Ритуал - Лиза Смит

- Естественно, находятся такие, кто считает, что здесь небезопасно, - поясняла Фэй, - поэтому держат корпус на замке. Но нас, как ты понимаешь, такие мелочи никогда не останавливали. Здесь так уединенно: шуми, сколько влезет, никто не услышит.

Дебора стискивала руки Кэсси волчьей хваткой.

- Бооооольно, - стонала пленница, но сдаваться но собиралась.

Как только Фэй, прокашлявшись, поднесла листок к глазам, Кэсси рванула руки с новой силой и опять, увы, безрезультатно.

- Так, дайте-ка взглянуть… «Мечты»… стихотворение Кэсси Блейк. Кстати сказать, название не лишено определенного изящества.

- Ты не имеешь права! - гнула свою линию Кэсси, но Фэй уже ее не слышала, она стояла на подмостках, огни рампы светили ей в лицо, зал только ждал момента, чтобы разразиться бурной овацией.

- Не сплю ночами, думаю о нем…

- Это личное, это нельзя читать вслух! - кричала Кэсси.

- …О том, кто разбудил во мне желанье…

- Отпусти меня!

- …А дни мои - сплошь выжжены огнем…

- Гадины!

- Попыткой оживить воспоминанья, - Фэй оторвалась от листка, посмотрела на подруг. - Вот и все. Что думаешь, Дебора?

- Отстой, - откликнулась добрая девица и еще немного подкрутила кисти Кэсси, чтобы той мало не показалось. - Дешевка.

- Знаешь, не вполне согласна: мне понравились отдельные образы - огонь, к примеру. Тебе нравится огонь, детка?

Кэсси замерла: в тягучем хриплом голосе появилась новая нотка, нотка, которую она уже чуяла за версту - опасность.

- Ты часто думаешь об огне, Кэсси? Тебе снится огонь?

От волнения у измученной героини пересохло во рту; медовые глаза напротив пылали жаром и безумием.

- Хочешь, фокус с огнем покажу?

Кэсси затрясла головой с неистовством, граничащим с ужасом: она начинала понимать, что есть вещи пострашнее унижения; впервые за всю эту нескончаемую неделю ее волновало не сохранение чести, а спасение жизни.

Фэй хватило одного взмаха руки, чтобы лист со стихотворением превратился в хлипкий бумажный кулек, в верхнем углу которого неожиданно занялось пламя.

- Кэсси, расскажи нам о нем. Что за красавчик так тебя разбередил - кто он? Нам же интересно!

Кэсси пришлось проявить чудеса реакции, чтобы увернуться от маленького факела, очутившегося прямо перед ее носом.

- Осторожно, - Дебора играла в этом спектакле роль доброго полицейского, - не надо слишком близко к волосам подносить.

- Позволь, но что такое «слишком»? - философски рассуждала Фэй. - Так - это слишком? - вопрошала она, пронося факел в сантиметре от волос плененной героини. - Или, может, так - это слишком? - пламя все ближе подступало к волосам.

Слишком - это когда огонь коснется Кэсси. Чтобы этого не произошло, девушка крутилась, как юла. Тлеющие клочки бумаги разлетались по закоулочкам. Пространство, в котором разворачивалось действие, накалилось до предела: в воздухе пахло жареным.

- О-йо-йой, вот это я понимаю. Действительно, близко. Хотя реснички все равно у нее чуток длинноваты, можно и подкоротить. Как считаешь, Дебора?

Кэсси пыталась вырваться, но силачка Дебора не поддавалась на мелкие провокации: чем больше сопротивлялась пленница, тем крепче она держала.

- Да отпусти же ты! - воскликнула героиня.

- А мне казалось, огонь тебе по душе. Посмотри на него. Что ты там видишь?

Кэсси, конечно, не хотела следовать указаниям черногривой бестии, но огонь действительно манил; она посмотрела на пламя. По-хорошему, бумага уже давно должна была догореть, но почему-то она все еще полыхала.

«Желтым, - подумала девушка. - Желтым и оранжевым. Вовсе не красным, как это обычно описывается».

Все ее органы чувств сейчас были настроены только на огонь, каждый по-своему: осязание наблюдало за тем, как жар пощипывает щеки; слух подмечал едва уловимый звук скручивания догорающей бумаги; обонянию предоставлялась возможность наслаждаться сомнительным запахом гари; зрение тоже полностью сосредоточилось на маленькой огненной феерии.

Серо- желтое пламя, снизу синее, как на зажженной газовой горелке, менялось каждую секунду своего существования, и каждую же секунду устремлялось ввысь, посылая в небо потоки энергии.

«Огонь - это энергия», - подумала Кэсси.

Она почти физически почувствовала сущность «красного цветка»: та не походила ни на бескрайний покой неба и моря, ни на затаившуюся целостность земли - нет, то была энергия действия, сила натиска и захвата.

- Да, - прошептала Фэй, соглашаясь с мыслями героини.

Ее хрипловатый голос вывел Кэсси из транса.

«Соберись!» - скомандовала себе девушка…

И все - огненным фантазиям пришел конец.

«Вот что происходит, когда не спишь ночами. Начинаешь быстро уставать, силы уходят, а глюки приходят».

Из глаз опять градом хлынули слезы: они беззастенчиво заливали скулы, щеки, подбородок.

- Ой-ой-ой, она же совсем еще ребенок! - защебетала Фэй, но в голосе ее появились новые нотки, теперь в нем чувствовалось отвращение. Отвращение и что-то, напоминающее разочарование. - Давай, малышечка, я знаю, ты можешь пошибче… наплачешься всласть, все горести и вытекут.

Кэсси не нужно было уговаривать: слезы лились не переставая, и капали, капали на подступающую все ближе горящую бумагу: капали и шипели, капали и шипели… Мысли отступили, остался один только ужас: загнанное животное, жалкое загнанное животное, без права на надежду…

Почти труп… труп…

- Что ты делаешь?! Отпусти ее сейчас же!

Голос явился из ниоткуда и еще пару секунд нимало не заботил героиню; куда больше сейчас ее занимал огонь: он ярко вспыхнул и потух, в мгновение ока превратившись в горстку грустного серого пепла. В руках у Фэй остался лишь обугленный ошметок бумажного кулька.

- Я сказала, отпусти ее! - рядом с Деборой вспыхнуло что-то яркое: не огненной природы - прохладнее, и не солнечной - спокойнее, скорее лунной - яркое, ровное свечение, похожее на то, что озаряет землю в полнолуние, приносит тепло, спокойствие и надежду.

Это была она.

Диана, викторианская принцесса, девушка с золотыми волосами. Кэсси пребывала в таком шоке от бешеной череды последних событий, что смотрела на златовласку так, будто видела ее впервые. И изучала.

Ростом та была почти с Фэй, но на этом их сходство заканчивалось: Фэй была пышной, Диана - стройной; брюнетка носила красное, златокудрая - белое; у Фэй была густая черная грива, у Дианы - длинный, гладкий, струящийся шлейф волос, заливающий близлежащие окрестности солнцелуноподобным сиянием.

И, что говорить, Диана была красива до неприличия: красива по-настоящему, вблизи - еще лучше, чем издалека. Ее оппонентка, как уже неоднократно упоминалось, тоже была непозволительно хороша, однако красота их была настолько разного свойства, что для сохранения правды жизни пришлось бы придумать второе слово. Удивительные медовые глаза Фэй пленяли, не делая пленника счастливым; от нее хотелось бежать - немедленно и, желательно, подальше.