Неандертальцы. Иное человечество - Александр Викторович Волков

гласных звуков: «ы», «э», «ыэ», «ыа». Эту мычащую речь первобытных дикарей разнообразили отдельные согласные звуки (а вот звуки наподобие «г» или «к» тоже отсутствовали в их речи). Речевые возможности современного человека, считали Либермен и Крелин, в десять раз шире, чем у неандертальца.

Выводы американских ученых все последние десятилетия энергично оспаривались. Конечно, нужны дополнительные исследования, однако уже сейчас нет никаких причин считать, что неандертальцы не умели говорить (S. Pääbo. «New Scientist». 2008). «Многочисленные археологические находки свидетельствуют, что неандертальцы достигли такого уровня развития культуры, который был бы немыслим, если бы они не пользовались сложной речевой системой», – пишет в одной из своих книг немецкий палеоантрополог, сотрудник Неандертальского музея Рольф Майер (R. Meyer. «Vom Faustkeil zum Internet: Die Entwicklungsgeschichte des Menschen», «От ручного рубила до интернета: история эволюции человека». 2007).

Даже способности произносить всего лишь десяток звуков хватило бы им для того, чтобы полноценно беседовать друг с другом, располагая обширнейшим лексиконом – запасом из многих тысяч слов, которые можно составить всего из… десяти звуков. К тому же позднейшие исследования показали, что у неандертальцев и сапиенсов «ротовая полость устроена примерно одинаково и дает, в общем, одинаковые возможности для произнесения различных звуков» (цит. по: Л.Б. Вишняцкий. «История одной случайности, или Происхождение человека». 2005).

Палеонтологи Катерина Харвати и Мария Киради даже поразмышляли на страницах одного научно-популярного издания о том, каким мог бы быть их язык. Они пришли к выводу, что «общего языка», понятного всем кланам неандертальцев, пожалуй, не существовало и что структура его речевых оборотов, вероятно, отличалась от той, что присуща языкам гомо сапиенс («GEOkompakt». 2014, № 41).

От рождения до смерти

Уже в первый год жизни – а это важнейшая фаза когнитивного развития ребенка – головной мозг неандертальских детей формировался существенно иначе, чем детей гомо сапиенс. Исследователи из Института эволюционной антропологии (Лейпциг) убедились в этом, проанализировав отпечатки мозга на внутренней стороне черепной коробки юных неандертальцев (P. Gunz et al. «Current Biology». 2010, № 21).

Можно добавить, что некоторые характерные черты неандертальского черепа, очевидно, закладывались еще до рождения, как показал анализ черепа младенца из кавказской пещеры Мезмайская (M. Ponce de León, C. Zollikofer. «Nature». 2001. Т. 412).

Полтора десятилетия спустя скелет этого же младенца, прожившего, по разным оценкам, от двух недель до двух месяцев, исследовали и ученые из Института эволюционной антропологии (Лейпциг). Другим объектом их изучения стал скелет ребенка из грота Мустье, найденный в 1914 году (похороненный здесь малыш прожил не больше четырех месяцев).

Такой выбор был сделан не случайно. Участник проекта, палеоантрополог из Калифорнийского университета Тим Уивер так объяснил его: «Оба скелета чрезвычайно хорошо сохранились. Кроме того, находки взяты из двух лежащих далеко друг от друга регионов. Это идеально для нашего исследования, поскольку мы охватили огромный ареал обитания неандертальцев».

Ученые измерили длину и толщину костей таза, а также рук и ног и сравнили эти размеры с соответствующими показателями современных грудных младенцев. Оказалось, что неандертальские дети с самого рождения напоминали строением своего тела взрослых индивидов: они были наделены более крепкими костями, чем сапиенсы.

Очевидно, характерные особенности скелета неандертальцев были обусловлены их генетикой, а не полученной ими физической закалкой – не охотничьими традициями, не использованием орудий труда и даже не манерой передвижения. По словам Жана-Жака Юблена, строение тела неандертальцев «определялось их генами, а не условиями жизни и не их поведением».

А как вообще развивались неандертальские дети? В последние годы появилось несколько любопытных работ, авторы которых пытались оценить, как быстро взрослели неандертальцы. Ответы были даны диаметрально противоположные.

Так, в 2010 году ученые реконструировали, как росли зубы у неандертальских детей (по тому, как растут зубы у современных детей, нередко оценивают, нет ли задержки в их развитии). Так вот, по этому показателю выходило, что юные неандертальцы развивались гораздо быстрее, чем современные дети, – и, значит, детство у них было короче, чем у нас (T. Smith et al. «Proceedings of the National Academy of Sciences». 2010, № 49).

А вот авторы работ, опубликованных в 2016–2017 годах, прибегли к другим мерилам. В одном случае сравнивалась скорость развития головного мозга юных неандертальцев и сапиенсов (M. Ponce de León et al. «Current Biology». 2016, № 14); в другом – скорость развития их посткраниального скелета, то есть всего скелета, за исключением черепа (A. Rosas et al. «Science». 2017, № 6357). По этим показателям особых различий не было, а потому ученые, проводившие эти исследования, пришли к выводу, что у обоих видов детство было одинаково долгим.

С возрастом здоровье неандертальцев заметно убывало, мышцы слабели, множились травмы. Как правило, изучая скелеты неандертальских стариков, можно найти следы залеченных, сросшихся переломов. По оценке палеоантропологов, ни один неандерталец, проживший более 30 лет, не избежал серьезных травм.

Л.Б. Вишняцкий приводит сводку первобытного травматизма: «От последствий сильных ударов и падений не раз приходилось оправляться человеку из грота Фельдгофер (повреждены плечевая и затылочная кости), его собратьям из Шанидара (Шанидар 1 – лобная, скуловая и плечевая кости, ключица, стопа) и Кебары (Кебара 2 – пятый грудной позвонок, запястье), обычным делом были переломы ребер (Ля Шапелль, Шанидар 4), рук (Крапина 180, Ля Кина 5), ног (Табун 1, Ферраси 2), порой случались проникающие ранения грудной клетки (Шанидар 3) и черепа (Сен-Сезер) и т. д.» («Неандертальцы…». 2010).

Чаще всего антропологи подчеркивают, что выжить после подобных травм могли лишь люди, о которых заботились соплеменники. В одиночку эти несчастные умерли бы от голода или холода или стали бы жертвами хищных животных (J.-J. Hublin. «Proceedings of the National Academy of Sciences». 2009, № 16).

Возраст, когда наступала смерть у того или иного неандертальца, достаточно хорошо датируется по имеющимся у нас останкам. Вот только находки неандертальских скелетов единичны, и, подобно тому, как содержание книги не восстановить по отдельным словам, по редким находкам нельзя вычислить среднюю продолжительность жизни неандертальцев. Например, российский антрополог А.П. Бужилова предположила, что этот показатель составлял всего 23 года («Homo sapiens: история болезни». 2005).

По степени стачивания зубов ученые выяснили, что неандертальцы из хорватской Крапины жили не дольше 30 лет. Немецкий палеоантрополог Фридеман Шренк обследовал «в общей сложности, 220 скелетов, собранных на всей территории распространения неандертальцев», и убедился, что «80 % неандертальцев умерли, не дожив до 40 лет» (F. Schrenk, S. Müller. «Die Neandertaler». 2005). В большинстве случаев смерть наступала в возрасте 20–30 лет.

Так что мало кому из неандертальцев доводилось увидеть, как взрослеют его внуки (C. Stringer. «The Origin of Our Species», «Происхождение нашего вида». 2011). Средняя продолжительность их жизни, вероятно, была лишь