Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

– Бала мата… – неожиданно прошептал мой визави. – Бала мата прейда.

– Что? – невольно вырвалось у меня, – я не понимаю, что ты говоришь.

– Бала мата, – уже в полный голос проговорил он, – Бала мата…

Последнее он и вовсе истерично проорал и, обронив фрукты, кинулся в гущу леса, из которого ещё долго доносилось:

– Бала мата, бала мата…

Не знаю, сколько времени я простояла в ступоре, не понимая, что только что со мной произошло. А потом я пришла в себя, схватила шляпу, закинула на плечо сумки с оборудованием и рванула в лагерь.

Неподалёку от озера я застала Стиана и тут же выпалила:

– Там был человек. Низкорослый, в перьях и с копьём. Он… он…

– Что?! – опешил Стиан. – Ты видела гамборца? Где он?

– Убежал. И обозвал меня напоследок.

Стиан кинулся в сторону леса, Гро рванул за ним, но минут через пять они вернулись обратно. На лице Стиана застыло разочарование, но завидев меня, он тут же стал расспрашивать:

– Ты видела его около дерева? Как он был одет? У него была боевая раскраска? А татуировки?

Я старательно ответила на все его вопросы и под конец спросила:

– Что он хотел от меня? Он ведь мог убить меня тем копьём, да?

– Нет, ну что ты, – успокоил меня Стиан. – Я же тебе говорил, гамборцы – очень мирные островитяне, они стараются не контактировать с людьми извне. То был не охотник, а собиратель фруктов. Тем подобием копья он явно сшибал их с дерева, потому ты и видела, пока сидела на дереве, что заросли ходят ходуном. Собиратель сам тебя испугался, потому и убежал. Он ведь никогда раньше не видел высоких светловолосых северянок. Даже сложно представить, какое сильное впечатление ты на него произвела.

– Да уж… Наверное, теперь прибежит в свою деревню и расскажет всем, что неподалёку от озера поселилась зеленоглазая демоница. Или людоедка. Или злая ведьма.

– Как ты, говоришь, он тебя назвал?

– Назвал? А, ты про эти странные слова. Он всё время повторял "бала мата, бала мата". Что это такое? Название какой-то фольклорной нежити?

– Увы, я с местным фольклором не знаком, и очень об этом жалею. В прошлый раз, когда мы с Рагнаром были здесь, островитяне прятались от нас и не шли на контакт. Я слышал только тихие голоса в лесу, и они говорили не совсем на сарпальском. Их язык похож на тот, которым пользуются жрецы Мерханума, бога-сотворителя всего сущего. Это древнее сарпальское наречие, которое вышло из употребления лет триста назад. Память о нём осталась только в храмах верховного бога и здесь, и, видимо, на изолированном от внешнего мира острове. Бала мата – это что-то вроде Белой Матери, как я понимаю. Похоже, тебя приняли за местное божество.

– Белокожая богиня? – усомнилась я, – Тогда почему тот человек от меня в ужасе убежал?

– Ну, поставь себя на его место. Если бы тебе во плоти явилась Камали, что бы ты почувствовала?

– Ужас и трепет, – не раздумывая ответила я. – Я со страху бы умерла на месте.

– Ну вот, значит, ты понимаешь чувства своего нового знакомого. Может, Белая Мать – это антропоморфное воплощение смерти. Так что вряд ли тот охотник снова захочет с тобой встретиться. Думаю, люди из его деревни надолго забудут дорогу к этому озеру, лишь бы не сталкиваться с нами.

Что ж, это обнадёживает. Всё-таки не хочу я бродить по лесу и прислушиваться к каждому шороху в кустах. Это очень мешает работе. А ещё мне очень мешает тягучая атмосфера недосказанности между мной и Стианом:

– Послушай, – начала было я, – мне кажется, нам надо поговорить о том, что было в лесу.

– Так ведь ничего страшного не случилось, – поддевая лопаткой кусочек рыбного филе в котелке, беззаботно сказал он. – Просто островитянин добывал плоды с дерева, случайно встретил тебя и…

– Я не про это, – прервала я этот поток напускного пустословия. – И ты прекрасно понял, о чём я говорю.

Стиан напрягся. Я видела, как побелели костяшки на руке, которой он держал лопатку, и смекнула – этот разговор задевает его за живое. И очень сильно задевает.

