Любовь-морковь и третий лишний - Дарья Донцова

В конце концов Эва начала пить.

А вот Тина купалась в лучах славы. Младшая частенько видела старшую по телевизору, та, красиво одетая, блистающая драгоценностями, рассуждала о любви, дружбе, семейных ценностях.

Эва лишь горько усмехалась. Тина – звезда, спору нет, но стала бы она ею, не выйди удачно замуж? Ведь именно Семен Петрович «раскрутил» супругу, если в табуретку вложить деньги, обтянуть ее дорогостоящим бархатом, украсить жемчугом, то незатейливая мебель превратится в произведение искусства.

Эва и не подумала бы напомнить Тине о себе, но младшей внезапно стало очень плохо, пришлось обратиться к врачам, которые вынесли неутешительный вердикт: требуется пересадка почки.

Операцию сделали бесплатно, потом шатающаяся от слабости Эва оказалась предоставлена самой себе.

Понимая, что просто может умереть от голода, она поехала в коттеджный поселок, где в шикарном особняке с мужем-бизнесменом проживала ее сестра.

Охрана не пустила Эву за забор.

– Там моя сестра, – лепетала больная.

Секьюрити нажал кнопку на панели.

– Слушаю, – донесся из динамика слегка искаженный, но все равно узнаваемый голос.

– Валентина Григорьевна, к вам женщина, называется вашей сестрой, прикажете пропустить?

– Нет, конечно, – быстро ответила Тина, – это обманщица, у меня, кроме мужа, близких нет.

– Ступай прочь по-хорошему, – насупился страж ворот, повернувшись к Эвелине.

– Но я не вру!

– Иди себе!

– Пустите меня, пожалуйста.

– В милицию захотела? – деловито осведомился привратник.

Естественно, Эвелина ушла, но попыток встретиться с сестрой не оставила, в конце концов, ей больше не у кого было просить помощи.

Целую неделю Эва толкалась у служебного входа в театр, но всякий раз сестра выпархивала в окружении людей. Веселая, раскрасневшаяся, с охапкой цветов, она приближалась к шикарной машине, водитель почтительно распахивал перед ней дверь, Тина юркала внутрь, и иномарка, сыто шурша колесами, стрелой стартовала в сторону области. Эве оставалось лишь кашлять от выхлопа.

Но младшая сестра проявила упорство и в конце концов дождалась своего часа. В один вечер Тина неожиданно показалась из дверей театра без сопровождающих.

Глава 14

– Госпожа Бурская, – пролепетала Эва, боясь фамильярно назвать сестру Тиной, – пожалуйста…

Чтобы старшая сестра поверила ей, младшая прихватила с собой историю болезни и сейчас протягивала актрисе пухлую книжечку.

Тина не узнала сестру.

– Желаете автограф? – очаровательно улыбнулась она. – Нет проблем. Где? Здесь? Право, вы уверены, что можно портить столь важный документ?

Эва схватила сестру за рукав.

– Это я!

– Кто? – вздрогнула Тина.

– Эвелина.

Улыбка сползла с лица звезды.

– И что тебе надо?

– Помоги мне!

– Чем?

– Деньгами, – взмолилась Эва, – у меня даже на хлеб нету.

Брови Бурской взлетели вверх.

– Интересное кино!

Эва стала совать сестре под нос историю болезни.

– Вот, вот, смотри, мне удалили почку, я очень больна, много не прошу, совсем чуть-чуть на первое время, пока не оклемаюсь, ты не волнуйся, не стану постоянно тебя обременять, но…

– Заткнись, – прошипела Бурская, нервно оглядываясь по сторонам, но тетрадочку взяла и стала ее листать.

Эва смиренно стояла рядом.

– Тут написано, что ты алкоголичка, – резко заявила актриса.

– Было дело, признаю, но я давно в завязке!

Больше ни капли в рот не беру.

– Сколько же надо вылакать, чтобы почки лишиться, – нахмурилась Тина, – ты где работаешь?

– Сейчас нигде.

– А раньше?

– В разных местах.

– Похоже, долго не задерживалась на службе.

– Ну.., да.

– Выгоняли за пьянку?

– Э.., э.., сейчас я не пью.

– Муж есть?

– Нету.

– Чего так?

– Мы в разводе.

– А дети имеются?

– Не родились, – сообщила Эвелина, ощущая себя преступницей на допросе.

Бурская заявила:

– Значит, так. Я делаю вывод. Ты пила, гуляла, жила в свое удовольствие, как хотела, с работой не заморачивалась и семьи не создала, оно и понятно почему, не желала себя на других тратить. Со мной ты демонстративно не общалась, не звонила, в гости не ходила. Потом жареный петух в маковку клюнул, ты осталась ни с чем и за деньгами прибежала.

– Все было не так, – попыталась сопротивляться Эва, – я не хотела тебя беспокоить, мешать.

