Когда осенние печали. Часть 2. - Эвелина Пиженко

…Внезапно всплывший в памяти образ Леонида в одно мгновение заслонил собой все тревоги… Томительная волна вернулась… она больше никуда не ушла, разлилась внутри… а исходящие от мужского тела импульсы заставили женщину содрогнуться…

Анне показалось, что сознание оставляет её, и нет ни этой жары, ни звука падающих на пол прохладных струй, ни горячего дыхания мужа, ни его напряжённого тела… и единственное, что всё ещё связывает её с ускользающей реальностью — стоящая перед глазами фигура Леонида.

…Громкий, однократный стук в дверь выполнил функцию будильника.

"Аня, ты здесь?.. — голос Людмилы, раздавшийся снаружи, моментально отрезвил Анну, вернул с небес на землю, — А-ань! С тобой всё в порядке?.."

"Да!.. Я сейчас… — срывающимся, чуть хрипловатым голосом ответив Лапиной, Анна попыталась выскользнуть из горячих объятий Александра, — Саш… Милка пришла…"

"Ну, и что… — он, напротив, не собирался прерывать пылкие ласки, и только крепче прижал её к выложенной затейливой плиткой стене своим телом, — Подождут…"

…Исчезнувшие внезапно чувства больше не вернулись. Она снова пыталась представить себе Леонида, но что-то не срабатывало… Мысленно подгоняя мужа, Анна едва дождалась, когда всё закончится — реальность в виде неловкости, стыда, и ещё чёрт знает каких ощущений дискомфорта моментально отрезвила сознание…

…Анна не могла себе представить, как сейчас появится перед Лапиными. Несмотря на то, что всё произошло с законным супругом, Анюта испытывала жуткий стыд. Она сердилась и на себя, и на Сашу, в то же самое время понимая, что его страстный порыв — результат мужской длительной неудовлетворённости, основанной на строгом ограничении доступа к её желанному женскому телу. После того, как они поселились в однокомнатной квартире, их супружеские отношения почти сошли на нет. Диван, на котором спал Дима, стоял чуть ли не вплотную к их кровати, и, естественно, ни о чём "таком" рядом с тринадцатилетним сыном можно было даже не мечтать.

Впрочем, Анна и не мечтала. Но Александр… он был, всё-таки, мужчиной, и она понимала, чего стоят ему вынужденные воздержания — возможности уединяться в своей квартире у них почти не было. Саша приезжал с работы поздно, когда сын был уже дома, и всё, что ему оставалось — ловить редкие моменты в выходные дни, когда Анна посылала Димку в магазин…

К сожалению, магазин находился в их же доме, на первом этаже, и по этой причине времени на любовные утехи было в обрез.

"Я же говорил тебе, что они там вдвоём… — обращаясь к жене, Лапин кивнул на наконец-то вернувшихся в комнату отдыха Морозовых и нарочито громко рассмеялся, — Это мы с тобой в сауне только телефоны вдвоём ищем… А нормальные люди любовью занимаются!"

И так румяная после жарких объятий в горячей парной Анна покраснела ещё больше. От неё не укрылось, что, несмотря на шутливый тон, в глазах Леонида не было даже намёка на веселье. Напротив, в них промелькнуло что-то жёсткое — она уже не раз замечала такие метаморфозы, когда тот был чем-то рассержен.

Видимо, Людмила тоже была смущена ситуацией, но уже со своей колокольни. Догадавшись, что помешала "свиданию", она предпочла промолчать, а только тактично улыбнулась.

"Ты же свою "мотороллу" искал, — усаживаясь за стол, Александр шутливо развёл руками, — я и пошёл в парилку, чего время зря терять".

"Да ладно, можешь не оправдываться! — Лапин бросил на друга пронзительный взгляд, в котором Анна снова усмотрела вспышку молнии, — Дело, как говорится, молодое…"

"Лёнь!.." — не выдержав, Мила многозначительно посмотрела на мужа.

"Что?! — тот как-то слишком нервно изобразил на лице невинное удивление, — Что я такого сказал?! Всё естественно… Мы же не маленькие, всё понимаем… Дома — одна комната, никакой сексуальной свободы…"

Всё — и колючий взгляд, и слишком громкая речь говорили о том, что Лапин находится в крайнем возбуждении…

Аня могла догадаться, чем вызвано это нервное возбуждение… Могла… она почти догадывалась… Но упрямо отметала свою догадку.

