Пепел - Федор Березин

Местное летосчисление: год 2020. Планета Земля, Солнечная система, галактика Млечный Путь, УСВ (условно-главная Вселенная).

Теперь он смутно понимал, что погнало его в это отчаянное, не имеющее шансов путешествие: это была какая-то смесь ребячества с чувством вины. Он хотел предупредить базу о готовящемся нападении? Но как он мог реально это сделать? Как можно было рассчитывать, что, никогда не бывая в глубинных пещерах, он сможет выбраться наружу? И что бы было в случае удачи? Ведь он уже когда-то путешествовал по поверхности славной, засыпанной пеплом Гаруды? Там между ним и Маарой оставалась непробиваемая радиоволнами и негодная для длительного дыхания атмосфера и сто сорок тысяч километров безвоздушного пространства. На странный поступок толкнул его внезапно проснувшийся долг перед родиной. Да, Хадас мог гордиться своим быстрым обучением спелеологии, попав в недра того страшного колодца, он наконец-то правильно сориентировался по карте. Оказывается, до этого он пробирался совершенно в ненужную сторону. Однако теперь он снова был в тупике. Там, где, следуя этой подозрительной карте, он должен был выползти в наклонную, сотворенную природой штольню, имелся тупик. Очень долго Хадас выбирался из узкого лаза обратно: он делал это вперед ногами и, кроме того, толкал ими мешок со всякой всячиной.

И вот теперь он снова оказался у разбитого корыта и Золотой рыбки не предвиделось вовсе. Хадас сосредоточенно, вот уже в который раз, пересчитал имеющиеся в наличии продукты питания: цифра снова сошлась и их не прибавилось. Он выключил фонарь и немного посидел. Ему было холодно, там, внутри его многочисленных одежд, снятых с Хайка и с последнего виденного им охранника, было сыро от давнего пота и преодоленного давным-давно полузатопленного водой лабиринта. Он свернулся клубком, пряча озябшие руки под колени и размышляя о странах с жарким климатом. Может, им и руководили благие порывы, но сейчас он бы многое отдал для водворения на ужин с Самму Аргедасом: в тепле и уюте даже любая его лекция была бы сейчас в радость.

Однако нужно было шевелиться, дабы согреть свое бренное тело. Хадас вновь включил фонарь и достал гравиметр. Судя по шкале и учитывая прошлые показания, он находился ближе к краю планеты. И что же вытекало из этого? Он не был проникающей в грунт ракетной боеголовкой, не был даже кротом, он, к сожалению, обладал материальным носителем разума, и двигаться данный носитель мог только по свободной от грунта поверхности. Он мог рассчитывать только на случай — это выводило его за всякие допустимые пределы вероятности благополучного исхода, но ведь более ничего не оставалось.

— Найдите мне его, Грегори, — сказал ему статус Восемнадцать. — Поаккуратнее с ним, когда найдете. Доставьте сюда живым. Мы с вами профи, а он любитель, не думаю, что он смог уйти далеко. Возьмите с собой столько людей, сколько нужно, и торопитесь, мы с вами знаем, что делают с дилетантами пещеры, правда?

Он кивнул. Он знал, что творят с человеком подземелья, если дать им время, он действительно был профи — мастером своего дела. Он превосходил даже статуса Восемнадцать и даже в те времена, когда оба они были молоды. Они начинали вместе. Оба они были спелеологами, как и многие статусы, выдвинувшиеся впоследствии на руководящие посты. Умение ориентироваться под землей давало в новой жизни очень большую фору, а еще, как и везде, здесь помогало упорство, бешеное упорство, присущее любому из ценителей пещер. Знание окружающего мира, для большинства других казавшегося враждебной, непонятной стихией, помогало их клану наличием уверенности в своих силах. Да, когда-то они начинали это дело вместе. Самму Аргедас, будучи несколько старше, привлек его к делу освоения коры. Он утверждал, что колония выживет, только если освоит эту оболочку Гаруды. Почти никто тогда не верил Аргедасу, а Грегори поверил сразу.

