Конан и Слуга Золота - Андрей Мансуров

Наслаждаться победой, правда, было рановато. Ведь оставались ещё двое сардаров в подвале. Слышали ли они звуки битвы? И где вход в подвальный этаж? Впрочем, на вход наплевать — найдётся! Главное — выход из чёртова дома теперь в руках Конана! И уж он-то позаботится сохранить контроль над ним!

Варвар, соблюдая осторожность, и поминутно прислушиваясь к звукам дома, и оглядываясь на коридоры, бесшумно снял все засовы и пооткрывал щеколды. Приоткрыв дверь, он тихо свистнул условленным образом.

В дверь проскользнули три тени — Ринат и ещё двое, комплекцией поздоровее.

Ринат, посмотрев на трупы, почесал в голове, но промолчал.

— Как там, снаружи? — тихо спросил киммериец.

— Были проблемы. — отозвался Ринат, — С полминуты назад открылось окно на втором этаже, с парадной стороны. Кто-то попытался вылезти. Но Афтандияр и Мелик всадили в него по стреле, и он упал обратно в комнату.

— Вот чёрт! — вырвалось у Конана, — Никто не заметил?

— Ну, нет! Всё чисто! — Ринат, вроде, даже был оскорблён таким вопросом.

— Ладно, хорошо. Пусть двое так же стерегут пока чёрный ход, а ещё двое — окна, пока мы изнутри всё не осмотрим. Если кто-то кроме нас, попытается выйти, пусть убивают, не задумываясь. Если же кто-то будет входить — не препятствовать! Вы трое — всегда будьте внутри!

Ринат скрылся во тьме, и через минуту возник перед варваром:

— Порядок!

— Отлично! Идём по этому коридору. Вы двое — налево, мы с Ринатом — направо. Кто первым найдёт дверь в подвал — пусть позовёт остальных.

Поиски не затянулись. Через минуту они стояли у вскрытой варваром солидной двери, ведущей на крутую лестницу, заканчивающуюся ещё одной солидной дверью.

Конан с факелом в одной, и мечом в другой руке, быстро спустился, прикидывая, что наверное, вскрытие замка не прошло незамеченным. Остальные его бойцы, без дополнительных приказов следовали за ним, держа оружие наготове. Варвар открыл и нижнюю дверь.

Они оказались в ещё одном коридоре, проходившем под всем зданием. Освещён он был тоже парой факелов. В дальнем его конце двое настороженных стража стояли спиной к новой и (ну, понятно!) тоже очень прочной на вид двери.

Конан во главе своего маленького воинства прошёл прямо к ним, и остановился в нескольких шагах. Он не хотел ненужного теперь кровопролития.

— Сдавайтесь! И останетесь живы.

— Никогда! Мы не опозорим наш род позорной сдачей без боя! — отозвался крупный мужчина постарше, злобно перехватив в руке ятаган. Другой ощерился, словно загнанная в угол крыса. Конан почесал в затылке:

— Насчёт позора — мне понятно. Вы что, предпочитаете смерть? У вас же нет шансов!

— Ты грязный наглый дурень! Таких, как ты и твой сброд, мы убивали в наших горах по десятку втроём, или даже — вдвоём! Сдавайтесь вы! И может быть, благородный Хаттаф-бек пощадит ваши ничтожные душенки!

Полагая, что беседа зашла в тупик, Конан буркнул только: «Этот — мой!», показав Ринату на своего собеседника. Ринат кивнул одному из своих, и отошёл назад.

Зазвенела сталь. Пролилась кровь.

Через минуту всё было кончено. Гордый горец оказался сильным бойцом, но что его сила и искусство могли сделать против закалённой боевой машины! Киммериец вытер свой меч о шальвары пронзённого в горло смельчака.

Напарник варвара окончил схватку чуть позже — молодой сардар с крысиным оскалом лёг рядом со своим самоуверенным начальником со вспоротым животом и почти перерубленной ногой. Конан не стал предаваться сантиментам, или мешкать — перед ними были враги. Он снял с пояса старшего огромные ключи в связке.

— Так. Отлично. Теперь вы втроём обыщете весь дом. Найдёте кого живого — стреляйте прямо из арбалетов. Там, наверху — не подвал. Шуметь нельзя. Но не трогайте женщину, и связанного стражника на втором этаже — они мне ещё понадобятся.

Трое решительно настроенных головорезов достали из-под плащей или из-за спины тяжеленные туранские арбалеты и двинулись по дому. Конан же, оттащив в сторону трупы, занялся замком двери. Третий ключ подошёл.

Комнату с люком в полу он осмотрел очень внимательно. Чего только здесь на полках не лежало. Но единственно нужным предметом сейчас был готовый, ещё не зажжённый, факел.

