Мрак. Сотня смертей (СИ) - Кайманов Степан

Я взвыл, обливаясь потом и истекая кровью, и в горячему бреду с трудом отстегнул исцеляющую флягу, чтобы сделать глоток.

Тело наливалось, бухало болью, словно огромный нарыв, готовый вот-вот лопнуть фонтаном гноя. Руки тряслись, перед глазами плыли и прыгали контуры кузницы Инвила. Сладковатый напиток хлынул в глотку, на мгновение остужая пылающую спину, но внезапно в груди что-то заклокотало, а шею словно опутала удавка. Мало что соображая, я увидел, как красный столбик жизни на нииме стремительно иссякает. Копье? Отравленное?..

Достать ядогон я уже не успел, нырнув в приятную темноту, где не было ни боли, ни коварных тварей.

Получено достижение «Хлопоты Акпати»

Условия получения: умрите пять раз.

Белый титр вспыхнул во мраке неизвестного места, повисел несколько секунд и растворился в воздухе. О, новая ачивка. Третья по счету… Э-э, четвертая. Да, точно четвертая. Я же не только нарвался на береговое чудище и сжег миджита, но и восстановил статую прекрасной богини Аиолор.

Воскрешение было странным. Я привычно и не без радости окунулся в глухую тьму, спасаясь от боли, но очнулся не там, где планировал, то есть не у Логова миджитов. Боль отступила, однако ощущал я себя неважно, словно застрял между жизнью и смертью.

Шорохи. Я слышал только их. Мир был размазанным и незнакомым; надо мной медленно плыли тяжелые и острые камни, похожие на огромные черные сосульки. Такая шлепнется на голову, никакая божественная трава не спасет. Сразу укокошит, подумал я, пытаясь понять, что опять стряслось в этой проклятой игре, которая изо дня в день пыталась меня удивить, и иногда, как сейчас, ей это даже удавалось.

Ну ведь умер самым обыкновенным образом, с копьем в спине и ядом в вене. Что еще-то нужно, а? Где я вообще? И почему такое ощущение, что меня куда-то тупо тащат — волочат по полу, как набитый старьем бесхозный тюк? И по какой причине я совершенно беспомощен, словно меня опять утыкали жалами вучи-вучи?

Жало вучи-вучи… Паралич… Любопытно, действуют ли оно на надгробия? Борода говорил, что у всех есть слабости, а что, если…. О чем я думаю. А что еще остается, если не могу ни пискнуть, ни пальцем шевельнуть.

Невзирая на то, что перед глазами все еще висела таинственная пелена, зачем-то накрывшая мир, мне кажется, я понял, где оказался. Скорее всего, место, по которому меня старательно тащили, словно труп, было пещерой. Мрачной и узкой пещерой, куда несчастного грешника с ником Bobo1978134 занесло злым роком…

Еве тогда было одиннадцать, а мне тринадцать, на Тай-Кали, считай, мужчина. Именно им я себя и возомнил, когда предложил сестренке забраться в пещеру, где, по слухам, обитали кроглы. Как назло, слухи оказались не только слухами. Мы знали, что кроглы отлично слышат, но в темноте почти не видят. Однако это нас не спасло. Шрам на плече я так и не свел. Нет, его оставил вовсе не крогл (хотя подвыпившим девицам в барах знать об этом совсем не обязательно), потому что если бы тот пещерный монстр до меня добрался, то разорвал бы на части, а потом бы сожрал. Но, к счастью, я отделался лишь раной на плече, оставленной острым камнем, который неожиданно выскочил на пути, когда мы мчались со всех ног.

Неровное каменное небо поднялось и скрылось во тьме, теперь надо мной нависала лишь мутноватая пелена. Вскоре стихли и шорохи, а вместе с ними исчезло и стойкое ощущение того, что меня куда-то тащат. Судя по всему, конечная остановка.

— Пробудись, грешник, — сквозь темноту пробился уверенный женский голос. — И преклони колено перед Акпати — повелительницей смерти.

Странная пленка, не позволяющая ясно смотреть на мир, мгновенно истончилась, а в руках и ногах появилась прежняя сила. Ее с лихвой хватило, чтобы подняться и повертеть головой.

