Звезда моей судьбы - Татьяна Устименко

– Адсхорн вырезал гребень, который подарил своей возлюбленной Сильване! – блеснула знаниями Ребекка.

– А король Джоэл смастерил седло, – осуждающе нахмурился ниуэ. – Словно в насмешку доставшееся королю Арциссу.

– А что же создал сам Арцисс Искупитель? – лукаво спросила я.

– Не помним! – виновато сообщили жених и невеста.

– И зря! – мягко пожурила я. – Ибо Арцисс вырезал из дерева то, что изначально сочли бесполезной безделицей, грубой и никчемной. Он вырезал посох!..

– И что? – нетерпеливо спросила Ребекка, так до сих пор и не вникшая в ход моих мыслей.

– Не знаю почему, но Эврелика не бросила подаренный ей посох, – вслух размышляла я. – Возможно, он напоминал ей об ухаживаниях короля, а возможно, она хотела сберечь эту вещицу для своего будущего ребенка, лишенного отцовского наследства. Хотя также не исключено, что она была очень прозорлива и чувствовала скрытую в посохе силу. Ведь именно он и помог ей спасти остатки своего народа.

– Посох? – ахнула лайил. – Обычная деревяшка?

– Ага! – плутовато подмигнула я. – Он самый!

– Шутишь? – недоверчиво округлил рот Беонир. – Палка, опора при ходьбе. И как она могла помочь эльфам дойти досюда?

– Король Адсхорн упоминал, что этот посох был необычным, – напомнила я. – Он обладал способностью указывать на теплую воду, скрытую в почве. Мягкий климат долины объясняется горячими источниками, во множестве бьющими из-под земли именно в этой огражденной горами котловине. С помощью посоха короля Эврелика нашла путь в долину и спасла свой народ от гибели, обнаружив идеальное место для создания нового дома Полуночного клана.

– Значит, так они и спаслись, – удивленно протянула Ребекка, барахтаясь в воде. – Подумать только… Йона, так ты полагаешь, что этот край и ныне населен покинувшими Блентайр эльфами?

Я собиралась дать утвердительный ответ, но не успела этого сделать, потому что наших ушей вдруг достиг слабый, исполненный боли зов.

– Спасите! – умолял молодой женский голос. – Помогите, во имя Неназываемых! Я умираю…

– Вот те раз, вот те два! – Нижняя челюсть потрясенного Беонира отвисла. – Опять? А вам не кажется, что однажды мы уже слышали подобную просьбу о помощи?!

Мы растерянно переглянулись и, не сговариваясь, бросились одеваться, совершенно забыв о стыдливости и впопыхах натягивая едва просохшую одежду.

К нашему великому облегчению, бежать пришлось недалеко. Преодолев невысокие холмы, обильно поросшие молодым ивняком, мы очутились на укромной лужайке, со всех сторон окруженной густыми зарослями орешника. Мягкая трава скрадывала шаги, позволяя двигаться бесшумно. В отличие от речного берега, буквально переполненного всевозможной беззастенчиво шуршащей, пищащей и квакающей живностью, полянка пребывала во власти идеальной, какой-то обреченной тишины, пропитанной флюидами страха и отчаяния. И лишь один звук регулярно нарушал кошмарное безмолвие этого места – громкий женский голос, взывающий о помощи. Точнее, истошный вой… Крики доносились из крохотного шалашика, установленного в центре лужайки.

– Орет! – с беспокойством констатировала Ребекка, чутко замирая на границе орешника. Она рукой раздвинула развесистые ветви и боязливо выглянула на полянку. – Женщина орет, причем так, будто ее заживо на куски режут!..

– Там кого-то убивают! – нахмурился Беонир, на всякий случай удерживая невесту за плечо и не пуская дальше. – Вроде бы нужно помочь… А с другой стороны, она и вправду кричит так ужасно, что туда и соваться боязно! Пойдем или не пойдем?..

Ниуэ и лайил вопросительно уставились на меня, ожидая решения. Бойкие, склочные и хулиганистые, в любой критической ситуации они тушевались и без возражений уступали мне лидирующую позицию, полагаясь на мою уже неоднократно оправдавшую себя объективность и завидную интуицию. Впрочем, я и сама уже заметила, что стать настоящим командиром способен не тот, кто громко выступает, а тот, кто говорит тихо и редко, но всегда по делу.

– Пойду я! – категорично заявила я, безапелляционной интонацией сразу же пресекая возможные возражения. – А вы отползете в кусты, успокоитесь и не станете мне мешать.

