Зара. Счастье вопреки - Лия Рой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Частично я всегда буду ответственным за твою жизнь. За твое поведение. За твое прошлое и будущее.
— Надо же, как мы заговорили. Ты себя со стороны слышишь? Тебе было плевать на меня! Всегда. Даже до ее появления, — я кивнула в сторону Громовой. — Ты никогда не хотел связать себя со мной, иначе бы сделал это. Ты же понимаешь, о чем я говорю! Ты сознательно обрек меня на роль падшей женщины, на роль содержанки и любовницы. Разве так поступают с теми, кого по-настоящему любят? Разве тому, кого любишь, не хочешь положить весь мир к ногам? Ты не хотел меня в жены, никогда не хотел! Я тебе нравилась, ты испытывал ко мне интерес, страсть. Все. На этом все! Сразу, как в твою жизнь вошла Громова, ты забыл обо мне. Напрочь. Ты нашел свою судьбу, я понимаю. Она твоя половинка. И мне было тяжело, но я пережила наше расставание. Я пережила весь позор, что опустила на свою голову. Я пережила даже то, что больше не могу иметь детей из-за того дурацкого аборта. Но я не могу понять, чего не можешь пережить ты.
Воцарилось молчание.
— Я просто заботился о тебе, — наконец, выдохнул Цахаев. — Твой Шевченко — плохой человек. Я не хотел, чтобы он причинил тебе вред. Еще больше вреда, чем уже успел причинить я. Да, это я позвонил Рашиду. Рассказал обо всем. О твоей связи, о том, что вы собираетесь пожениться. Я надеялся, что братья заберут тебя и вразумят. Он тебе не пара. Он опасен для тебя.
— Шамиль… тебе не кажется, что не нам решать, кто ей пара, а кто нет? — На удивление, в наш диалог вступил третий вступила его жена.
— Ты всегда в этой жизни заботишься только о себе, любимом, единственном и неповторимом. А знаешь, что думаю я, Ульяна? — Я впервые обратилась к ней вот так просто, по имени, как к старому знакомому. Без злости и желания втоптать ее в землю. — Я думаю, что он просто не может допустить мысли, что кто-то может быть счастлив без него, правда ведь, Шамиль? — Я перевела на бывшего злой взгляд. — Тебе всегда нравилось находиться в центре внимания. Если бы ты мог, ты бы обзавелся целым гаремом и с удовольствием наблюдал, как тебя делят. Ты столкнул двух женщин лбами и наблюдал за тем, как мы грызли друг другу глотки. За тебя. Ты просто не можешь вынести мысли, что все, я больше в тебе не нуждаюсь. Что ты мне больше не нужен. Что я больше не желаю тебя ни в каком смысле этого слова. Что я могу быть счастливой без тебя. И, знаешь, что? Еще год или два назад, я бы проклинала тебя и желала самого ужасного, но, нет, теперь я смотрю на тебя и понимаю одно — ты жалкий. Ты не до конца повзрослевший, эгоистичный маленький мальчик, который хочет, чтобы все в этом мире шло так, как хочется ему. По факту ты не заслуживал меня, не заслуживаешь ее, — я махнула в сторону Громовой, — ты заслуживаешь быть один. Но я тебе этого не желаю. Не желаю просто потому, что мне уже давно все равно. Я не буду до этого опускаться. И тебе советую начать уважать себя.
Я договорила свой монолог, а затем развернулась и поспешила покинуть чужой дом.
Мне это было необходимо. Сказать все, что накипело. Сказать в лицо Шамилю все то, что он заслуживал.
— Погоди, постой! — Ульяна нагнала меня уже по выходу из дома. Я остановилась в двух шагах от подъезда высоченной многоэтажки.
— Что? — Я искренне верила, что Громова не собирается ругаться со мной. Понятное дело, подруги нам не бывать, но былой ненависти к ней я не испытывала.
— Я позабочусь о том, чтобы он больше не лез к тебе.
— Да? Ты уверена? Шамиль всегда был очень своенравным, если он чего-то хочет, он это получает или делает.
— Я найду рычаги давления, — уверенно заявила она. — И мне жаль, что он сделал то, что сделал. То есть, я не знаю до конца, что произошло, но…
— Произошло то, что мои братья приехали в столицу, избили меня и едва не заставили вернуться домой. Домой, где меня ждал шестидесятилетний мужчина, желавший взять себе четвертую жену. Домой, где меня ждали лишь проклятья и разочарование близких.
— Боже… я… — Громова сглотнула и опустила глаза, когда я заговорила о старом Алишере. — Это ужасно!
— Я знаю. Поэтому и пришла к нему. Чтобы он понимал, что неправ, но знаешь… с Цахаевым это бесполезно. У него всегда будет своя правда.
Воцарилось недолгое молчание. Я набиралась терпения.
— Я так и не сделала этого… не извинилась перед тобой… Мне жаль, что я плохо поступила с тобой. Жаль, что ты едва не потеряла ребенка. Жаль, что разрушила твою семью и отняла любимого человека. Пусть и ненадолго. Я делала это не из ненависти к тебе. И даже не из любви к нему. Я делала это из страха. Страха остаться одной. Тебе… тебе не понять… — выдохнула я. Ульяна мигом вскинула на меня осуждающий взгляд.
— Мне? — она ткнула себе в грудь наманикюренным пальчиком. — Мне не понять? Мои родители погибли, когда я была еще совсем ребенком. Моя сестра так и не родилась. Меня воспитывали дядя и тетя, которые только и ждали удобного случая, чтобы спровадить меня куда подальше. И, как только этот самый повод появился, они отдали меня в жены Шамилю. А знаешь, почему? Ради выгодной сделки. Считай, продали. Да и с Шамилем было ой, как нелегко… к чему это я… поверь, я знаю, что такое быть одной. И я знаю, какого это — бояться одиночества. Но я отвоевала свое счастье. Выгрызла его зубами. И мне это дорого стоило.
— Я… я тоже так хочу. Тоже
