По ту сторону снов - Гамильтон Питер Ф.

Каждый раз, когда такое случалось, она проклинала себя за слабость. Лора не хотела принимать больше лекарств, боясь усугубить бред. Она знала, ей нужно больше пить, но не могла заставить себя сосать трубку с водой. В мыслях Лоры стали рисоваться ужасные картины того, что ждет ее на планете, куда она направлялась. Что на поверхности не будет ничего, кроме огромных насыпей темных чужих сфер. Что экзопод погрузится в них. Что они проникнут внутрь корпуса со всех сторон и стиснут ее своими боками. Она прилипнет к шести разным шарам одновременно, и каждый из них станет тянуть ее к себе, пытаясь стать тем, кто поглотит ее…

– Где же ты? – закричала она, когда датчики сообщили, что до сих пор не обнаружили сигнала радиомаяка «Вермиллиона».

К концу второго дня Лора погрузилась в безумную смесь страданий и ненависти к себе. Она так много могла сделать, чтобы помочь Аянне. Не окажись она подлой трусливой дрянью. Имей хоть немного человеческой порядочности. Джоуи тоже удалось бы спасти, если бы она не была полностью поглощена собой.

Может, Джоуи имел на это право, подумала она. Принять смерть тела и возродиться, когда «Вермиллион» вырвется из Бездны. Хотела бы она верить, что так и произойдет.

Ей пришлось принять лекарства за десять часов до прибытия к планете. Даже в своем плачевном состоянии Лора сообразила, что следующий импульс для корректировки траектории должен быть очень точным. Если экзопод собирается выполнить аэродинамическое торможение, он должен войти во внешние слои атмосферы под определенным углом. Допустимая погрешность здесь очень мала.

Включение двигателей на пятьдесят две секунды должно было направить экзопод таким образом, чтобы он задел верхний слой атмосферы. Чуть дольше – и Лора пролетит мимо планеты, затеряется в пространстве Бездны. Чуть короче – и спускаемый аппарат войдет в атмосферу по чересчур крутой траектории, рискуя слишком большой нагрузкой на термозащитное покрытие.

Так много факторов играло роль, так много всего могло пойти неправильно. Ни один гражданин Содружества не привык к столь высокому уровню неопределенности: технология всегда работала. Аэродинамическое торможение было самым последним из запасных страховочных вариантов – похоже, его добавили на всякий случай, пусть будет. Никто никогда не думал, что экзоподу действительно придется его выполнять. А касательно использования парашютов для приземления Лора выкопала файл с руководством из своих ячеек памяти, и ей очень хотелось считать описание системы парашютов неправдой, вызванным Бездной глюком. Ее жизнь будет зависеть от кусков ткани и веревок? Вы серьезно?

Понемногу страдания Лоры вытеснил страх. «Может, смерть тела не такая уж хорошая штука?»

Импульс длился запрограммированное время и прекратился. Датчики оценили новый вектор движения и сообщили, что аппарат находится на правильной траектории для аэродинамического торможения.

– Ух ты, что-то вышло как надо.

Лора заставила себя поесть на последнем этапе пути. Регидрировала макароны в тюбике. Как обычно, еда была безвкусной, клейкая паста с кусочками спагетти, забивающая горлышко тубы всякий раз, когда Лора выдавливала порцию. Она выпила воды и прополоскала рот, чувствуя легкую признательность за то, что вода тоже не имеет вкуса.

За час до входа в атмосферу Лора снова застегнула на себе паутину ремней. Она никоим образом не собиралась рисковать тем, чтобы ей придавило лодыжку. К этому времени кожа вокруг сломанных малой и большой берцовой костей сильно потемнела, хотя Лоре удалось убедить себя, будто опухоль немного спала.

Экзопод вошел в атмосферу. Сначала об этом сообщили только датчики, показав увеличение плотности ионов снаружи. Затем экзопод начал вибрировать. Вибрация вскоре переросла в настоящую тряску. Рубиновое свечение проникло внутрь сквозь иллюминатор, затмевая яркое белое сияние облаков далеко внизу.

