Дверь в полдень - Вадим Проскурин

Если следовать оптимистическим прогнозам, в 2516 году эпидемия виртуальной наркомании достигла пиковой отметки. А если верить пессимистам, это всего лишь начало.

Рома так и не рассказал Максиму и Николаю, что он увидел в виртуальности. Увидел он, собственно говоря, немногое.

Нацепив шлем, он оказался в незнакомой квартире среди незнакомых людей, которые, как он точно знал, являются его ближайшими друзьями, но он не помнил, кто они такие и как их зовут. Они травили байки, которые Рома не запоминал, пили джин-тоник и курили коноплю, а потом одна девушка предложила Роме уединиться, он согласился, они стали заниматься сексом, в самый ответственный момент девушку вдруг стошнило и на этом виртуальное приключение закончилось.

— Зафиксировано невротическое состояние, — сообщил компьютер. — Рекомендуется посетить психотерапевта.

— Я что, сумасшедший? — спросил Рома.

— Пока нет, — обнадежил его компьютер. — Но скоро станешь.

— И как скоро?

— С вероятностью одна вторая — в течение двенадцати лет. Лечиться надо начинать немедленно.

— А если я откажусь?

— Твое право. Но я советую пройти хотя бы экспресс-анализ, он займет около получаса.

— Начинай, — сказал Рома и провалился в беспамятство.

Ему показалось, что обморок продлился одно мгновение, но взгляд на часы убедил Рому, что прошло целых двадцать пять минут.

— Развернутый отчет выведен на экран, — сообщил компьютер.

Рома посмотрел на экран и ничего не понял.

— Можно чуть попроще? — попросил он. — В двух словах, чтобы я понял.

— В двух словах не получится, — заявил компьютер. — Если говорить максимально коротко, то тебе надо пройти курс лечения, а потом подать заявление на эмиграцию. До отлета «Гедеона» осталось два года, ты как раз успеешь.

Роме вдруг показалось, что психотест на самом деле еще не закончился, что пробуждение было такой же иллюзией, как та вечеринка, за которой оно последовало. Уж очень слова компьютера походили на сцену из фильма абсурда.

— Поподробнее, пожалуйста, — сказал Рома. — Что за эмиграция, куда? Разве независимые государства еще не исчезли? Мне казалось, что в мое время все к тому шло.

— К этому и пришло, — согласился компьютер. — Мир един, эмиграция идет в иные звездные системы.

— Эмиграция или ссылка? — уточнил Рома.

Компьютер тяжело вздохнул, почти как человек.

— Ничего ты не понимаешь, — заявил он. — Сначала войди в сеть, почитай материалы об эмиграции, а потом уже рассуждай. Между прочим, в колонисты берут только одного из тысячи.

— Только самых отмороженных психов?

— Не суди так категорично. Психические патологии относительны. Человек, которому жизнь на Земле причиняет одни страдания, запросто может найти свое счастье в одном из новых миров. Судя по результатам экспресс-анализа, твоя личность очень хорошо подходит для колоний и очень плохо для Земли. У тебя довольно высокий уровень пассионарности, на Земле тебе не будет хватать острых ощущений и адреналина. Когда-нибудь ты уйдешь в виртуальность и не вернешься. А в новом мире выжить не то чтобы трудно, но от безделья мучиться точно не придется. В остальном у тебя все нормально: интеллект, эмоциональная устойчивость, все в лучшем виде. Моральные принципы немного размыты, но у пассионариев это обычное дело. После курса лечения у тебя будут хорошие шансы получить место на «Гедеоне».

Рома почесал голову и ничего не ответил на эту тираду. Он вдруг подумал, что его долгое отсутствие даст Николаю и Максиму повод подозревать, что с ним не все в порядке. Он не хотел, чтобы они так думали.

В глубине души Рома понимал, что большинство его комплексов проистекают из того, что он не позволяет себе раскрыться перед окружающими, обнажить свою душу и предстать таким, какой он есть. Но он не мог заставить себя сбросить маску веселого цинизма, он боялся, что друзья и коллеги отвернутся от него, когда поймут, что за стенами иллюзорного замка прячется испуганный ребенок. Если стены рухнут, он окажется в положении моллюска, лишившегося раковины.