Как я и предполагал, меня зачем-то притащили в пещеру. Причем не новые злобные карлики с холмов, а сама Акпати — богиня смерти. Даже не знаю, чем я удостоился такой невероятной чести. Слова воина с площади оказались пророческими. Он знал, что богиня смерти скоро сама меня найдет, и она нашла. Очевидно, дело было в новом достижении. Вернее, в условии его получения. Именно после пятой смерти я очутился здесь и пока неизвестно, какие еще бонусы обрел после того, как откинулся в пятый раз.

Пещера была огромной, с высоким потолком, и выглядела, как логово хищника. Вокруг меня порхали крупные алые светляки, худо-бедно освещая пространство: красный свет гонял тени и делал и без того мрачное место еще мрачнее. Посреди пещеры высилось нагромождение из черепов и костей, эдакий постамент, где молча и неподвижно, словно статуя из черного гранита, стояла богиня смерти — стройная женщина в темном длинном балахоне, перетянутом тонким серебристо-красным пояском. Лицо богини скрывала тень глубокого капюшона, на ее шее висела серебряная цепь с кулоном в виде костяной руки, а ладони прятались в широких рукавах.

Мир был черно-красным и тихим; лишь слышался легкий шелест крыльев алых светляков, словно кто-то быстро перелистывал страницы.

Акпати терпеливо ждала. Конечно, непись — он и есть непись. Ни жрать, ни спать не надо. Только если понарошку, как Одо или Инвил, для придания цифровому миру натуральности. А так хоть вечность стой столбом на горке из черепков и костей, ожидая, пока перед тобой преклонят колено.

Ей просто повезло, что я хотел приглушить боль от ранений. А то стал бы я потакать ее прихотям. Ага, щас.

Немного поворчав про себя, я подошел к куче черепков и безмолвно исполнил то, что от меня требовали.

Черепки и кости начали с шумом перекатываться под ногами богини смерти. Удовлетворенная моей покорностью, Акпати спустилась с постамента, подошла и положила свою ладонь между моими рогами. Вопреки предрассудкам, рука богини смерти оказалась вовсе не костлявой, а мягкой и даже теплой.

— Почести приняты, грешник, — сказала она. — Ты можешь подняться и продолжить свой путь.

Черный капюшон скрывал лицо, и поэтому нельзя было с уверенностью сказать, сколько лет женщине в балахоне. Но по голосу — моя ровесница.

Я поднялся, однако свой путь продолжать не спешил.

— Мне нужно то, что избавляет от боли.

— Зелье мертвой плоти, — будто вслух подумала богиня.

Она вытащила костяные четки и медленно начала их перебирать своими аккуратными бледными пальчиками.

— Без разницы, как это называется. Я просто хочу его получить.

— Тогда ты должен найти глаз кмина, кусок хрусталита и четыре линзы тьмы.

Как предсказуемо. Очередная просьба очередного безмозглого непися. Не скрою, я ожидал чего-то подобного, нисколько не сомневаясь, что просто так никто мою боль не уменьшит. Поэтому совсем не расстроился, услышав новую просьбу. Единственное, что подпортило настроение, — упоминание кмина, к которому я все еще не знал, как подобраться.

— Где искать глаз, я догадываюсь. На кладбище. А вот линзы и хрусталит…

Акпати покивала, продолжая перебирать крошечные черепки своих костяных четок.

— В Ирейском подземелье.

Один из светляков прошелестел над богиней, обливая ее водопадом зловеще-алого света. Я попытался заглянуть под край капюшона, но, несмотря на яркий источник света, не увидел ничего, кроме густой, как воск, тьмы. Мое любопытство осталось неудовлетворенным.

— Зачем ты меня сюда притащила?

— Чтобы проверить, если в тебе гниль. После пяти смертей становится ясно, останешься ли ты человеком или превратишься в животное.

— И как?

— Я ничего не заметила, грешник.

— Ну хоть какие-то хорошие новости. Послушай, а сам я не могу изготовить это зелье?

Акпати усмехнулась.

— Нет. Есть вещи, которые по силам лишь избранным. Теперь можешь идти, грешник.

— Меня Адам зовут.

Богиня ничего не сказала. Ее балахон выбросил широкие черные ленты за спиной, которые сложились в широкие перепончатые крылья. Она взмыла под потолок и рассеялась в темноте, оставляя меня одного в своем логове, где поблескивало несколько ништяков. Один из них находился прямо передо мной, в горе костей и черепов.