Покончив с осмотром, киммериец вернулся наверх и повынимал из трупов, обтерев, все свои метательные кинжалы. Столь ценным оборудованием не следовало разбрасываться — ведь основная часть работы была впереди.

Тут к нему сбежал по лестнице Ворэз:

— Конан! Ринат просит тебя подойти!

Варвар быстро прошёл на второй этаж за Ворэзом, приведшем его к той самой комнате, перед которой осталась недоигранная партия шиш-беша.

Войдя внутрь, он понял, что докопаться до сути дела с похищениями можно теперь только у самого Хаттаф-бека.

На полу, задрав к потолку злобное заострившееся лицо, лежала давешняя женщина с чертами хорька и обезьяны. Злобной и старой обезьяны. Взошедшая полная луна отражалась в остекленевших глазах. Две арбалетные стрелы торчали из середины груди. Крови вытекло немного.

Привязанная к подоконнику простыня указывала, как сообразительная женщина собиралась покинуть комнату-западню, а придвинутый к двери тяжёлый комод говорил о незаурядной силе, и предусмотрительности.

— Это она пыталась бежать из окна. — пояснил Ринат, словно это ещё нуждалось в пояснении. Окно он уже закрыл.

Конан задумчиво кивнул. Что ж. Если можно так сказать — повезло Лавине. А жаль.

Киммерийцу нашлось бы о чём с ней потолковать. А не ему — так достопочтенному Шеймосу. Уж этот-то не постеснялся бы пытать женщину! И не торопился бы никуда…

— Продолжайте обыск! — приказал варвар. Сам он вышел в коридор, и схватив за шиворот единственного живого счастливчика, всё ещё пребывавшего в райских кущах бессознательного состояния, потащил того в подвал. Придётся побеседовать хотя бы с ним. Ну-ка, где тут вода?

Боташ кусал губы, слушая бесстрастный тихий доклад Хаттаф-бека.

Сегодня он нервничал. Ведь в каждое полнолуние от расторопности его назначенного лишь четыре месяца назад нового советника зависело его спокойствие. Его жизнь. А ну как выбранные жертвы не подойдут монстру?! Хотя, вроде, должны…

Хаттаф-бек видел страх и растерянность старика. Видел побелевшие костяшки пальцев, судорожно вцепившихся в подлокотники трона, видел бледный нахмуренный лоб и стыдливо блуждающий взгляд. Видел и закушенные пухлые губы.

Он видел, что собеседник понимает всё, хотя, как всегда, говорил только намёками, памятуя об «ушастых» стенах: — «товар», «хорошее качество», «благополучно», «точно к сроку»…

Он прекрасно понимал состояние своего «султанчика», как он теперь его про себя называл. В который раз он поражался, по какому праву такое ничтожество, не видящее дальше своего пуза, занимает свой роскошный трон. И вот такой жалкий червяк, ничтожество, не владеющее даже своими нервами — вершит судьбы сотен тысяч людишек своей страны!

Ну, ничего. Со временем, когда Хаттаф подомнёт под себя войска, полицию и торговлю, он сможет устроить так, что…

Впрочем, ещё рано об этом. Вначале надо разобраться с визирем, и наиболее строптивыми придворными… А этот… Проблемы не представляет. Пусть пока посидит. А, может, стоит и оставить его там, на троне — марионетка нужна не только монстру.

Хаттаф и сам не заметил, как постепенно подпал под влияние советов и наставлений своей нынешней амбициозной любовницы. Впрочем — посеянные ею семена пали на вполне подготовленную почву его непомерного честолюбия.

Разве не об этом он мечтал? Власть… Власть над Турфаном! А, может, и не только… И — реальная власть.

Власть, даруемая только ЗОЛОТОМ!

Что ему этот жалкий султанат? Нет, с такими ресурсами, которые вскоре окажутся в его распоряжении… О! Можно создать целую империю! Можно нанять воинов хоть из Вендии, хоть из Кхатая!

Аргос, Шем — все это маленькие, жалкие ступеньки, по которым он сможет… О!..

Нет, Лавину он пока оставит. Но потом, когда через несколько месяцев она отработает своё, ему придётся выходить на качественно другой уровень — быть может, сочетаться с какой-нибудь принцессой династическим браком, или… Вот тогда ему и нужна будет полная свобода и не нужны будут никакие порочащие биографию связи! Правда, само-собой, терпеть дольше нескольких месяцев советы и указания властной и зловредной женщины он не собирается! Да ещё такой старой и некрасивой.

Признаться самому себе в том, что он в своих действиях и мечтах подпал под влияние более зрелой и амбициозной женщины, которая искусной рукой теперь направляет его действия и даже помыслы, молодой вельможа просто-напросто не имел мужества. Поэтому осознание того, что он в любой момент может отделаться от присосавшейся к нему пиявки, было жизненно необходимо: оно позволяло самооценке новоиспечённого бека оставаться на достойном уровне.