– Я знаю, что ты прикасался ко мне ночью, когда думал, что я сплю, – в лоб призналась я и получила обескураживающий ответ:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Извини, этого больше не повторится.

– А я хочу, чтобы повторилось.

Тут он поднял на меня глаза, полные изумления, а после начал объяснять:

– Эмеран, я ведь говорил тебе, что моё будущее под большим вопросом. Я не знаю, что меня ждёт завтра, через год, через два. А твоё будущее уже предопределено. И я не хочу сбивать тебя с жизненного пути, по которому тебе предстоит пройти.

– О, да ты, не иначе, уже всё решил за меня. И как мне жить и с кем жить. А ты не много ли на себя берёшь?

– Эмеран, – примирительным тоном заявил он, – мне очень жаль, что тогда на сейнере я дал тебе повод усомниться в себе. Не затаи ты обиду на меня, всё между нами могло бы сложиться иначе. Но содеянное уже не исправить и теперь ты невеста другого мужчины.

– Я не невеста, – пришлось с нажимом пояснить мне.

– Но это ведь только вопрос времени.

– Нет, это вопрос моей совести. А она запрещает мне провести остаток жизни с человеком, которого я не люблю.

– В таком случае моя совесть запрещает мне ради своих эгоистичных порывов сбить с пути очередную девушку. Я больше не хочу быть третьим лишним, из-за которого ещё одна семья не может найти согласие и любовь в своих сердцах.

– Нет никакой семьи. И не будет. Я её не хочу.

– Но ты ведь очень скоро пожалеешь об этом скоропалительном решении. Я не хочу, чтобы из-за меня ты сломала себе жизнь. Ты ведь можешь добиться очень многого, если выйдешь замуж за будущего правителя своей страны. Я же не смогу тебе дать тебе и сотой доли того, что может он.

– Он не даст мне главного. Любви.

Стиан промолчал, но вскоре сказал:

– Одной лишь любви, как правило, для девушки оказывается мало.

– Ты что, сравниваешь меня со своей ненаглядной Элисой? – начала закипать я. – А тебе в голову не приходило, что все люди разные? Или ты во всех женщинах хочешь видеть именно её? Всё дело в ней, да?

– Да, – был мне неуверенный ответ.

– Не верю, – твёрдо заявила я.

Стиан поспешил сделать вид, что ему срочно надо заняться жарящейся в котелке рыбой и ему теперь не до разговоров. А я поняла, что эту стену непонимания мне не пробить.

– Скоро будет готово, – переворачивая скворчащие кусочки, предупредил он.

– Обедай без меня, – холодно заявила я и, схватив оборудование, направилась вдоль берега к противоположному концу озера.

Внутри меня всё клокотало от возмущения. Как он может так со мной поступать? Указывать, что мне делать, врать. Если это была ложь во спасение, то напрасно. Меня спасать не надо, мы не в горах и не в пустыне.

А может, он всё-таки не врал? Вдруг Стиан и вправду до сих пор любит свою взбалмошную Элису? Тогда я умываю руки. Мужчина, на уме у которого всё время другая, мне не нужен. Не потерплю, чтобы он обнимал меня и в мыслях представлял Элису. Это просто ниже моего достоинства. Иллюзия любви точно не для меня.

Вот так я всё и решила для себя. И чтобы показать Стиану всю степень своего недовольства, вместо обеда я решила заняться съёмкой водопада. Да, знаю, сегодня он очень старался, хотел порадовать меня своими кулинарными умениями, но я уже сыта его заботой. Всё, чего мне сейчас хочется, так это побыстрее отснять материал и покинуть этот остров, что вместо надежды на романтическое приключение принёс мне только разочарование.

Установив камеру на штатив, я запечатлела водопад на длинной выдержке, чтобы струи в кадре казались шёлковыми нитями, а не рванными брызгами. Вслед за водопадом пришла очередь озёрной фауны. А я и не знала, что лягушки здесь такие причудливые: с ярко-зелёным тельцем и безумными красными глазами. На всякий случай я решила держаться от них подальше и снимать с помощью длиннофокусного объектива на почтительном расстоянии – а то вдруг они ядовитые и как прыгнут на меня, если им что-то не понравится.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})