– Еще чего! – вскинулась было Ребекка, но Беонир весомо возложил свою лопатообразную ладонь на затылок воительницы и ткнул ее лицом в траву, заставляя замолчать. Девушка удивленно дернулась и замерла, подчинившись его воле. Я восхищенно расширила глаза. Кажется, весы субординации начали склоняться на сторону Беонира. Ну или ему просто надоело потакать капризам своенравной воительницы. М-да, выходит, и дама сердца может однажды застрять в печенках!

– Молчи! – лаконично приказал юноша. – Пойми, мы вступили на территорию эльфов, а значит, нам лучше слушаться ту, которая по сути родства способна понять и предугадать их поступки.

Ребекка недовольно зашипела, но не осмелилась протестовать. Она выплюнула попавшую в рот траву и заискивающе улыбнулась, признавая правоту жениха.

– Да, я сильная, – полушутливо сообщила она, проявляя потрясающую самокритичность. – Да, я смелая. Но иногда – пришибленная на всю голову.

Ниуэ улыбнулся и ласково погладил воительницу по волосам. Возможно, он тоже знал, что мудрая женщина никогда не возводит стену, защищаясь от ветра, – она строит ветряную мельницу.

– Это кричит женщина… – заговорила я, но Ребекка вывернулась из-под руки Беонира и язвительно фыркнула:

– Слышим, что не мужчина!

– Рожающая женщина, – невозмутимо продолжила я. Лицо лайил вытянулось. – Причем дела ее складываются самым незавидным образом. Роженице нужна помощь целительницы. Я пойду к ней одна, дабы не пугать, она и без того в панике. А от вас требуется просто не мешать…

– Поняли, не дураки! – слаженным дуэтом отозвались друзья и ловко ретировались в кусты.

Я тотчас поднялась на ноги, выпрямилась во весь рост и, уже не скрывая своего присутствия, неспешно зашагала к шалашу, сопровождаемая безмерно любопытной Мифрил.

Пригнувшись, я просунула голову под переплетение ветвей и осторожно заглянула в глубь шалаша. Сначала не разглядела ничего, постепенно привыкая к царящему внутри полумраку. Но вскоре мои глаза полностью адаптировались к неяркому зеленоватому свету, проникающему сквозь листья, и я увидела женщину, которая, тяжело дыша, свободно распростерлась на ароматной, сделанной из цветов, подстилке. Ее огромный, тугой, словно барабан, живот безошибочно подтвердил мое предположение – женщина готовилась произвести на свет ребенка, причем сам процесс родов уже минул стадию потуг и перешел в финальную фазу. Похоже, дело застопорилось: судя по багровому от напряжения лицу незнакомки и ходящему ходуном животу, ребенок шел неправильно, застряв в родовых путях. Очевидно, схватки становились все более частыми, но не приносили ожидаемого результата, подтачивая силы роженицы и причиняя ей чудовищную боль. Боюсь, все это могло закончиться очень плачевно.

Мифрил протиснулась мимо меня, пролезла в шалаш и уткнулась клювиком в судорожно сжатый кулак роженицы, всем свои видом выражая огорченное бессилие. Пребывающая в полузабытьи женщина открыла глаза и испуганно вскрикнула.

– Смилуйся надо мной, Шарро! – жалобно застонала она. – Неужели ты обрек меня на смерть и прислал за мной белую мантикору, которая вознесет на небо мою душу? – Тут она заметила меня и приподнялась на локте, готовая бежать прочь. Но ни сил, ни возможностей для этого не имелось. – Кто ты, девушка? – спросила она дрожащим от волнения голосом, второй рукой придерживая свой тяжелый живот. – Если ты пришла, чтобы навредить мне и моему сыну…

– Я пришла, чтобы помочь вам! – успокаивающе улыбнулась я и положила ладонь на лоб страдалицы, творя чары холода. Почувствовав облегчение, связанное с уменьшением сжигающего ее жара, женщина благодарно улыбнулась, сразу проникшись расположением ко мне. – Ведь вы же сами просили о помощи? – напомнила я, умело ощупывая ее живот. В своих действиях я руководствовалась знаниями, почерпнутыми из Первой Книги, найденной мною в эльфийском Лазарете.

– Ты чародейка! – уверенно опознала роженица. – Человек? – Она нервно вздрогнула, но тут же смирила свои эмоции, показывая тем самым, что перед лицом смерти все равны. – А впрочем, какая разница…

– Никакой, – согласилась я, старясь ничем не выдать своего восхищения этой смелой женщиной, любой ценой старающейся спасти свое еще не рожденное дитя. – Ибо милосердие не имеет расовой или клановой принадлежности, а распространяется на всех.

– Ты права, – обрадовалась женщина. – Значит, пресветлый бог Шарро услышал мои мольбы и прислал тебя. К несчастью, у нас в Дархэме нет целительниц, а мужчинам-магам запрещено присутствовать при родах венценосных особ!