Рома понимал, что это все ерунда, но легче от этого не становилось, ведь если твое подсознание верит в какую-то чушь, очень трудно заставить его отказаться от своих убеждений. Когда ты лишаешься веры, что остается в твоей душе? Рома боялся, что его душа слишком убога и пуста, чтобы показывать ее окружающим, и когда страх становился непреодолимым, он кривил губы в ехидной усмешке и высмеивал все, что мог высмеять. Он привычно щурил глаза, он понимал, что их взгляд иногда становится взглядом параноида, но не придавал этому значения, во всяком случае, старался не придавать. Рома понимал, что психотерапия сможет ему помочь, но также он понимал, что после этого он изменится. Пусть эти изменения будут к лучшему, это будет уже неважно, потому что он не хотел меняться, он хотел оставаться самим собой, настолько, насколько это возможно.

Закончив разговор с компьютером, Рома вышел в гостиную и увидел, что она пуста. И Максим, и Николай все еще находились в своих спальнях. Рома смешал себе джин-тоник и минут пять просидел, тупо глядя в стакан, пока на лестнице не появился Максим. Рома не стал рассказывать ему про свой диагноз, вместо этого Рома надел привычную маску и сразу почувствовал себя легче. Рома не собирался снимать эту маску в ближайшие годы.

Вечность блаженства оборвалась резко и внезапно. Только что Сара катилась на лыжах по склону Килиманджаро, она была полностью обнажена, если не считать кепки, солнечных очков и лыжных ботинок. Она не боялась обгореть — генетические операции, проведенные над ее далекими предками, сделали это абсолютно невозможным. Сара не боялась упасть и располосовать нежную кожу о жесткие крупинки снега — на людях двадцать третьего века все ссадины заживают, как на собаках. Как птица, Сара мчалась вниз по склону, ледяной ветер бил в лицо и колени, но она знала, что через минуту пронизывающий холод сменится душной парилкой и переход от стужи к теплу принесет наслаждение, с которым не сравнится никакой контрастный душ. За эту тепловую процедуру Сара и любила склоны Килиманджаро.

Жаркая волна так и не пришла. Сара очнулась и поняла, что лежит на кровати, на голове у нее пластиковый шлем, все тело затекло, а в животе бурчит. Во рту было сухо и погано, а голова была тяжелая, как после хорошей пьянки. Сара громко застонала, ей сейчас хотелось только одного — закрыть глаза и снова провалиться в мир вечного наслаждения. Она закрыла глаза, но ничего не изменилось, она по-прежнему валялась на кровати и ей было плохо.

— Что случилось? — спросила Сара, обращаясь к компьютеру. — В чем дело?

Ее голос был тихим и хриплым, а каждое слово отдавалось в голове острой болью.

— Необходимы профилактические работы, — заявил компьютер. — До их завершения поддержка виртуальной реальности невозможна.

— Почему?

— Имеющихся ресурсов недостаточно для решения поставленной задачи. Придется подождать.

— Эти работы нельзя провести чуть позже?

— Я и так оттягивал до последнего.

В монотонном голосе компьютера Саре послышались ехидные интонации.

— Сколько будет длиться профилактика? — спросила Сара.

— Сутки. Возможно, больше.

Сара сильно ударила обеими руками по крышке тумбочки, стоявшей рядом с кроватью. Тумбочка подпрыгнула и отъехала в сторону, оказывается, она был на колесиках.

— Я столько не выдержу! — закричала Сара. — Я запрещаю тебе проводить профилактику! Немедленно верни меня в виртуальность!

— Если вернуть тебя в виртуальность, в течение часа произойдет крах операционной системы, — печально произнес компьютер. — Последние часы она работает неустойчиво, я уже трижды делал откаты второстепенных подсистем. Необходима тщательная проверка всей памяти, включая внешнюю. Возможно, потребуется перезагрузка.

Сара схватила коммуникатор и позвонила москомпу. Москомп выслушал ее сбивчивый рассказ и сказал следующее:

— Твой компьютер прав, ему действительно нужна профилактика. По-хорошему, ее следовало сделать заранее, но никто не предполагал, что ты проваляешься в виртуальности пять суток подряд.

— Сколько? — переспросила Сара. — Пять суток? Это невозможно, я бы столько не выдержала!

— Рекорд непрерывного пребывания в виртуальности составляет около восьми месяцев, — сообщил москомп. — А если считать непрерывным погружение, прерываемое только для профилактики компьютера, тогда рекордное погружение приближается к четырнадцати годам.

— Но как…

— Питание организма и гигиенические процедуры обеспечиваются домашними роботами. Выделения организма поглощаются кроватью и перерабатываются в биологически нейтральное вещество. Время пребывания в виртуальности ограничивается только продолжительностью человеческой жизни. Но нужна ли тебе такая жизнь? Проводить все время в собственных мечтах, а с реальностью сталкиваться лишь для того, чтобы промучиться сутки или двое, необходимые для восстановления компьютера… Это очень мучительно.