Наследники. Покорители Стихий - KateRon

— Нет, нет! — Гермиона отрицательно покачала головой. — Это…, это было незабываемо! Я бы никогда в жизни не подумала, что ты так умеешь… целоваться, — она вдруг покраснела, и это сделало её удивительно милой.

— Ты очень красивая, — смущенно прошептал Гарри. — Я был дураком, что раньше этого не замечал и думал о чем-то другом.

— А сейчас? — голос Гермионы дрогнул, как огонь в камине.

— Сейчас я понял, как ты изменилась. Ты очень повзрослела и стала потрясающе красивой.

— Ну что ты, — Гермиона опустила глаза, и тень от пушистых ресниц упала ей на щеки.

— Это, правда, — Гарри чуть более смело дотронулся до ее щеки. — Я люблю тебя!

— Гарри! — ее глаза широко раскрылись, и она посмотрела на него.

Он стоял напротив нее на коленях, чуть сгорбившись, волосы падали на лоб, скрывая тонкий шрам в виде молнии. Ей захотелось взглянуть на шрам, хотя она каждый день его видела, когда Гарри привычным жестом поправлял челку. Сейчас все было по-другому, словно впервые. Гермиона чуть приблизилась к нему и нежно убрала рукой волосы со лба. Он удивленно посмотрел на нее, но не отстранился. Тонкий шрам, из-за которого возникало столько проблем, такой любимый и знакомый — он уже давно стал и ее частичкой. Она просто не представляла себе Гарри Поттера другим — без этого шрама и круглых очков. Гермиона осторожно коснулась его лба, юноша слегка вздрогнул. Изгиб шрама был твердым, но шелковистым на ощупь, казалось, что он только что появился. Вдруг она заметила маленькую капельку крови, уже подсыхавшую.

— Гарри, твой шрам, — испуганно прошептала она.

— Что с ним?

— Он кровоточил, — дрожащим голосом ответила Гермиона.

— Ты уверена? — глаза Гарри стали серьезными, брови чуть сдвинулись.

— Да, — Гермиона смотрела на него, не зная, что еще можно сказать. — Он болит?

— Чуть ноет, но это последствие встречи с Волдемортом. Возможно, он был слишком близко ко мне, поэтому сильная черная магия могла вызвать такую реакцию, — эти слова он сказал с удивительным спокойствием, похоже, его совершенно не интересовало собственное самочувствие.

— Я так сегодня испугалась, на вокзале! Когда нас увели мракоборцы, а ты остался со Снейпом, мне показалось, что я больше тебя не увижу, — Гермиона опустила глаза. — Все эти взрывы, смерти, зачем они, за что… — Гарри увидел, как по ее щеками потекли блестящие слезы.

— Гермиона, — он испуганно приподнял ее голову. — Всё же обошлось. Я жив и ты жива. Волдеморт не достоин твоих слез, слышишь! Как бы ни было трудно и страшно, надо надеяться на лучшее, я давно это понял.

— Как я завидую твоей твердости, твоей внутренней силе.

— Перестань, — он скривился, — нет никакой моей силы, глупости всё это. Просто…что будет, то будет — наше дело встретить это достойно. Помнишь, так когда-то сказал Хагрид? — он помолчал.

И продолжил после паузы тихим голосом, в котором прозвучала такая уверенная твердость, что Гермиона вздрогнула:

— Я не позволю, чтобы твои чудесные глаза плакали.

Гарри наклонился к ее лицу и аккуратно поцеловал туда, где слезы проложили мокрые дорожки. Эти прикосновения оставляли теплые следы на коже и вселяли надежду в сердце. Она захотела, чтобы он поцеловал ее в губы еще раз, но боялась просить. Ведь Гарри только-только осмелел, и она опасалась спугнуть это настроение. Гермиона закрыла глаза и наслаждалась его нежными прикосновениями к своему лицу. Но когда эти прикосновения осторожно дошли до ее губ, он опять остановился.

— Тебе лучше? — робко спросил Гарри, а она открыла глаза.

— Да, — прошептала Гермиона. — Мне бы хотелось, чтобы и тебе было лучше…

— Мне чудесно! — улыбнулся юноша. — Я о таком мог только мечтать.

— А я мечтаю, чтобы ты забыл все свои беды и жил спокойно… — тихо-тихо сказала Гермиона.

— Это невозможно, — Гарри развернулся и сел, облокотившись спиной о диван. — Я никогда не смогу забыть о том, что происходит…

— Даже сейчас? — она посмотрела на его четкий профиль и поразилась насколько он, оказывается, красив.

— Именно сейчас. Мы пытаемся забыться, найти частичку счастья, но завтра все может быть разрушено и уничтожено. И все же… — он развернулся к Гермионе и удивительно ясно посмотрел на нее. — Ради такого вот счастливого мига, наверное, стоит жить и не жалко умирать.

— Гарри, — она ошалело посмотрела на него и не выдержала. — Я так хочу, чтобы ты был счастлив!

Гермиона села на колени рядом с ним и провела рукой по его щеке, он вздрогнул, но не остановил ее, и она решилась. Чуть потянувшись вперед, коснулась губами его шрама, а Гарри тихо засмеялся.

