тяжелым и температура не спадала, колеблясь от 38,2 до 40,2. От заместителя главного хирурга Красной Армии генерал-майора медицинской службы Шамова пришло сообщение о том, что на консилиуме с академиком Бурденко признано необходимым для спасения жизни больного произвести срочную ампутацию ноги.

5 апреля 1944 года Военный совет получил сообщение:

«В 14.00 была произведена высокая ампутация бедра. Операцию больной перенес удовлетворительно. К концу дня больной постепенно выходит из состояния послеоперационного шока. Пульс колеблется в пределах 120–140, наполнение его улучшилось, синюхи нет, температура 37,6, появился аппетит, и больной поел».

Мы вздохнули облегченно, надеясь, что после операции дело пойдет на поправку. Тем более что температура снизилась и у больного появился аппетит. Однако в последующих бюллетенях, подписанных Бурденко, Стороженко, Шамовым, Бакулевым, Семека, Вовси и другими, отмечалось, что состояние больного остается серьезным. Исследование ампутированной конечности показало распространенный гнойный процесс в костном мозгу, что, несомненно, обусловило тяжелую картину развития инфекции в глубине. Операция, видимо, не смогла пресечь губительного процесса. Никакими стараниями известнейших врачей и ученых не удалось спасти жизнь Николая Федоровича. В ночь на 15 апреля 1944 года генерал армии Н. Ф. Ватутин скончался. Было ему тогда сорок два с небольшим года — пора расцвета его дарования и полководческой зрелости.

«В лице товарища Ватутина государство потеряло одного из талантливых молодых полководцев, выдвинувшихся в ходе Отечественной войны», — говорилось в сообщении ЦК ВКП(б), Совнаркома СССР и Наркомата обороны СССР.

Военный совет поручил мне возглавить делегацию от бойцов и офицеров Первого Украинского фронта. Возложив венок, мы в течение двух дней несли почетный караул у гроба генерала армии Н. Ф. Ватутина, установленного в Киевском дворце пионеров.

Тяжко было смотреть на убитую горем жену генерала Татьяну Романовну и осиротевших детей, на престарелую мать полководца Веру Ефимовну Ватутину.

Вера Ефимовна Ватутина, эта скромная и трудолюбивая женщина земли русской, в феврале 1944 года получила известие о том, что скончался от тяжелых ран, полученных в бою, ее сын красноармеец Афанасий Ватутин. Через месяц новая скорбная весть: погиб ее младший сын Федор. А в апреле она, выплакавшая глаза по двум сыновьям, пришла к гробу третьего своего сына, гордости семьи и всей страны, генерала армии Николая Ватутина. И все они, братья-патриоты, полководец и солдаты, пали в жарком бою, на переднем крае борьбы за честь и свободу Отчизны.