Лекции по истории средних веков - Василий Григорьевич Васильевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
2) Коммуна имеет свое собственное выборное управление.
Оно состоит:
а) из мэра (major communiae), представляющего исполнительную власть;
б) из судебной или административной коллегии или совета, члены которого называются jurati (фр. jurati – jurés).
Мэр привлекает к суду всех тех, кто оказался виновным в нарушении коммунального устройства, равным образом и посторонних общине лиц, совершивших какое-либо преступление против члена общины. Этот чиновник имеет важное значение в устройстве общинном и встречается даже там, где сохранились скабинальные суды (например, в Турне и Реймсе).
Города, не образовавшие собственные коммуны, подчинены суду превота (prevost – prévôt), ему же подчиняются и те коммуны, которые были лишены своих хартий.
Об избрании мэров в хартиях весьма редко встречаются определенные постановления. В Руане и Фалезе (Falaise) сто пэров коммуны избирают трех кандидатов, из которых король назначает мэра. Часто коммунальная хартия составлена в таких выражениях, как будто нарушители ее должны быть судимы своей общиной (Суассон).
Рядом с коммунальными властями еще встречаются представители земской власти, например, в королевских коммунальных городах – baillis и королевский prévôt, далее, в некоторых находим виконта или châtelain, которому принадлежат права в городе и окрестностях как лены. Это вполне понятно, так как местность вырастала, но сеньориальные права сохранялись: часть населения выкупалась, а другая не могла и оставалась под рукой сеньора или его чиновников.
В некоторых городах встречаются вместе и коллегия скабинов, и коллегия juris.
И в наших городах с магдебургским устройством15 мы встречаем «лавников» = scabini = échevius рядом с бурмистрами, ратманами. В некоторых городах – скабинальный суд и суд тридцати присяжных, при этом два praepositi, один communiae – мэр, другой – prévôt короля или епископа (Tournay).
В других городах мэр с четырьмя нотаблями управляет городским имуществом; мэр каждый год сменяется, и так далее.
3) О правах и повинностях горожан мы имеем следующие данные: так как образование коммуны имело целью защиту против притеснения и своеволия земских властителей, то уничтожение крепостного состояния и ограничения права на подать и повинности принадлежали к важнейшим постановлениям коммунальных хартий.
Так, параграф 12 Ланской хартии и всех ей родственных гласит:
«Однако мы исключаем совершенно людей мертвой руки» (mortuas autem manus omnino excludimus) – это прямо показывает, что в образующуюся коммуну вошли также и крепостные люди «мертвой руки», которые, таким образом, сделались свободными. Мы должны заметить, что и впоследствии в коммуну принимались крепостные, которые вследствие этого становились свободными и принимали участие во всех привилегиях коммуны. Таков смысл параграфов хартии некоторых городов; впрочем, иногда для достижения полной свободы требовалось проживание в городе год и день точно так же, как мы видели это в Лорри.
В хартиях Бовэ, Суассона и производных постановляется, что каждый член общины обязан защищать другого против своевольного обложения податью. Поэтому вводятся постоянные подати, как ценз на землю или в виде круглой суммы, вносимой ежегодно целой общиной.
Важной свободой было право жениться по воле; даже тогда, когда оброчный человек женился без позволения господина, он платил только небольшой штраф. Далее, давалось право свободного перехода завещания, наконец, освобождение от барщины. Военная обязанность была ограниченного размера. Кроме военной помощи эти города часто платили королю ежегодно известную сумму деньгами и обязывались принимать и содержать его с двором известное число раз. Лан, например, три раза.
4) В хартиях также мы находим некоторые указания юридического характера. Ланская хартия определяет способы преследования преступлений. Присяжные имеют право самопомощи, когда господин преступника не даст никакого удовлетворения или тот, к кому бежал преступник, не выдаст его. Далее в параграфе 12 говорится, что члены «мира» не могут быть принуждаемы искать суда вне города.
Если король имеет что-либо против отдельного лица, то обвинение совершается перед мэром и присяжными; если же против целой общины, то перед епископской курией. Если соседний феодал обидит кого-либо из общины и откажет в удовлетворении, то позволяется схватить и арестовать людей, равно как и имущества этого феодала (Лан). Такие же права предоставляются общине хартией Суассона: «Если кто совершит преступление и убежит, община имеет право мстить тому, кто скроет преступника и не выдаст. Король не может возвратить преступника в город, если он не дал удовлетворение».
Если это сделает епископ по неведению, то преступник, как скоро в нем признают врага, не может оставаться без разрешения общины.
Все дают клятву соблюдать хартию, кто отказывается – дом его предается разрушению. «Если преступник не хочет давать удовлетворения по суду присяжных, община сама расправляется с ним».
Таков в немногих словах общий характер хартий, так называемых собственно коммун. Теперь мы обратимся к истории одной из наиболее замечательных коммун, именно города Лана, а потом скажем несколько слов о коммуне города Санлиса (Senlis), чем и закончим наш обзор коммунального движения французских городов в XII веке.
История Ланской коммуны
В конце XI века город Лан (Laon) был один из наиболее важных в королевстве.16 Он был населен искусными в ремеслах жителями, и выгодное стратегическое положение заставляло рассматривать его как вторую столицу. Точно так же, как и в Нуайоне и Бовэ, и здесь епископ – светский сеньор (exerçait la sugnemie temporelle). Здешняя епископская кафедра, одна из первых и наиболее видных в государстве, была предметом зависти для могущественных и богатых людей, которые старались добыть место путем подкупа и интриг. При последовательном управлении прелатов, возведенных не по заслугам, а по милости, прелатов, которые заботились только о своей власти и пышности своего двора, а не об управлении городами в качестве чиновников и епископов, Лан сделался театром страшных беспорядков. Дворянство и служители их «вооруженной руки» грабили горожан. На улицах города нельзя было найти безопасности ни днем ни ночью. Невозможно было выйти из дому, не рискуя быть остановленным, ограбленным или убитым. Горожане, в свою очередь, следуя примеру высшего класса, учиняли насилие над крестьянами, которые являлись на городской рынок за покупкой или для продажи. Они завлекали их под различными предлогами в свои дома и задерживали там пленниками (как это делали сеньоры в своих укрепленных замках) до тех пор, пока те не заплатят выкупа. К насилиям, совершаемым частными лицами, присоединялись притеснения епископального правительства; налоги, назначаемые правительственно, и судебные преследования против лиц, не могущих платить. Суммы денег, добытые этим путем, делились