— Что? — Гермиона не ожидала такой реакции.

— Удивительное ощущение, — ответил он, улыбаясь.

— Тебе нравится?

— Да, — Гарри убрал прядь волос с ее лица.

Он притянул ее к себе и посадил на колени, от чего она стала выше его. Гермиона аккуратно сняла с него очки, запустила пальцы в его тонкие растрепанные волосы. Они были теплыми и такими шелковистыми, что не она ласкала их, а они — ее пальцы. Гарри закрыл глаза и наслаждался ее прикосновениями, тогда Гермиона набралась смелости и осторожно поцеловала его в глаза. Его руки замерли на ее бедрах, скорее всего он не ожидал от нее этого. Но ему было приятно, очень приятно. Гермиона не собиралась останавливаться, и поцеловала его в переносицу, потом в кончик носа — Гарри опять чуть слышно хихикнул.

Эти прикосновения были нежными, едва ощутимыми, но внутри Гарри все трепетало, когда она касалась губами его лица. Казалось, что где-то внизу живота появился рой мотыльков. А когда ее губы постепенно приблизились к его губам, он буквально потерял голову, все мысли просто испарились, остались только ощущения и эти нежные поцелуи. Гермионе действительно удалось сегодня сделать его счастливым, она смогла помочь ему преодолеть страхи и забыть обо всем на свете. Гарри нашел ее губы, как будто они сами притягивались друг другу, и поцеловал. Она замерла на секунду, но потом, обхватив его за шею, смело притянула к себе. Решившись поцеловать ее, он, в то же время, боялся прикоснуться к ней, потому что не хотел разрушать какую-то странную ауру созданную вокруг неё. Боялся проникнуть в это пространство, ранее не доступное ему, боялся разрушить что-то неуловимое, понимая, что теперь они больше никогда не смогут быть просто друзьями. Теперь между ними появилось что-то большее, скрытое ото всех — это их тайна, и их счастье. Все же он решился нарушить эту преграду, сделать так, чтобы пространство между ними стало общим. Гарри обнял ее за талию и почувствовал, как она вздрогнула, но не отстранилась, и это его окрылило. Он нежно гладил ее спину, и робко, но все более настойчиво углублял поцелуй.

Гермиону очень обрадовала решительность, появившаяся в Гарри, но теперь и она испугалась. Его прикосновения действительно стоили того, чтобы жить, — чуть робкие, но удивительно нежные и трепетные. Гермиона сильнее прижала его к себе, и он задохнулся, когда ее руки скользнули ему на талию и чуть приподняли пижаму. Но, похоже, ему понравилось. Этот поцелуй был не такой, как пару минут назад. Сейчас они оба осмелели и, не думая совершенно ни о чем, страстно целовались, пододвигаясь всё ближе, прижимаясь друг к другу всё крепче. Словно хотели забыть обо всем на свете, забыть все горести и лишения, отгородиться от боли и зла. Им не хватало воздуха. Они задыхались, но не чувствовали этого, они стукались зубами, но не замечали этого, они целовались и целовались… Гермионе стало жарко, казалось, что она стоит в жерле вулкана, а вокруг полыхает огонь. Он был для нее огнем, и она была готова сгореть, растаять в его руках.

Гарри поднял руки к ее волосам, и его пальцы запутались в ее кудрях, притягивая ее ещё ближе, хотя ближе уже, казалось, некуда. Целуя её губы, он ласково провел ладонями по ее лицу, спустился к шее, Гермиона затрепетала и с силой сжала пальцы у него на талии. Это было немного больно, но странно приятно, даже мурашки побежали по коже. Наслаждаясь этим волнующим ощущением, он понял, что ей тоже приятно. Гарри захотелось сделать что-то необычное, поэтому, сам удивляясь появившейся смелости, он позволил себе осторожно приподнять верхнюю часть её пижамки. Его руки проскользнули к ее обнаженной спине, почувствовав, как она задрожала, когда он пробежал пальцами вдоль ее позвоночника. Она подарила ему то же, осторожно проскользнув руками по его спине. Но тут появился неосознанный страх того, куда они могут прийти, если сейчас не остановиться. Тогда Гарри постепенно стал смягчать поцелуй и вскоре отстранился. Чуть приоткрыв глаза, он смог разглядеть только силуэт Гермионы на фоне яркого камина — большего без очков ему было не увидеть.

Гермиона была рада, что он остановился сам, потому что тоже ощутила страх от того непреодолимого, что несло её за собой. Сейчас она смотрела в его ошалевшие и совершенно счастливые глаза, хотя догадывалась, что у нее, наверное, такие же. Щеки Гарри горели, глаза сверкали, как два изумруда. Она сейчас любовалась им — он стал неуловимо другим, и таким он нравился ей ещё больше. Вдруг Гермиона, словно от неожиданного толчка, подняла глаза, и увидела на лестнице Рона. Он стоял в своей смешной пижаме, и раскрыв рот смотрел на них. Даже в полумраке его глаза светились странным огнем.