Когда осенние печали. Часть 2. - Эвелина Пиженко

— Что — сейчас?! — не дожидаясь, пока сын снова закроется, женщина решительно шагнула вперёд, — Господи… где ты так куртку испачкал?! А что у тебя с лицом?!

Картина, открывшаяся перед Морозовой, привела её буквально в шок. Её примерный сын, за которого она всегда была спокойна, стоял сейчас перед ней со взлохмаченной шевелюрой, падающей на лицо — видимо, Димка нарочно зачесал волосы именно так, чтобы скрыть огромный синяк под левым глазом. Его школьные брюки были испачканы грязью до колен, а их низ и носки — абсолютно мокрыми. Судя по всему, парень застирывал свою куртку — она лежала на краю ванны. Несмотря на то, что ткань потемнела от воды, на ней явно проступали тёмные пятна, которые Дима пытался замыть с помощью щётки и хозяйственного мыла. Стекающая вода грязно-розового цвета не оставляла сомнений, что пятна были кровяными.

…Допрос с пристрастием ничего не дал. На все вопросы матери Димка упрямо повторял, что случайно упал и ударился лицом… Приехавший с работы отец подключился к расследованию, но сын стоял на своём — упал, а кровь пошла из носа.

— Поскользнулся, упал, потерял сознание… очнулся — гипс… — услышав в очередной раз заученный ответ, Александр усмехнулся, затем чуть повысил голос, обращаясь к супруге, — Я даже не знаю, чем его шантажировать… музыкальной школой, что ли?..

— У нас не школа, а училище, — хмуро уставившись в учебник, Димка поправил отца, — пап, а шантажировать это вообще не педагогично.

— Учти, что я всё равно всё узнаю, — на ходу вытирая мокрые руки полотенцем, Анна вошла в комнату из кухни, где она мыла посуду, — и, если это опять Казаков…

— Ну, если это опять Казаков… — Александр перебил жену, — Тогда разбираться буду уже я.

— Не надо уже ни с кем разбираться… — пробурчав это как бы про себя, сын поджал губы и ещё ниже опустил голову, буквально уткнувшись носом в открытую страницу.

— Уже?.. — нахмурившись, Анна подошла ближе — Дима, ты, действительно, подрался с Казаковым? Это он тебя избил? Ты всё равно проговорился, так что отвечай!

— Ну, если честно… — парень как бы нарочно замялся, потом демонстративно вздохнул, — Это я его избил. Так что ждите… вас скоро вызовут.

Слова сына Анна расценила как шутку, но расспрашивать больше не стала — был уже поздний вечер, и всем нужно было отдыхать. Она решила оставить разговор на завтра, заодно проследить, в каком виде придёт в школу предполагаемый противник — ученик одиннадцатого класса Максим Казаков.

Придя на следующий день на работу, она уже собиралась отправиться из учительской в свой кабинет иностранного языка, как раздался телефонный звонок.

— Анна Сергеевна, а вас — к директору… — снявший трубку физрук состроил ехидную гримасу, — С родителями…

— Спасибо, Виктор Константинович, — Анна подняла на него насмешливый взгляд, — теперь если только с детьми…

Её шутка оказалась совсем не далёкой от истины. Войдя в кабинет директрисы лицея, Морозова с удивлением уставилась на уже знакомого ей Евгения Максимовича Казакова. Как и в предыдущий раз, тот по-свойски сидел за столом и даже не кивнул ей в знак приветствия.

— Сейчас подождём ещё одного родителя, вернее, родительницу… я уже вызвала… — Ираида Генриховна строго поджала и без того узкие губы, но, услышав стук в дверь, тут же усмехнулась, — А, уже пришли… Входите!

— Здравствуйте, — женщина лет сорока, невысокого роста, полная, с завязанными в узел на затылке волосами, растерянно шагнула в кабинет, — Мне позвонили, сказали прийти…

— Да, я вызывала вас… — директриса сдержанно кивнула, потом обвела присутствующих взглядом, — Ну, раз все в сборе, то сразу начну с неприятного для всех нас происшествия… Дело в том, что вчера, уже после занятий, двое наших учеников избили сына Евгения Максимовича, — женщина показала ладонью на Казакова, — при чём, избили так, что Максим сегодня не смог прийти в лицей. Хулиганами оказались ученики седьмого класса Морозов, — Ираида метнула на Анну строгий взгляд, затем перевела его на другую гостью, — и Говоров. Вы в курсе событий?

— Лишь отчасти, — почему-то слова директрисы не вызвали у Анны должного испуга, на который, судя по всему, рассчитывала Ираида, а, напротив, привели в возмущение, — и очень хорошо, что Евгений Максимович сам поднял этот вопрос. Только, мне кажется, смешно говорить, что семиклассники справились с выпускником.

