Китай - Эдвард Резерфорд

– Знаешь, Лаковый Ноготь, если после моей смерти император окажется не в состоянии исполнять свой долг, надо сделать все необходимое, чтобы передать трон в надежные руки.

– Скорее всего. – Я больше не рискнул произнести ни единого слова.

– У отца императора, князя Чуня, есть еще один сын, не от моей сестры.

– Да. Молодой князь Чунь.

– Этот князь Чунь одного возраста с императором, – продолжила она. – Поэтому не может наследовать трон.

Ты нарушила именно это правило, когда выбрала собственного племянника в императоры в прошлый раз. Но вслух я сказал другое:

– Это такой сложный вопрос.

– Но у молодого князя Чуня есть сын от женщины, которую я сама для него выбрала.

Да, и которую он от всей души ненавидит, должен сказать.

– Вы говорите о мальчике, которого зовут Пуи? – спросил я.

– Вот Пуи и может стать наследником. А его отец быть при нем регентом.

Этому ребенку еще не было и трех лет от роду. Я в изумлении смотрел на нее и пытался понять, что у Цыси на уме.

А потом, как мне показалось, догадался. Она дважды становилась свидетельницей правления императора, и оба раза оказывались катастрофическими. Первый император оставил свой пост и бежал на север, второй чуть не разрушил всю систему управления страной. Единственный способ, который почти пятьдесят лет справлялся со своей задачей, хотя и плохо, – это регентство. Скорее всего, она решила, что именно оно было единственным выходом. Если она посадит Пуи на трон, то тем самым гарантирует минимум двенадцать лет регентства.

Что будет дальше? Возможно, вырастет мудрый император. Были же в нашей истории мудрые императоры.

Но потом я вспомнил все, что она говорила мне о переменах и об их своевременности. Пару недель назад подошли к концу переговоры об организации Национального собрания. Нововведения должны были вступить в силу уже через одиннадцать лет. Как раз к тому времени, когда маленький Пуи достигнет зрелости. В таком случае все выглядит вполне разумно, а при действующем Национальном собрании Пуи станет конституционным монархом. Не могу ручаться, что в этом и заключался план Цыси, но, если так оно и было, мне он показался вполне логичным.

Итак, у нее был план. Постепенная передача власти, и, по-моему, народ вполне мог это принять. Мне всегда нравилась конфуцианская идея морального правления достойного императора. Вот только, понаблюдав за императорами в течение полувека, я стал задаваться вопросом: где же взять этого достойного императора? За всю свою жизнь я не встречал ни одного такого.

Поскольку я хорошо знал Цыси, мне пришла в голову еще одна мысль. Кажется, она сочла, что их династия обречена, и решила положить ей конец.

Только подумайте об этом! Она правила половину века. Она стояла на страже старого порядка и традиций тверже и смелее многих мужчин. И намного хитрее и коварнее. А теперь она готовила мир к новому порядку. После нее не будет больше императоров. Она станет последней правительницей, своеобразной героиней. Однозначно она останется удивительной, выдающейся женщиной. Непостижимой, загадкой. Да, она построила себе роскошную усыпальницу, но так поступали многие правители. Если хочешь оставить след в истории – надо стать загадкой.

Возвести идею в ранг искусства и воплотить ее. Как же я восхищался ею!

И она все равно смогла удивить меня следующими своими словами:

– Ну что скажешь, Лаковый Ноготь? Что посоветуешь мне делать дальше?

– С чем, ваше величество?

– С императором.

– Вы спрашиваете об этом меня, ваше величество? Вашего покорного слугу?

– Я знаю тебя уже пятьдесят лет, Лаковый Ноготь. Ты умен, я тебе доверяю. И ты незаинтересованная сторона. Тебе безразлично, как будут развиваться события, потому что ты от них не зависишь. К тому же я и сама не знаю, что мне делать. Я так стара и так устала. Но я верю, что ты поступишь правильно.

Я молча уставился на нее. А потом всерьез задумался.

– Вы знаете, что я верен вам, ваше величество, – наконец сказал я. – И был верен всю свою жизнь. Я считаю, что вы понимаете происходящее лучше, чем кто-то либо другой.

Она внимательно меня слушала:

– И?..

– Ваше величество, вы уверены, что хотите, чтобы я высказал свое мнение? Потому что, если я понял вас правильно, по этому поводу никто вообще не должен что-то говорить.

Она посмотрела мне в глаза и медленно кивнула. И я понял, что она вложила судьбу Поднебесной мне в руки. Подумать только! В мои руки!

– Я устала, – произнесла она. – А у тебя много дел. Приходи утром и сделай мне маникюр.

День клонился к вечеру, когда я взошел на мост, направляясь к императору. Коридор и сам мост уже освещались фонарями, бросавшими блики на затянутый льдом пруд.

Император выглядел совсем неважно.

– У меня весь день болит живот, – пожаловался он. – Я ужасно устал, но из-за боли не могу спать.

– Ваше величество позволит приготовить ему трубку? – спросил я. – Я принес немного опия. Он поможет справиться с болью.

– Хорошо, – ответил он.

– Могу я тоже покурить с вами?

Он кивнул, и я приготовил две трубки. Спустя некоторое время я спросил, не ушла ли боль.

– Да, стало получше, – сказал он. – Но все равно болит.

– Тогда вам, возможно, станет легче, если вы выпьете немного чая. Он очень полезен для живота. Позволит ли ваше величество мне налить и себе немного чая? – осмелился спросить я.

Император жестом позволил мне приготовить чай, и я повиновался. Он был очень вялым, поэтому мне пришлось поддерживать его под спину, когда я подавал ему чай, что я, разумеется, сделал, прежде чем пить самому.

– Выпейте все, – говорил я, и он опустошил чашку.

Это была довольно большая чашка, в которой мышьяка хватило бы, чтобы убить двух лошадей.

Ходят слухи, что императрица Цыси лично ходила навещать императора на смертном одре и наблюдала за его смертью. Это все неправда. С ним был я. Только я. Это я лишил жизни последнего императора Китая. Два часа спустя, убрав за собой, я уже возвращался по узкому мосту, предварительно предупредив дежурного евнуха о том, что императору нездоровится и он уснул.

– Да, он неважно чувствует себя весь день, – ответил он.

Следующим утром, когда я пришел навестить императрицу, она вовсю хлопотала о похоронах императора, скончавшегося накануне вечером. За маленьким Пуи уже послали и ожидали его прибытия во дворец.

При мне его отец представил ребенка вдовствующей императрице. Та в этот момент отдыхала, а ребенок не прекращал плакать, поэтому судьбоносная встреча ни у кого не оставила приятных воспоминаний. Но вопрос о преемственности был решен. Пуи стал императором, а его отец назначен регентом. Перед тем как попрощаться со мной, императрица подозвала меня поближе.

– Не нужно ли тебе чего-нибудь, Лаковый Ноготь? – спросила она.

Она была очень богата и дала бы мне все, о чем я просил бы. Но у меня и