Лора схватилась за ремни, удерживающие ее в вертикальном положении, когда появилась сила тяжести. Сквозь изоляцию корпуса проник грохот, когда экзопод с гиперзвуковой скоростью рванулся вниз. Вес Лоры увеличился, ремни натянулись. Экзопод теперь двигался с ускорением четыре g, и блокада нервов Лоры начала сдавать. Ее лодыжка превратилась в пульсирующую массу раскаленного давления. Лора закричала. Звук потерялся в мучительном завывании воздуха, который разрывало на куски торможение маленького кораблика.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Раскаленные искры стали проноситься мимо иллюминатора, когда незащищенные системы испарялись с корпуса. Информация с датчиков больше не поступала. Не то чтобы Лора сумела воспользоваться данными, если бы их получала. Экзопод трясло очень сильно, и она не могла сфокусировать зрение.

Постепенно тряска начала ослабевать. Визг выжигаемого воздуха исчез, и красное свечение термического покрытия угасло. Яркий солнечный свет осветил кабину. Снаружи простиралась великолепная сапфировая синева. Небо!

Экзопод замедлился до скорости меньше звуковой в полутора тысячах метров над землей. Лора испустила было стон облегчения, но тут развернулись вытяжные парашюты, и экзопод ужасно дернуло. Дикая боль пронзила ее ногу, и Лора закричала. Затем развернулись основные парашюты. Экзопод плавно опускался к поверхности планеты.

«Оно правда сработало? Вашу ж мать!»

Тяжело дыша, Лора выглянула в иллюминатор. Она хотела увидеть, в какой местности приземлится. Внизу до самого горизонта расстилалась волнистая поверхность цвета охры.

– Пустыня! – закричала она в ярости. – После всего этого – долбаная пустыня?! Вы охренели там вообще, что ли?!

Она заплакала. Крупные слезы катились по щекам Лоры, пока она висела в паутине ремней, тупо ожидая приземления.

В десяти метрах над землей у основания экзопода надулись подушки безопасности. В момент прикосновения к грунту они сдулись, смягчая посадку. Экзопод резко качнулся и выбил неглубокий кратер в песке, прежде чем медленно остановиться, накренившись под углом около двадцати градусов. Основные парашюты пролетели еще несколько сотен метров и опали.

Лора не спеша отстегнула ремни. Она висела немного наклонно, лицом вниз, и не хотела вставать на поврежденную лодыжку. Она медленно спустилась на поверхность, ставшую теперь полом. Люк был на уровне ее головы. В иллюминатор виднелся только лишь клочок песчаной почвы в тени, которую отбрасывал экзопод.

Она дотянулась до одной из маленьких консолей и изучила информационный экран. Энергия упала до пятнадцати процентов. Лора отключила полетные системы. Все, что теперь осталось, – это маяк, отправлявший призыв о помощи, и устройство климатизации. На оставшейся энергии оно сможет регенерировать для нее воздух еще триста часов.

– Да хрен с ним.

Лора выключила климатизатор и потянула рычаг люка. Раздалось громкое шипение, когда выравнивалось давление, и люк распахнулся. Ее обдало волной горячего сухого воздуха. Лора вдохнула, не слишком переживая по поводу спор или каких-нибудь чужеродных микробов. Даже при неработающих бионониках ее иммунная система, усиленная генами прогрессоров, может справиться со множеством опасного биологического дерьма. В любом случае Лоре было не до этого. Сейчас ее жизни угрожали отнюдь не болезни.

Она выбралась из экзопода наружу и осмотрелась. Вокруг действительно расстилалась пустыня, огромная ровная поверхность, засыпанная зернистым песком, который был исчерчен волнистой рябью в разных направлениях. Лора с трудом обошла экзопод по кругу, чтобы уж знать наверняка. До самого горизонта ничто не нарушало голое пустое пространство охристого песка, кроме красно-желтой полосатой ткани расплескавшихся лужами парашютов. Ни облачка на небе. Ни ветерка. Ноль влажности. Ничего живого, кроме нее самой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Вот же хрень!

Солнце палило сильно; она уже вспотела. Если остаться здесь еще, она сгорит. И получит солнечный удар, надо полагать. Лора влезла обратно в люк, но обнаружила, что внутри экзопода стало жарче, чем снаружи. Проклятая штука под полуденным солнцем раскалилась не хуже духовки.