Он не стал расспрашивать Аргедаса, зачем ему нужен этот землянин. Это было не его дело, да и давно они не были в панибратских отношениях, между ними стояло пять ступеней иерархии. Грегори знал, как кончили те, кто пытался держаться с диктатором по-приятельски или обсуждать его приказания. Казус заключался в том, что Грегори должен был найти того, кого сам притащил с поверхности Гаруды смеха ради, забавы для, случайно наткнувшись на него при первой и последней в истории Джунгарии наземной экспедиции, целью которой являлся осмотр местности в районах будущих ракетных стартов. Тогда у них был вездеход, а сейчас он взял с собой всего пятнадцать человек, зато самых подготовленных, трех специально выдрессированных собак и продуктов на восемь дней. Затем он погрузился в любимое царство мрака и сырости, разделив свой маленький отряд на три части.

Он не знал, сколько прошло времени, он уже не ведал, движется ли время или его вообще нет. Давно, очень давно у него кончилось все. вначале окончательно сел фонарь, потом кончилась вода, но ее он набрал, найдя по звуку, где она капает, потом он потерял сумку с продовольствием. Теперь у него оставался гравиметр, показания которого он не мог видеть; фонарь, могущий использоваться как молоток; веревка, метров двадцать и собственная пропахшая потом и грязью одежда, правда, этой собственной вони он давным-давно не чувствовал. А вокруг была тьма, абсолютная, гораздо хуже космической, там ведь имелись звезды, черная-черная тьма. В этой тьме был он. И более не было ничего. Но он не был Господом Богом, и он не мог родить из ничего нечто.

Вначале само собой, потом с помощью сознания, затем как-то снова само собой, окружающее, несуществующее пространство заселилось. Он прекрасно знал, что такое галлюцинации, в свое время он проходил тренировки на длительность нахождения в одиночестве, в замкнутом помещении, без сигналов извне. Здесь было хуже. А очень скоро голод усилил эффект. Плотность населения кошмарами в этом маленьком участке Вселенной превысила допустимые пределы. Наверное, он не спал вовсе, а может, наоборот, все время спал? Память его выделывала с ним странные штуки. Иногда, выплывая в явь или пытаясь это делать, он старался загрузить мозг какой-нибудь работой. Он вспоминал секретные таблицы, многие из которых боевому пилоту надо было действительно знать наизусть. Порой он видел их перед собой как на ладони, но иногда все пропадало, он сжимал голову, надеясь этим физическим усилием помочь, — все было напрасно.

С некоторых пор он стал видеть силуэты. Порой они появлялись на грани видимости, в поле бокового зрения, но стоило повернуть голову и в зрачках вспыхивали все те же несуществующие звездные вуали. После он начал видеть их прямо перед собой. Однажды он стал с ними говорить, он даже шагнул им навстречу. Тяжелый удар головой о скалу, со всего маху, опрокинул его вниз. Он не знал, сколько лежал без сознания. Порой он шарил в остатках умершего материального мира Вселенной: он щупал стены, дотрагивался до капающей воды, взвешивал в руке тяжелый, такой нужный ранее прибор. Он вспомнил, как умудрился украсть его у этих туповатых подземных жителей, украсть из-под самого их носа и у них на глазах. Сейчас, судя по растущей массе гравитометра и собственного тела (он все с большим трудом мог приподняться или пошевелиться), законы природы продолжали меняться. Раньше главенствующим был материальный мир, он даже освещался специальными приборами, порожденными бесконечным космосом, размеры коих были ему под стать. Назывались эти осветительные приборы — звезды. Когда-то два из них он видел довольно близко, он даже помнил, как они назывались: Солнце и Индра. Были ли ранее другие, он точно не знал, но, наверное, были. Потом сломался механизм, руководящий законами мира, наверное, таинственное слово — энтропия — победило наконец Метагалактику. Он помнил, когда это случилось; это произошло, когда последний раз потух фонарь. Хадас незнал, почему Ответственный за смену и подзарядку батареек в Метагалактике не выполнил свои обязанности, но так уж получилось. Теперь все пошло прахом. Материальный мир исчез, остался только этот маленький кусочек — уголок мироздания и в нем он — Хадас Кыом. Ему повезло — остальные вообще исчезли.