Благодаря шуткам Александра всеобщее смятение прошло, и Лапин прощался вполне сердечно… Но что-то заставляло её не верить ни этой сердечности, ни вновь накатившему веселью… Одному только поверила Аня — его взгляду, обращённому на неё. В нём были и желание, и ревность… и что-то ещё такое, от чего ей захотелось глубоко вздохнуть… так глубоко, чтобы никто не заметил охватившего её смятения… так и не реализованное до конца там, в парилке, вспыхнувшее и пропавшее так внезапно желание — оно вернулось вновь, под взглядом этих серых, пронзительных глаз… вернулось на секунду и… осело на дно души, затаилось до поры, до времени…

Вечером в воскресенье на домашний телефон Морозовых поступил звонок. Звонили Александру — один из его заказчиков сообщил, что пока приостанавливает свой заказ на отделку загородного дома "до лучших времён". Расстроенный Александр тут же позвонил другому заказчику, к отделке чьего коттеджа бригада мастеров должна была приступить на днях. Сообщив, что его фирма может начать работу уже завтра, Морозов в ответ услышал, что клиент раздумал пользоваться его услугами, так как не дождался нужных рекомендаций. И поэтому расторгает заключенный ранее договор.

— Что-то случилось? — глядя, как муж с озабоченным лицом курит на лоджии, Анна встревоженно подошла и встала рядом.

— Двух клиентов стразу потерял, — тот не стал обманывать жену.

— И… что теперь будет?

— Всё будет нормально, Аня, — приобняв Анну на холодном ноябрьском ветру, Александр потянул её назад, в тепло квартиры, — буду искать других заказчиков.

— Ты знаешь, где их искать?

— Дам объявление…

— Это долго?.. — Аня не сводила с него пытливого взгляда, — Как думаешь?

— Честно?

— Ну, конечно.

— Скорее всего, долго. Мне и этих-то клиентов Лёнька подогнал. Если бы не он…

— Но вы же часть работ уже сделали!

— Да, и заказчик их оплатил. Я выдал ребятам аванс, на остальное закупил новые инструменты. Ты не переживай, Аня… Что-нибудь придумаю…

…В понедельник Анна шла на работу без настроения. Все планы рухнули в одночасье. Небольшой заказ, который сейчас доделывала бригада мужа, был уже оплачен, и деньги за него почти потрачены. Все надежды возлагались именно на те заказы, от которых вчера отказались клиенты. Будут ли новые — неизвестно… Леонид ещё в конце лета обещал, что поможет обеспечить работу на всю зиму — несколько его знакомых бизнесменов строили загородные дома, и Лапин говорил, что практически убедил их обратиться именно к Морозову. Но вот один уже "сошёл с дистанции". Где гарантия, что так же не поступят и другие?.. тем более, что разговор шёл о начале января… Ещё почти два месяца, и их надо как-то прожить. Не разбегутся ли рабочие?..

В отличие от многих женщин, Аня всегда очень переживала за дела мужа и даже пыталась их контролировать. Александр был надёжным во всех отношениях человеком, но вот что касалось деловой хватки — тут он явно проигрывал многим коллегам по новому для него ремеслу бизнесмена.

…Весь день прошёл в тревогах и раздумьях. Анне очень хотелось позвонить Лапину — вдруг, тот что-то посоветует? Ведь он всегда так болел за дела школьного товарища. Но она не знала, как отнесётся к её звонку Александр.

Решив, что сначала поговорит с мужем, Анна отправилась домой. Уже войдя в квартиру, она почувствовала что-то неладное. Новые ботинки сына, которые он надевал всего несколько раз, стояли сейчас в прихожей со сбитыми носами, покрытые невесть откуда взявшейся грязью. Взяв в руки один из них, Анна засунула внутрь ладонь — ботинок изнутри был абсолютно мокрым, как будто кто-то окунул его в воду. Димкиной куртки на вешалке не было, и сам он, вопреки обыкновению, не вышел встречать мать.

— Дима, ты дома?.. — в ожидании ответа Анна замерла на месте, невольно прислушиваясь к происходящему в квартире.

— Дома!.. — голос сына прозвучал почему-то из-за двери ванной, — Я сейчас, мам!

— Что ты там делаешь? — дёрнув за ручку, Анюта с удивлением обнаружила, что сын зачем-то закрылся изнутри, — Дима, зачем ты закрылся?

— Я моюсь…

— А где твоя куртка?.. — догадываясь, что сын вовсе не принимает ванну, Анна снова попыталась открыть дверь, — Дима, сейчас же открой! Что произошло?!

— Мам, всё нормально… — после характерного щелчка дверь в ванную открылась, и Димка выглянул наружу, — Я сейчас…

— Что — сейчас?! — не дожидаясь, пока сын снова закроется, женщина решительно шагнула вперёд, — Господи… где ты так куртку испачкал?! А что у тебя с лицом?!

Картина, открывшаяся перед Морозовой, привела её буквально в шок. Её примерный сын, за которого она всегда была спокойна, стоял сейчас перед ней со взлохмаченной шевелюрой, падающей на лицо — видимо, Димка нарочно зачесал волосы именно так, чтобы скрыть огромный синяк под левым глазом. Его школьные брюки были испачканы грязью до колен, а их низ и носки — абсолютно мокрыми. Судя по всему, парень застирывал свою куртку — она лежала на краю ванны. Несмотря на то, что ткань потемнела от воды, на ней явно проступали тёмные пятна, которые Дима пытался замыть с помощью щётки и хозяйственного мыла. Стекающая вода грязно-розового цвета не оставляла сомнений, что пятна были кровяными.