Из жизни собак и минотавров - Михаил Кривич

У Миноса Европовича кружилась голова от открывшихся перед ним перспектив, и в ожидании высокого поста он позволил себе слегка расслабиться, благодушествовать, больше бывать дома – смотрел сериалы по телевизору, слушал, как музицирует Ариадна, расспрашивал Федру о ее успехах на гимнастическом помосте, чаевничал у самовара в семейном кругу, в который пусть еще не на вполне законных основаниях уже входила Леночка. Да, они с Миней благодаря столь удачно устроившейся работе на одном предприятии успевали за день так наобниматься-нацеловаться, что к вечеру готовы были сделать небольшой перерыв, чтобы попить чайку с вареньем, искусством варить которое славилась Пасифая. Правда, еще за чаем молодых снова начинало тянуть друг к другу, огромная Минина длань искала и находила под скатертью нежную ручку подруги, их ноги сталкивались под столом, и Миня смущенно говорил, что ему надо проводить Ленку. Проводы растягивались за полночь, но ночевать Миня неизменно возвращался домой. Так требовала Пасифая, а расстраивать мать он не хотел.

Господи, сколько переживаний выпало на долю этой матери! Впервые убедиться в том, что ее ненаглядный «теленочек» и впрямь теленочек, услышать окончательный и обжалованию не подлежащий приговор британских акушеров и педиатров, скрывать от всего города уродство собственного ребенка, такого милого малыша…

Но вот не прошло и трех лет, как ее самоотверженная забота о ребенке была вознаграждена. Какая мать не мечтает о таком сыне – статном, сильном, красивом, не по годам развитом, работящем, начитанном и при этом послушном, почтительном к старшим! Прежде нет-нет да посещавшие Пасифаю скорбные мысли об уродстве ребенка бесследно исчезли. Какое ж тут уродство! Телосложение античной статуи, увенчанная мощными короткими рогами гордо посаженная голова, большие светящиеся умом и добротой глаза… Она видела, что мальчик день ото дня взрослеет, из юноши превращается в мужчину, и материнское сердце трепетало от гордости. И от легкой грусти – сын вырос, ее повседневная опека ему больше не нужна, и ласки Леночки для него куда важнее материнских. Скоро, совсем скоро она, еще молодая и полная сил женщина, останется не у дел. И как несколько лет назад, когда подросли дочери, Пасифая приняла решение вернуться на работу.

Решение Пасифаи обсудили на семейном совете и, хотя Минос слегка поартачился – зачем тебе это? чего тебе дома не сидится? – сочли разумным. Было решено торжественно отпраздновать Минино трехлетие – какой-никакой юбилей все-таки – и после этого отпустить Пасифаю на ее станцию осеменять буренок. О другой работе она и думать не хотела.

До юбилея оставались считанные недели. Все готовили для юбиляра свои подарки-сюрпризы. Пасифая под каким-то предлогом обмерила Миню и тайком от всех выписала из Лондона несколько костюмов на все сезоны и случаи жизни – не все же мальчику ходить в джинсе. Минос Европович заказал областному дилеру «мицубиси-паджеро» в полной комплектации плюс всяческие навороты и велел начальнику ГАИ оформить водительские права на имя Давида Минотряна. А сестрицы задумали связать Мине роскошный свитер – зима на носу. Вот этот свитер и вызвал события, которые перевернули жизнь счастливой семьи.

Что бы там ни говорили литературные критики, а за ними и читатели, о надуманности сюжетных поворотов, как бы ни крыли нашего брата-сочинителя за невероятные случайности и совпадения, которые управляют судьбами выдуманных литературных героев, реальная жизнь выкидывает такие фортеля, какие, право же, нарочно не придумаешь.

В тот день, выдавшийся солнечным и теплым, Ариадна передумала ехать за шерстью для Мининого свитера в областной центр, где обычно делала покупки, и решила купить ее на Крытском крытом рынке, куда до того заглядывала всего два-три раза. Подружки порекомендовали ей магазинчик с выбором пряжи не хуже столичного. Ариадна вошла на рынок через центральный вход и тут же заблудилась в лабиринте спроектированных Дедаловым коридоров, торговых залов, галерей и тупиков. Расспрашивая встречных торговцев, она все же магазинчик нашла, перебрала десятки образцов и остановилась на светло-серой, скорее даже жемчужной альпаке. Хозяйка магазинчика одобрила выбор и уложила в большой фирменный пакет «Золотое руно Крытска» десять мотков, каждый с голову ребенка.

