Элвис Пресли. Безрассудная любовь - Питер Гуральник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Статья, которую Билл Берк опубликовал 15 декабря в газете Memphis Press — Scimitar, через три дня после завершения гастролей, представляла собой естественную реакцию любого человека, который любит Элвиса и переживает за него. «После завершающего концерта Элвиса Пресли в отеле «Хилтон» в Лас — Вегасе, — писал Берк, репортер со стажем, — каждый из нас уходил с вопросами, сколько же еще времени осталось до конца и почему король рок — н–ролла добровольно выставляет себя на посмешище, выходя на сцену столь неподготовленным? Зачем продолжать? Ради славы? Возможно, он уже самый известный и самый любимый певец всех времен… Ради денег? [Берк напрочь исключал вариант, что Элвису действительно были нужны деньги.] Это единичное мнение. Вряд ли… И все же они продолжают ходить на его концерты, они обязательно раскупят все билеты на его очередной тур, который начнется 27 декабря в В ичиге и закончится в канун Нового года в Питтсбурге. Кто однажды стал королем, всегда им останется. Может быть, в этом и кроется вся суть. А может быть, они все еще приходят, потому что чувствуют, что этот концерт может оказаться его последним».
Глава 18 «ЭЛВИС, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?»
(январь — июнь 1977)
Так, как Элвис и обещал, он дал согласие на новую запись в Нэшвилле, чтобы как — то реабилитироваться за ноябрьский провал в Грейсленде. Он был полон надежд, что «смена декораций» поможет ему добиться чего — то действительно стоящего. Фелтон на неделю выкупил студию Кейсона «Creative Workshop». Студия отвечала самым последним техническим требованиям, все нэшвиллские музыканты были с ней хорошо знакомы, а сам Фелтон полагал, что там Элвис почувствует себя как дома. Начало записи было запланировано на 20 января, и все, казалось бы, шло по намеченному плану, пока в последний момент Фелтону не позвонил Джо и не сообщил, что Элвис просто зашивается в Мемфисе и не сможет приступить к работе, по крайней мере до следующего дня. Затем, двадцать первого, Фелтон снова услышал голос Джо на другом конце провода. Элвис в городе, но ему придется остаться в отеле, потому что он неважно себя чувствует. Фелтон поинтересовался, что ему следует сказать музыкантам, которые уже второй день не могут приступить к работе. Джо сказал, что уговор остается в силе и им просто следует немного подождать. Тем не менее в течение вечера состояние Элвиса ухудшилось — он жаловался на сильную боль в горле. Прибывший доктор констатировал начало воспалительного процесса. Фелтон был вынужден отослать музыкантов по домам.
Но отнюдь не больное горло тревожило Элвиса, Джо и Чарли. Нет, проблема была в ущемленной гордости и раненом сердце. Джинджер отказалась сопровождать его в Нэшвилл в самую последнюю минуту. Они, как обычно, очень долго выясняли отношения, в процессе чего он даже пригрозил вообще туда не ехать, но она оставалась непреклонной, предъявляя ему все новые причины, одна весомей другой. Чтобы оправдать свое нежелание ехать вместе с ним, она даже поставила его перед фактом, что всегда просто терпеть не могла Нэшвилл. Именно поэтому его больное горло было всего лишь попыткой заставить Джинджер пожалеть его — к такому заключению пришел его кузен Билли, когда в доверительном разговоре еще в Мемфисе Элвис признался ему, что не планирует сразу же приступать к записи. «Если надо, — сказал он тогда, — я просто скажу, что у меня сел голос». Он как будто надеялся, что с помощью этого трюка он заставит Джинджер, а заодно Полковника и RCA сразу же почувствовать себя виноватыми и прибежать к нему.
Линда пыталась приободрить его и прибавить энтузиазма — это видели все ребята. Она постоянно над ним подшучивала, и ей иногда удавалось сбивать с него мрачную спесь. Но Джинджер в отличие от нее только ухудшала всю ситуацию. В этом мнении ребята опять — таки единодушно сходились. С их точки зрения, с самого первого момента своего появления в их дружной семье она приносила одни лишь только проблемы и ничего более. Более — менее нормально с ней могли общаться только Билли и Джо Смит, да и то только потому, что обращались с ней как с маленькой девочкой. Но больше всего окружающих волновала таинственная способность Джинджер заставить Элвиса бегать вокруг нее кругами, выполняя все ее самые безумные прихоти, надеясь этим потрясти ее семейку и ее саму. Ни для кого не остался незамеченным тот факт, что одного ее присутствия достаточно, чтобы поднять его дух. Никто не мог забыть его выступления в Питтсбурге в канун Нового года, когда впервые за долгое время он дал по — настоящему первоклассный концерт. Также никто не сомневался, что он испытывает к ней самые трепетные и искренние чувства. Но вот объяснить это увлечение не удавалось ни одному из близких Элвису людей или коллег. Лучше всего сформулировать природу своих взаимоотношений с Джинджер удалось ему самому, когда в разговоре с доктором Ником он признался, что она сильно напоминает ему мать. Но ни доктор Ник, ни кто — либо еще так и не смогли понять, в чем Джинджер была схожа с покойной Глэдис. Она напоминала им симпатичную школьницу, которая буквально купается в лучах обожания и восхищения, но так и не может решить, как на все это реагировать, поэтому ей приходится полагаться на мнение своей мамаши, а не на свои чувства.
Джинджер была главным предметом общих разговоров уже полтора месяца — с той поры, как Элвис с ней связался. Она вызывала больше кривотолков и обсуждений, чем любая прежняя подружка Элвиса. Он же оставался равнодушным к мнению остальных и никак не реагировал на робкие попытки критиковать свою новую спутницу, что только подчеркивало тот факт, что он был увлечен ею более, чем она им. Однажды Билли попытался намекнуть Элвису, что ему следовало бы подыскать себе более зрелую женщину, чтобы иметь общие интересы и хотя бы иногда вести с ней осмысленные беседы. «Что, черт возьми, сможет сделать для меня сорокадвухлетняя женщина?» — такой сексуально вызывающей по сути была реакция Элвиса на это предложение, что говорило о том, что его либидо на тот момент находилось в спящем состоянии.
В конце концов всем просто пришлось смириться с
