Дверь в полдень - Вадим Проскурин

— Но как…

— Питание организма и гигиенические процедуры обеспечиваются домашними роботами. Выделения организма поглощаются кроватью и перерабатываются в биологически нейтральное вещество. Время пребывания в виртуальности ограничивается только продолжительностью человеческой жизни. Но нужна ли тебе такая жизнь? Проводить все время в собственных мечтах, а с реальностью сталкиваться лишь для того, чтобы промучиться сутки или двое, необходимые для восстановления компьютера… Это очень мучительно.

— Да пошел ты! — заорала Сара. — Верни мою виртуальность немедленно!

— Компьютер станет доступен только завтра.

— Тогда вызови летающую тарелку!

— Я не сделаю этого.

— Почему?

— Я не обязан обслуживать запросы наркоманов в стадии ломки.

— Я не наркоманка!

— Все так говорят.

— Я ничего не колола и не нюхала!

— Ты страдаешь электронной наркоманией.

Сара глубоко вдохнула и выдохнула.

— Если так, дай мне лекарство, — потребовала она.

Москомп хихикнул.

— Если бы оно у меня было, — сказал он, — обязательно дал бы. Но от электронной наркомании нет лекарств, ты можешь вылечиться только сама. Это не так уж и сложно — надо всего лишь не включать компьютер.

— Никогда?

— Иногда можно. Но в виртуальность лучше не входи — засосет. Я смотрел твою карту личности, у тебя высокая внушаемость, а модуль целевой функции очень низкий. Для таких, как ты, виртуальная реальность особенно опасна.

— И что мне делать?

— Я могу тебе помочь, — сказал москомп. — Надень шлем и я проведу детальное обследование твоей психики. А потом мы посмотрим, как можно перестроить твою личность, чтобы тебе стало комфортнее.

— А как же профилактика компьютера? — спросила Сара.

— Ради такого случая ее можно отложить.

Сара нацепила на голову шлем и потеряла сознание.

На следующее утро трое путешественников во времени сидели в столовой и завтракали.

— По-моему, отсюда пора сваливать, — сказал Рома. — Я, конечно, понимаю, что виртуальность — вещь хорошая, но застрять в ней навечно я не хочу.

— Может быть, потом, — предположил Колян, — если окажется, что во всех остальных временах совсем отстой…

— А по-моему, Рома прав, — вмешался Максим. — Я думаю, нам отсюда надо убираться как можно быстрее. Не знаю, как вы, а я половину ночи просидел в виртуальности и сейчас меня снова тянет обратно. Боюсь, до вечера не продержусь.

Рома вытащил коммуникатор и набрал двузначный номер москомпа.

— Это лишнее, — сказал москомп, но не из телефона, а откуда-то из-под потолка. — Дикие времена прошли, теперь меня можно просто звать голосом, хвататься за телефон не обязательно.

— Даже из лесной чащобы можно голосом позвать? — поинтересовался Максим.

— Здесь не лесная чащоба, а жилой дом, — заявил москомп. — А что касается лесных чащоб, патрульные роботы есть и там.

— Под каждым деревом?

— Не под каждым. Но если долго ходить и орать, тебя заметят. Короче, что нужно?

— Вызови нам тарелку, — потребовал Рома.

— Уже вызвал. Только у меня будет к одна вам просьба. Когда будете возвращаться обратно, задержитесь немного в этом времени и расскажите мне о будущем. Мне интересно, как там решится проблема виртуальности.

Утром 26 августа Гвидону позвонил москомп. В 2260 году этот день приходился на воскресенье, но воскресенье давно перестало быть выходным днем, общих выходных дней вообще не осталось, все, кто имел работу, работали по скользящему графику.

Гвидон очень удивился — москомп очень редко кому-то звонил по собственной инициативе.

— Доброе утро, — сказал москомп. — Как ваши дела?

— Нормально. Что-то случилось?

— У меня есть деловое предложение к вам. Я бы хотел, чтобы вы еще раз отправились в прошлое.

— Зачем?

— Ученые завершили исследование машины времени. После всестороннего изучения она признана невоспроизводимой на нашем техническом уровне. Принципы работы межвременного портала нам непонятны, но пользоваться им мы можем. Совет безопасности отправил в будущее экспедицию для сбора информации, а вам я хочу поручить другую задачу, не менее важную. Вы должны отправиться в двадцать первый век, войти в контакт с властями и передать им специально подготовленный пакет информации. Там собрано все, что может пригодиться в том времени. В частности, там есть сведения о большом теракте, который в нашей реальности произошел 1 сентября 2004 года. Постарайтесь сделать так, чтобы там этого теракта не было. Вопросы?