Несмотря на внушительные размеры мотков, ноша была легкой – килограмма полтора, и это Аридна купила еще с запасом. Ровно в полдень, размахивая пакетом, она, донельзя довольная покупкой, вышла из магазинчика и направилась к выходу с рынка. А через несколько минут, очутившись в слабо освещенном переходе без окон, без дверей, она поняла, что снова заблудилась. Ариадна растерянно оглянулась по сторонам и, к радости своей, увидела крепыша в тренировочном костюме…

В тот же день, для Мишки Тесеева с самого начала ужас как незадавшийся, парень терзался жесточайшей ломкой. Казалось бы, что за проблема, ширанулся и гуляй себе. Но в том-то и дело, что не было у Мишки ни ширева, ни башлей, чтобы его купить, а на халяву он давно уж не рассчитывал: некредитоспособность Тесеева-младшего была известна всему Крытску. И тогда он, терзаемый нечеловеческими муками, решился нарушить жесточайший запрет отца и отправился на рынок, где, как всем известно, выбор ширева не хуже столичного.

В уважаемой семье Эгея Тесеева Мишка был самый что ни на есть infant terrible. И не столько из-за его двух ходок, сколько из-за необузданного нрава, отвращения к любой работе и при этом постоянного стремления любой ценой слупить с кого ни попадя бабки. Эгеевы конкретные пацаны пару раз уже застукали его на рынке при попытках собирать дань за крышевание. При этом Мишка еще имел наглость ссылаться на полученные от отца полномочия. Эгей устроил непутевому сыну головомойку, строго-настрого запретил переступать порог рынка и для острастки не выдал ему месячное содержание: хватит, парень, на отцовской шее сидеть, пора самому на хлеб зарабатывать!

Итак, в то утро Мишка нарушил запрет отца и вступил (а по его физическому состоянию скорее – вполз) под своды Крытского крытого рынка и тут же заблудился. Но, на его счастье, сработало звериное чутье загибающегося от ломки наркомана, и он в главном торговом зале нашел-таки цыгана, у которого покупала наркоту добрая половина Крытска. Тот поначалу отказался вступать с Тесеевым-младшим в кредитные отношения, но, услышав из его уст, какому роду он принадлежит, отпустил товар в долг. Произошло это в крохотной подсобке, и там же, как говорится, не отходя от кассы, Мишка ширанулся. После чего сразу поправился, повеселел и обрел способность соображать. И сообразил, что надо немедленно отсюда валить, пока не нарвался на Эгеевых пацанов. Меньше всего на свете ему хотелось вновь объясняться с отцом.

Ровно в полдень Мишка пулей вылетел из главного торгового зала и устремился к выходу из рынка. Он выскочил в галерею, которая, как ему казалось, вела в нужном направлении, но уперся в тупик. Вернувшись назад, зала уже не нашел, ткнулся налево, ткнулся направо и через несколько минут, очутившись в слабо освещенном переходе, понял, что безнадежно заблудился. Мишка растерянно оглянулся по сторонам и, к радости своей, увидел рослую фигуристую девушку с большим пакетом в руке…

– Простите, молодой человек, вы не подскажете, как пройти к выходу? – вежливо спросила Ариадна.

– А хер его знает, сам вот заблу… – предельно благожелательно и любезно попытался ответить Мишка, но узнал ту самую девку, которая сопровождала в дискотеке отметелившего его бычару в арафатке, и бросился на нее: – О бля! Вот где ты мне, курва, попалась! Сейчас я тебя, сучара…

От неожиданности Ариадна громко вскрикнула, но успела увернуться. Мишка пролетел мимо, едва не потерял равновесие, однако на ногах устоял и снова бросился на девушку. Ариадна зажмурилась и с воплем «Помогите!» прикрылась пакетом, из которого посыпались и покатились по полу мотки жемчужной альпаки…

В тот же день ровно в полдень Миня, он же контролер рынка Давид Минотрян, вышел из лаборатории фитоконтроля. По правде говоря, вышел не по своей воле, а был буквально вытолкан Леночкой, которой кровь из носа надо было до обеда сдать несколько срочных анализов. Он планировал через пару часов вернуться к любимой и прерванному занятию с ней, а пока решил пройтись по рынку и посмотреть за порядком, за что ему, в конце концов, платят зарплату. Когда Миня подошел к переходу из центрального сектора в западный, он услышал отчаянный женский крик и бросился на помощь…

В тот же день ровно в полдень из кабинета Эгея Тесеева вышли дюжие парни в камуфляже с нашивками частного охранного предприятия «Закон и порядок». Их было пятеро – по числу секторов рынка: центральный плюс четыре по частям света. Они направлялись к переходу, за которым должны были разделиться и двинуться каждый в свой сектор на сбор бабла. И тут они услышали отчаянный женский крик. Парни остановились и переглянулись. Встревать в чьи-то разборки отчаянно не хотелось, да и вообще это не входило в их прямые обязанности. Но для того чтобы обойти опасное место стороной, пришлось бы сделать изрядный крюк по лабиринту. Поразмыслив, они не спеша потопали к переходу, откуда раздался крик…