За чистое небо (Сборник) - неизвестен Автор

- Зюзин двужильный. Выдержит. Только не отправляйте его сейчас в госпиталь. Лишите парад слетанной группы.

Да, на парад у Петра тогда сил хватило, а медицину обойти не удалось. Потянулись однообразные дни лечения в госпитале. Врачи признали сильное переутомление. Дотошные медики стали расспрашивать, чем он болел с младенческих лет. Скупо рассказал Петр о своем голодном детстве, о том, как семилетним мальчуганом остался круглым сиротой, пас коров в подмосковной деревне Жуковке, что неподалеку от нынешнего санатория "Барвиха". Если бы не братья да сестра Мария, может, и не летать ему. Невзгоды закалили характер. В 1938 году выпускник школы ФЗУ Дзержинского узла связи Петр Зюзин в числе первых среди московских связистов откликнулся на призыв Центрального Комитета комсомола: "Комсомолец, на самолет!". В те дни гремело по стране: "Дадим Союзу Советов 150 тысяч летчиков!"

Молодые рабочие, студенты, недавние школьники подавали заявления в аэроклубы, чтобы овладеть самой романтичной профессией в мире, стать покорителями пятого океана. Москва часто встречала участников героических перелетов. Петр на всю жизнь запомнил встречи экипажей Валерия Чкалова, Михаила Громова, Владимира Коккинаки, Валентины Гризодубовой. Все увиденное будоражило молодых, наполняло трепетным волнением юные сердца.

Юноше было с кого брать пример. В Жуковке жил летчик-инструктор Московского городского аэроклуба Василий Георгиевич Воробьев. До сих пор Петр считает, что именно он привил любовь к авиации деревенским мальчишкам и девчонкам. С ветераном воздушного флота Зюзина связывает почти сорокалетняя дружба. Воробьев и в шестьдесят лет еще продолжал летать.

Как-то Зюзин встретил Василия Георгиевича в Москве.

- Летаем?

- Еще на полгода дали разрешение пилотировать "пчелку", ["Пчелка" двухкилевой легкомоторный самолет конструкции О. К. Антонова.] - ответил радостно Воробьев.

- Завидное долголетие! Не правда ли? - спрашивает иногда друзей Зюзин, и весь его облик выражает гордость за старшего товарища, мол, знай наших, жуковских. А когда друзья начинают приводить доводы, что, дескать, не каждому летчику дано столь счастливое лётное долголетие, что Воробьев, наверное, не воевал, потому и здоровый такой, Зюзин тотчас же опровергает:

- В том-то и дело, что вернулся Воробьев с войны - вся грудь в орденах. Сначала летал на ночном бомбардировщике По-2, а потом на штурмовиках.

- Что же он, железный, что ли?

- Железный или не железный, а наш - жуковский... Это уж точно!

Да, у жуковских, в том числе, добавим от себя, и у Петра, характер твердый. Когда Зюзина после медицинской комиссии пытались отстранить от полетов, он сказал врачам, что готов лечиться хоть год, лишь бы остаться в боевом строю. И добился своего: из госпиталя ушел с документом, в котором было написано, что допущен к полетам без ограничений.

Только еще одна неожиданность ждала Петра при возвращении в родной гарнизон. Командование предложило ему более высокую должность в штабе. Пришлось согласиться.

- Только штабная работа не для меня. Сбегу! Это уж точно. Летать хочется, - объявил он домашним.

И сбежал. Зюзин снова стал летать.

* * *

С высокого берега древнего Волхова открывалась широкая панорама. Рядом с аэродромом ажурные фермы железнодорожного моста, а дальше плотина и здание знаменитой Волховской гидроэлектростанции - самой крупной из воздвигнутых по ленинскому плану ГОЭЛРО.

В январе 1943-го войска Ленинградского и Волховского фронтов в районе Синявина прорвали блокаду Ленинграда. По узкой полоске суши, отвоеванной у врага, было восстановлено железнодорожное сообщена города со страной. Можно себе представить, какое значение придавало наше командование охране единственной железнодорожной артерии, питающей город-герой и фронт. Одной из ключевых позиций на этом пути был мост через широкий Волхов.

Командир 29-го гвардейского истребительного авиаполка гвардии майор Петр Андреевич Пилютов, встретив новое пополнение летчиков, коротко ввел в боевую обстановку:

- Вот уже почти два года, как фашисты посылают армады своих бомбардировщиков сюда, к Волхову. Устраивают "звездные налеты", высылают наряды истребителей, хитрят как только могут, а мост и Волховская гидроэлектростанция стоят целехонькие и будут стоять, пока в нашем полку есть такие летчики, как Андрей Чирков, Александр Горбачевский, Федор Чубуков, Константин Коршунов, я уже не говорю об известном асе Петре Покрышеве, который стал командиром 159-го истребительного авиаполка.

И, оглядев строй молодых летчиков, заключил:

- Надеюсь, что вы не подведете наш гвардейский полк, окажетесь достойными старших товарищей.

Противоречивые чувства владели в ту минуту Зюзиным: с одной стороны, приятно воевать даже учеником рядом с известными асами Ленинградского фронта, а с другой... Полк ведет боевые действия на "яках", а у него налет на новых машинах без году неделя, училище кончал на И-16, только в запасном полку успел переучиться на новый самолет.

Пожалуй, мы не ошибемся, если скажем, что такое же настроение было у Бориса Богданова с Юрой Глинским, у Володи Ковалева, Ивана Леоновича, и у Жени Шутова с Борисом Логиновым. Только к вечеру, когда их распределили по эскадрильям, успокоение внес Иван Леонович. Он был самый старший из них. Ему было двадцать три, и два года разницы давали право разговаривать с младшими чуть менторским тоном. К тому же Иван уже поработал инструктором в авиаучилище. На его новенькой гимнастерке красовался орден Отечественной войны II степени. (Заметим, кстати, за год, с 30 мая 1943 года до конца мая 1944-го он сбил 25 немецких самолетов и закончил войну Героем Советского Союза).

Так вот, успокоение в их ряды внес тогда Иван Леонович.

- Могу заверить, - начал он, - что сразу нас в бой не пошлют. Дадут присмотреться, да и район надо изучить.

Действительно, в бой молодых послали не скоро, хотя старшие товарищи выдерживали неимоверное напряжение. Они вылетали по три-четыре раза в день: то прикрывали мост, то патрулировали над передним краем, то сопровождали бомбардировщики и штурмовики. И редкий вылет проходил без воздушного боя.

Черноглазый, стремительный в движениях командир эскадрильи гвардии старший лейтенант Константин Коршунов, увидев перед собой щупленького Зюзина, пожал плечами и сказал:

- Идите, младший лейтенант, к Герцеву. Скажите, чтобы проверил вашу технику пилотирования. Потом разрешаю слетать в строю.

После первого полета в паре гвардии старший лейтенант Герцев, будто впервые разглядывая взмокшего от напряжения Зюзина, заметил одобрительно:

- А в строю ты умеешь держаться, малыш. Впился в меня, как клещ, - и ни на шаг. Хочешь ко мне ведомым?