— Евгений Максимович обманывать не будет! — директриса для пущей убедительности постучала по столу карандашом, — Тем более, что семиклассников было двое, и они уже довольно взрослые парни! И, заметьте, что он не обратился в милицию, а пришёл к нам, чтобы мы могли разобраться в, так сказать, семейной обстановке!

— А я-то думаю, чего это Сашка вчера пришёл с вот таким вот фонарём… — мать Говорова собранной в пригоршню пятернёй, поднесённой к скуле, изобразила, с каким "фонарём" заявился вчера её сын, — И ведь не признался, паразит! Ну, я ему сегодня задам…

— Подождите, сначала нужно, действительно, разобраться… — остановив Говорову жестом, Анна обернулась к Казакову, — Евгений Максимович, вчера мой сын тоже пришёл с огромным синяком и весь в крови… Вы уверены, что это Дима избил Максима, а не наоборот?

— Уверен, — Казаков посмотрел на неё исподлобья, — я верю своему сыну.

— Я тоже верю своему сыну, — Анна смотрела на мужчину с достоинством, приподняв подбородок, — правда, в отличие от вашего, он не нажаловался ни мне, ни отцу.

— Анна Сергеевна! — Ираида сердито сдвинула брови, — Вам, как педагогу, не к лицу так разговаривать с родителем вашего ученика! А как матери вам следует помнить, что заступничество — плохой метод воспитания!

— По-моему, это Евгений Максимович занимается заступничеством! — Морозова снова повернула голову к Казакову, — Если Максим, действительно, тяжело избит, почему вы вчера не сообщили об этом мне и моему мужу? Тем более, что драка, насколько я понимаю, произошла не в лицее, а совсем в другом месте… и пока по неясным для нас причинам!

— Анна Сергеевна!.. — директриса от возмущения повысила тон, — Вы забыли, что поведение наших учеников — полностью на нашей с вами совести, даже во внеурочное время! А, уж, если этот ученик — ваш сын, то ответственность только удваивается!

— Ираида Генриховна, — едва сдерживаясь, чтобы не закричать в ответ, Анна невольно сжала пальцы, — мне кажется, что весь этот разговор, в отсутствии участников происшествия — не имеет смысла! Мы обсуждаем то, чего не видели сами, хотя в первую очередь должны выслушать самих ребят!

— А они сейчас придут… — Ираида кивнула и, усевшись в кресло, демонстративно сложила руки на груди, — Их я тоже вызвала.

Появившиеся через несколько минут Димка и его одноклассник Сашка Говоров, выглядели практически одинаково — оба с синяками и ссадинами на лице. На все вопросы мальчишки отвечали коротко и без подробностей: "да", "нет", "без понятия". В результате вмешательства матери Саши удалось выяснить, что, действительно, драка произошла вчера после уроков, когда оба мальчика шли на занятия в музыкальное училище — оказывается, Сашка тоже занимался музыкой. Драку с встретившимся на пути Максимом Казаковым Говоров описал в трёх словах: "Да так, помахались немного…"

Ни о причинах драки, ни о том, кто начал первым, Сашка так и не сказал — даже угрозы матери не подействовали на упрямого подростка. Выдав минимум информации, и он, и Дима окончательно замолчали.

Пообещав всем присутствующим скорые и очень серьёзные неприятности, Казаков грозно покинул кабинет. Вслед за ним отпустили и ребят — как ни крути, а инцидент произошёл за стенами учебного заведения, куда полномочия директора и педагогического коллектива, увы, не распространялись, а, значит, и наказывать парней не было никаких оснований. Однако, оставив на приватный разговор Морозову, Ираида Генриховна высказала Анне много неприятных слов… Судя по всему, Казаков принимал большое участие в финансировании лицея, и теперь, после того, как его сыну были нанесены травмы, а извинений не последовало, директриса "очень сомневалась, что Евгений Максимович ещё когда-нибудь что-то сделает для наших с вами детей".

…И что виной всему — именно Анна Сергеевна Морозова, которая не смогла воспитать своего сына порядочным и примерным ребёнком, вырастила из него настоящего бандита, действующего в сговоре с таким же, как он, бандитом… И, что она порочит звание учителя, и, в связи с возникшими сомнениями в её педагогической квалификации, её пребывание в данном лицее теперь — под вопросом, и, если её придётся уволить, то пусть винит она только себя… ведь вместо того, чтобы падать перед Казаковым на колени, она ещё и посмела повысить на него голос!..