Китай - Эдвард Резерфорд

И хотя полицейские все же осмотрели жилище мистера Бэкхауса, было ясно, что и они сами не смогли ответить на этот вопрос.

А я ждал. Я прождал три месяца. Скорее всего, господин Лю ходил от одного человека, которого он обманул или подставил, к другому. Но даже с учетом этого я был удивлен тому, как долго он до меня шел.

Но в один прекрасный день он обратился к одному из моих слуг у главного входа в мой дом, спрашивая позволения войти. Я заставил его ждать во дворе, наблюдая за ним из-за ширмы. Я видел, как он был впечатлен моим домом. Наконец его пригласили на встречу со мной.

– О! Господин Лю! – воскликнул я. – Что привело вас сюда?

Должен сказать, выглядел этот человек старым, утомленным и согбенным и даже каким-то побитым. Это был уже не тот господин Лю, которого я помнил.

– Думаю, вы знаете.

Интересно, скольким людям он был вынужден это говорить?

– Ходят слухи, что вы понесли серьезную утрату, – сказал я. – Ужасную.

– И правда ужасную. Полагаю, вам не нужно объяснять, что она означает.

– Не нужно. Вот только я не знаю, чем могу вам помочь.

Он умолял меня взглядом.

– Если есть что-нибудь… – начал он. – Я готов заплатить…

– Когда до меня дошли эти известия, я задался вопросом, что же могло стать тому причиной. Мне кажется, здесь замешана либо серьезная обида, либо большие деньги. У вас никто не требовал выкупа?

– Никто. Я уже думал об этом, но у меня никто ничего не требовал.

– В то же время это не означает, что вор не готов расстаться с украденным, удовлетворившись вашими страданиями и надлежащим выкупом.

– Так как же мне об этом узнать?

– Во дворце вы знали все. За его пределами вы практически ничего не знаете. Но я торговец. Дайте мне немного времени, и я поспрашиваю. Не буду ничего обещать, но вы можете зайти ко мне через месяц.

С тем я его и отпустил.

Через месяц он вернулся. Как только мне сказали, что он ожидает снаружи, я отправил слугу с запиской к одному молодому человеку, выполнявшему для меня небольшие тайные поручения. И еще до того, как господина Лю проводили в мой дом, парень был уже на пути в Храм Процветания, чтобы вручить пакет, в котором находился сосуд с половыми органами господина Лю, настоятелю с просьбой отдать их владельцу, как только тот вернется. И исчезнуть до того, как настоятель успеет задать ему хотя бы один вопрос.

Должен сказать, господин Лю к тому времени выглядел совсем неважно. Он был нездоров, встревожен, подавлен и, не увидев на моем лице ободрения, вовсе пал духом.

– Так что, новостей нет? – спросил он, словно уже знал ответ.

– Новости есть. Думаю, ваш сосуд будет вам возвращен.

– Правда? – Он засветился радостью.

– Надеюсь, да. Но это будет стоить вам денег.

– Назовите сумму.

– Вам она не по карману, – покачал я головой.

Ему этот ответ не понравился.

– Уверяю вас… – начал он.

– Я знаю, что деньги у вас есть, господин Лю. Но я торговец и человек небедный. И ваша проблема, и ее стоимость для меня ничего не значат.

– Но может, есть что-нибудь, что я мог бы для вас сделать…

– Да, есть. В память о старых временах… – я наслаждался каждой минутой, – вставайте на колени и исполняйте коутоу.

– Коутоу?

– Вы же помните, как это делается, я уверен. Как вы кланялись перед императором. Давайте.

– Это кощунство! – завопил он.

– Вы хотите вернуть утраченные части своего тела? Да или нет? Коутоу!

Он медленно опустился на колени, поднял глаза, и в них я увидел проблески прежнего господина Лю.

– Вы хотите меня унизить, – прошипел он.

– Так вас же никто не видит, – спокойно ответил я.

Он отбил первый поклон.

– Это были вы! – причитал он. – Вы с самого начала.

Господина Лю по-прежнему не подводили его инстинкты.

– Нет, не я, – спокойно ответил я. – Понятия не имею, как бы я все это провернул, даже приди мне в голову такая идея. Это просто возможность, посланная нам судьбой. Но если вспомнить все то, что вы сделали со мной в прошлом, то ваши унижения покажутся слишком малой платой. А если бы эту месть планировал я сам… – Я замолчал, чтобы он хорошо меня понял. – То свои причиндалы вы уже никогда бы не увидели!

Он больше не возражал.

– Еще один коутоу, – сказал я.

Послесловие

Те, кто изучает китайскую историю, знают, что остается открытым вопрос: а что на самом деле происходило при дворе за долгие годы успешного правления Цыси? Ситуацию усугубил, в частности, один человек. Я имею в виду, конечно, Эдмунда Бэкхауса. Его отчеты о дворе и скандальные мемуары написаны весьма красочно и десятилетиями становились основой исторических романов. Но являются ли они вымыслом от начала до конца, плодом его воображения, сплетнями с городских улиц или отчасти достоверны? Никто не знает. Безусловно, он был выдающимся лингвистом и библиофилом. Некоторым его рассказам лично я не верю. Но что было мне делать как автору, который испытывает чувство долга перед историей?

Решение было чисто техническим. Я ввел другого персонажа – евнуха по имени Лаковый Ноготь, от лица которого ведется рассказ в главах, где действие происходит в Запретном городе и Летнем дворце. Это рассказчик, у которого есть особая точка зрения и который мог быть или не быть полностью надежным. Мне было весело с этим самым весьма полезным персонажем, и я надеюсь, что все – как обычные читатели, так и те, кто изучает историю Китая, – сочтут мои усилия не напрасными. А поскольку Эдмунд Бэкхаус действительно присутствовал во время осады дипломатических миссий, я упомянул и его в повествовании, основываясь на том, что он действительно делал, а также на нескольких воображаемых взаимодействиях с моими вымышленными персонажами. А еще я не мог удержаться от того, чтобы дать ему небольшую, полностью вымышленную роль в последней главе моей книги.

В конце концов, подумал я, если он может что-то сочинить, то и я тоже! Остается пара загадок. Как умер император, племянник Цыси? Кажется, в наши дни существует общее мнение, что его, вероятно, отравили дворцовые евнухи. Я позволил моему вымышленному евнуху Лаковому Ногтю присвоить себе эту честь. А что насчет Цыси в последние годы жизни: был ли у нее план? Чего она пыталась добиться? После недавней публикации биографии Цыси, написанной Чжан Юн[83], возникли некоторые разногласия. Вложив историю в уста Лакового Ногтя, я предложил собственную догадку.