Безрассудная любовь - Элизабет Лоуэлл

«Таким способом тебе удалось выжить после смерти отца, да, Жанна? — мысленно вопрошал он ее. — Ты продавала себя, пока не научилась существовать в одиночку, не так ли?»

И снова напрашивался только один ответ. Воображение услужливо нарисовало страшную картину: похотливый самец навалился сверху на хрупкую Жанну, придавив ее своим крупным телом. Эта мысль одновременно разозлила Тайрелла и внушила ему отвращение. Он считал, что подобный вид «сделки», когда женщина отдается ради того, чтобы выжить, есть не что иное, как изнасилование.

В прошлом он не раз удивлял женщин, которые встречались на его пути в военное время, тем, что давал им еду или кров, ничего не требуя взамен. Ему никогда не забыть взгляда одной девушки, в котором скользило удивление, смешанное с облегчением и благодарностью, когда он отказался от ее тощего, покрытого синяками тела, предложенного ею в обмен на миску бобов. Она быстро поела и растворилась в ночи, словно опасаясь, что он передумает и все-таки возьмет с нее плату.

А когда Тай наконец-то добрался домой, то узнал убийственную новость: его родная сестра Кэсси попала в лапы неизвестных негодяев, которые удерживали ее пленницей до тех пор, пока она не ослабела настолько, что не могла больше ублажать их. Тогда ее бросили одну на произвол судьбы, и она умерла бы, не отыщи ее Логан и Сильвер и не возврати назад в тепло и безопасность домашнего очага.

Угрюмые мысли Тайрелла гармонировали с невзрачным заброшенным городом, в котором он оказался. Никто не слонялся без дела у торговой лавки Пресных Вод, к поломанным заборам не было привязано ни одной лошади, и ни одна собака не спала в пыли, греясь на солнышке. Первой живой душой, попавшейся на глаза Тайреллу, оказался мальчишка, который показался в дверях салуна, чтобы вылить помои. Заметив Тая, он немедленно нырнул назад. Мгновение спустя дверь открылась с протяжным скрипом, и на пороге появился бармен, держащий в пухлой руке дробовик. Бросив на обнаженное мускулистое, покрытое начинающими светлеть синяками тело Тая один-единственный взгляд, он произнес:

— Ты, наверное, и есть Тайрелл Маккензи. Роста подходящего, да и цвета тоже.

Тай медленно кивнул. Бармен отступил на шаг.

— Входи. Меня зовут Нед. Тебя пару недель назад искал метис по кличке Синий Волк.

Услышав это, Тай едва сумел сдержать смех.

— Интересно, сколько времени ему понадобится, чтобы отыскать меня.

— Приятель твой?

— Да.

— Это радует. Одного взгляда на того парня достаточно, чтобы понять, что лучше иметь его своим другом, нежели врагом. Он такой же огромный, как Каскабель, и башковитый. По-английски изъясняется получше меня.

— И еще он стреляет без промаха.

Нед заворчал, снял с гвоздя ветхую рубашку и бросил ее Тайреллу со словами:

— На вот, накинь да садись.

Тай моментально замотал рубашку вокруг бедер и сел на стул, наслаждаясь давно забытыми ощущениями домашнего очага, пусть и казенного. Нед нырнул в засаленный угол комнаты и вытащил из кособокой печурки котелок.

— Ты, наверное, голоден.

В действительности есть Таю совсем не хотелось, но он не решился признаться в этом, чтобы не вызывать ненужных подозрений, поэтому усилием воли он заставил себя наброситься на холодные бобы, стараясь не вспоминать, насколько вкуснее была еда, что готовила ему Жанна. Спокойная жизнь в лагере с горячим источником сделала его избалованным. Там он мог мыться каждый день, есть из чистой посуды и наслаждаться приятным обществом девушки, которую он тогда еще принимал за мальчишку. Ему не сразу удалось привыкнуть к грязному хлеву, каковым являлся салун Неда.

— Благодарю, — произнес Тай, отодвигая от себя пустой котелок.

— Закуришь? — предложил хозяин. Тайрелл отрицательно покачал головой.

— Бросил в ту ночь, когда одного парня застрелили прикуривающим сигарету. Он должен был стоять на посту и высматривать врагов.

Нед осклабился, показывая зубы, которые были одного цвета с бобами.

— Да уж, война — штука серьезная. Хуже даже, чем банки грабить или скот угонять.

Тай не стал спрашивать бармена о его прошлом.

— Не хочу тебя разочаровывать, — быстро сказал Нед, — но здесь никого нет, кроме нас с Джонни. Уж две недели, как все в крепость слиняли. Они в штаны наделали от страха перед Каскабелем. Ходят слухи, что неделю назад он порешил двоих белых.

— Мне-то откуда знать? — произнес Тай. — Я был занят тем, что прятался и приходил в себя. Синий Волк не сказал, когда вернется?

Нед открыл бутылку виски и с глухим ударом поставил ее на стол.

— Сомневаюсь я, что он вообще вернется. Я ему сообщил, что тебя захватил Каскабель. А он мне на это ответил, что ты в плену не задержишься. Оставил для тебя золотишка немного в крепости, сказал, понадобится оно тебе, как только от Каскабеля сбежишь. Судя по твоему виду, он был прав.

— А он не сказал, куда направляется?

— Сказал. На встречу с твоими братьями к северу отсюда. Золото они ищут, вот что, — проворчал Нед. — Может, и найдут, если Черный Ястреб с них раньше скальп не снимет.

— С ними же Волк! Это означает, что их и не заметит никто, — возразит Тай. Немного помолчав, он словно мимоходом добавил: — Когда мои братья придут сюда в поисках меня — а они придут, можешь быть уверен, — скажи им, что я подался в Мексику. Буду долечиваться в постели какой-нибудь сеньориты.

Нед криво усмехнулся, верно поняв истинный смысл заключенного в этих словах послания: пусть сейчас Тай голый и одинокий, но если его убьют, братья придут и отомстят его убийце. Нед налил немного мутной жидкости из бутылки в грязную оловянную кружку и придвинул ее своему гостю.

— Выпей.

— Мне бы лучше воды, — ответил Тай. — Отец научил меня не пить на голодный желудок.

Нед усмехнулся, схватил кружку и одним глотком осушил ее. Почуяв его проспиртованное дыхание, Тайрелл порадовался, что поблизости нет открытого пламени, в противном случае в салуне уже вовсю полыхал бы пожар.

— Хороша штука, — провозгласил бармен, вытирая выступившие на глазах слезы. — Без нее иной человек и дня не протянет.

Тай мог бы прожить без спиртного, особенно самодельного, до конца своих дней, но не рискнул признаться в этом Неду, для которого, подобно многим другим людям, выпивка являлась единственной отрадой в жизни. С напускной терпеливостью он ждал, пока бармен сделает очередной глоток и, поднеся бутылку к глазам, оценит, какое количество драгоценного напитка у него еще осталось.

— Так ты сказал, что вы с мальчишкой — единственные, кто остался в городе? — спросил наконец Тай.

Нед налил себе очередную порцию спиртного, рыгнул и сел прямо напротив своего гостя. Несмотря на то что был день, внутри салуна царил полумрак. Хоть в стенах и были прорезаны окна, стекла в них давно заменили засаленной бумагой.