– А ты бы помощь предложила, а не беспокойство, – отбрила Бурская, – звякнула, поинтересовалась, не надо ли мне чего, почему ты решила, что самое правильное – это не обременять человека своими проблемами? По какой причине ты мне помочь не хотела?

– Разве тебе что-то надо было? – изумилась Эва. – Ты же все имеешь: мужа, богатство, славу.

– Сейчас, – уточнила Тина, – но на пути к вершине в моей жизни много чего происходило, и тебя рядом, пока я вверх ковыляла, не было. С какой стати ты на помощь надеешься?

– Ты моя сестра!

– Нет.

– Опять про подкидыша расскажешь?

– Нет.

– Тогда помоги!

– Не стану.

– Я загибаюсь от холода.

– Каждый умирает в одиночку.

– Мне плохо.

– Прими мои соболезнования, – ухмыльнулась Тина.

У Эвы потемнело в глазах, хорошо одетая, приятно пахнущая сестра, в сумочке которой сейчас лежит явно набитый до отказа кошелек, просто издевается над ней.

– Ладно, – прошипела Эва, – я уйду, направлюсь прямо в газету «Желтуха», напишу им эксклюзив под названием «Голая правда о моей сестре Тине Бурской», пусть страна почитает, весь имидж потеряешь.

Глаза Тины превратились в щелки.

– Доносчица! Какой была, такой и осталась.

– Посмотрим, как тебя после моей статьи назовут, – отбрила Эвелина.

Актриса схватила сестру за плечи.

– Только посмей.

– Ладно, промолчу, но плати за мой закрытый рот.

Тина рассмеялась.

– Дура, ни копейки тебе не дам.

– Тогда прощай, – отчеканила Эва, – жди публикации.

– Костя! – крикнула Тина.

Из машины моментально выпрыгнул шкафоподобный парень.

– Слушаю, Валентина Григорьевна.

Тина ткнула в его сторону пальчик, увенчаный большим, дорогим кольцом.

– Вот, Эва, смотри, это Костик. Глупый, просто идиот, читать, писать не умеет, зато стреляет, как бог, и мне предан навечно, пошевелю рукой, он тебя на куски порвет. Хочешь? – Эва приросла к асфальту, а Тина преспокойно продолжала дальше:

– Шантажисту платить нельзя, получит раз звонкую монету, опять захочет, лучше от тебя сразу избавиться. Кстати, нам ничего не будет, свидетелей нет, Костя потом скажет:

«Налетела на актрису психопатка, ударить хотела, а я ее отпихнул, да, видно, перестарался». Много охраннику не дадут, я выкуплю его. Так как? Пойдешь в «Желтуху»?

Эвелина помотала головой, она сразу поняла: Тина не пугает ее, громила Костя на самом деле способен убить человека и не охнуть.

– Правильное решение, – одобрила сестрица, – ступай домой и более не болтай глупости, забудь о знакомстве со мной. И еще – молись, чтобы кто-нибудь не написал о нашем детстве и юности слишком подробно. Я сочту, что информацию дала ты, и приму меры.

Высказавшись, актриса пошла к машине, Костя раскрыл дверь, и тут Тина обернулась к замершей от страха Эве и ухмыльнулась:

– Впрочем, на, держи, купи себе бутылку.

Розовая новая сторублевка спланировала на грязный асфальт, иномарка унеслась прочь.

Еле-еле сдерживая слезы, Эва подняла деньги, в ее ситуации не следовало проявлять гордость, на сто рублей можно прожить несколько дней.

Эвелина замолчала, потом, допивая кофе, радостно сказала:

– И что вышло? Их деньги теперь мои, вернее, будут мои! Как тебе эта история?

Я пожала плечами:

– Грустная, но не оригальная, увы, случается, что родные люди ненавидят друг друга.

– Напишешь статью?

– О чем?

– Как это! Да о Бурской!

– Извини, она никому не интересна.

– Офигела, да? Чутья у тебя нет! Это эксклюзив!

Белая и пушистая Тина на самом деле жестокая дрянь…

– Валентина скончалась.

– Подумаешь! Пусть ее имя грязью обмажут.

И вообще, давай деньги!

Я покачала головой:

– Увы, ничего захватывающего ты мне не сообщила! Кстати, вначале обещала рассказать, кто убийца Тины, вот такая информация эксклюзивна, а старая семейная история, покрытая пылью, читателю ни к чему. Сообщи ты ее при жизни Тины, могла бы снять сливки, впрочем, возьми вот еще пятьсот рублей, и расстанемся друзьями.

Если честно, я очень разозлилась на себя, поверила выпивохе, пошла с ней в кафе и упустила момент похорон, надо срочно ехать на поминки, где, вполне вероятно, я могу повстречаться с человеком, который в отличие от Эвы на самом деле знает, кто и почему убил столь изощренным способом театральную диву.

– Если дашь бабки, – расскажу и про убийцу, – вдруг тихо шепнула Эва, – я знаю все.

– Да ладно, – отмахнулась я.

– Дело простое, все упирается в деньги.

– Слушай, мне пора.