— Почему совет безопасности так заботится о наших предках? Может, лучше вначале позаботиться о себе?

— Мы как раз о себе и заботимся. Главная задача вашей миссии состоит в том, чтобы исследовать процессы, происходящие в обществе, которому известно вероятное будущее. Совет безопасности считает, что до тех пор, пока не будет собрано достаточно данных, информация о машине времени должна держаться в строгом секрете. Это, кстати, относится и к нашему разговору.

— А какие могут быть проблемы?

— Если хотите, могу привести теоретические выкладки, но вы в них нескоро разберетесь. Лучше поверьте на слово, проблемы могут возникнуть, причем весьма серьезные. Совет безопасности полагает, что необходим широкомасштабный эксперимент в условиях, максимально приближенных к реальным.

— Они считают, что пусть лучше проблемы возникнут в двадцать первом веке, чем у нас?

— Именно так, — подтвердил москомп. — Так вы согласны?

Гвидон думал секунды две.

— Согласен, — сказал он.

По первому впечатлению, двадцать восьмой век отличался от двадцать шестого лишь в мелочах. Обшивка летающей тарелки теперь наполовину состояла из черной пленки силового поля, а полет на тарелке занял всего лишь минуту, потому что точкой назначения была ближайшая телепортационная кабина.

Разговор с москомпом прошел примерно так же, как два с половиной века назад. Москомп радушно поприветствовал путешественников, предоставил Максиму, Николаю и Роме временное пристанище и предложил воспользоваться сетевыми терминалами. Терминал сразу стал предлагать пройти психотест, но Рома с содроганием отказался — воспоминания о психотесте двадцать шестого века еще не успели выветриться из памяти.

— Это лишнее, — сказал Рома, стараясь говорить спокойно. — Все равно я его не пройду.

— Уже пробовал в предыдущем времени? — догадался компьютер. — И какие были результаты? Лечение потребовалось?

— Что-то такое компьютер говорил, — пробормотал Рома. — Неважно. В общем, тест был провален. Я могу подключиться к сети, не проходя этот долбаный тест?

— Подключайся, — разрешил компьютер.

Ознакомившись с историей будущего, Рома подумал, что чем дальше будущее отстоит от настоящего, тем менее интересна его история. Мир двадцать восьмого века настолько отличался от мира двадцать третьего века, что казался абсолютно чуждым. Бедные Максим с Николаем, они, должно быть, чувствуют себя еще более чужими на этом празднике жизни.

Эпидемия электронной наркомании достигла пика в 2520-х годах, а затем пошла на спад. Около двухсот миллионов человек навсегда ушли в виртуальность, но остальные приобрели к этой заразе стойкий иммунитет. Ученые решили, что главную роль сыграл естественный отбор, о котором человечество, казалось, забыло уже навсегда. Ан нет, спираль замкнула свой круг и естественный отбор снова вернулся на сцену истории, только теперь угрожающими факторами стали не болезни и войны, а компьютерные игры.

Когда страсти вокруг виртуальности улеглись, выяснилось, что виртуальность в умеренных дозах — вещь весьма полезная, можно даже сказать, незаменимая. Очень многие вещи удобнее делать, когда пребываешь в виртуальной реальности. Например, проводить сложную нейрохирургическую операцию или управлять космическим кораблем, совершающим экстренное торможение в атмосфере Юпитера. Опытный пилот воспринимает корабль как продолжение собственного тела, он не управляет кораблем, а просто движется и корабль движется вместе с ним. Обнаружилось, что если пилот погружен в виртуальность, слияние личностей пилота и корабля происходит более полно.

Впрочем, ситуации, когда неисправность бортового компьютера заставляла пилота переходить на ручное управление, за последние два века имели место всего лишь несколько раз. В подавляющем большинстве случаев интеллектуальный компьютер справляется с любыми проблемами гораздо лучше человека. Если посмотреть на вещи непредвзято, получается, что эпидемия виртуальных игрушек вовсе не закончилась, просто раньше игроки играли в нечто абстрактное, а теперь они играют в саму жизнь. Вся жизнь превратилась в спорт, люди оттачивают разнообразные умения, которые, скорее всего, никогда не пригодятся, со стороны это кажется бессмысленным, но если вдуматься, смысл в этом есть. Очень тяжело осознавать, что ты никому не нужен и ни на что не годен, гораздо приятнее считать, что от тебя может зависеть что-то по-настоящему важное. В глубине души ты понимаешь, что твои умения вряд ли кому-то пригодятся, но если не гнать эту мысль от себя, жить становится незачем.