Сага о Форсайтах - Джон Голсуорси
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Приближаясь к тихой заводи абсолютного покоя, он с особым раздражением подумал о том, что некоторые неразборчивые в средствах тресты и синдикаты скупают самые разнообразные рынки, поддерживая цены на неестественно высоком уровне. Эти нарушители принципов индивидуальной конкуренции во всем и виноваты. В каком-то смысле даже отрадно посмотреть, как они теперь засуетились, опасаясь краха. Полезли, так сказать, в рагу, а угодили в суп.
Контора фирмы «Кэткот, Кингсон и Форсайт» занимала первые два этажа дома на правой стороне улицы. Поднимаясь к себе в кабинет, Сомс подумал: «Стены надо бы покрасить».
Старый клерк Грэдмен сидел, как обычно, за огромным столом со множеством ячеек для бумаг. Полуклерк стоял рядом, держа в руках записку от маклера, в которой говорилось о выручке с продажи дома Роджера Форсайта на Брайанстон-сквер. Взяв записку, Сомс сказал:
– Ванкувер-Сити… Гм! Сегодня эти акции упали.
Старый Грэдмен заискивающе проскрипел:
– Нынче все падает, мистер Сомс.
Полуклерк ретировался. Сомс прикрепил записку к другим бумагам и повесил шляпу.
– Я хочу посмотреть свое завещание и свой брачный договор.
Грэдмен, не вставая с вертящегося кресла, дотянулся до нижнего левого ящика, извлек оттуда две папки и, распрямившись, обратил к Сомсу поросшее седыми волосами лицо, очень красное от прилива крови.
– Вот копии, сэр.
Сомс взял бумаги. Ему вдруг показалось, что Грэдмен очень похож на толстого пятнистого пса, который сидел на цепи во дворе их дома. Однажды Флер пришла и потребовала, чтобы собаку отпустили, и та сразу же покусала повара. Пришлось уничтожить животное. Интересно, Грэдмен, если вырвется из своего кресла на свободу, тоже покусает повара?
Отогнав от себя эти несерьезные мысли, Сомс раскрыл брачный договор, куда не заглядывал восемнадцать лет, с тех пор как переделал завещание после смерти отца и рождения Флер. Он хотел проверить, включены ли в текст слова «в бытность под покрытием своего супруга». Да, включены. Странное выражение, словно из коневодства заимствованное! Проценты с пятнадцати тысяч фунтов (которые Сомс выплачивал без вычета подоходного налога) полагались Аннет и сейчас, пока она была его женой, и впоследствии, как вдове, но только dum casta[75] (еще одна старомодная и довольно колкая формула, вставленная в договор как гарантия безупречного поведения матери Флер). При том же условии по завещанию она получала тысячу ежегодной ренты. Отлично! Сомс вернул копии документов Грэдмену, тот взял их, не поднимая головы, вернул в ящик, крутнувшись на стуле, и продолжил свои подсчеты.
– Грэдмен! Мне не нравится положение дел в стране. Слишком много развелось людей, не желающих мыслить здраво. Я хотел бы найти способ обезопасить мисс Флер на случай потрясений.
Грэдмен написал на промокашке цифру «2».
– Да-а, – протянул он, – время прескве-ерное.
– Обычный запрет на преждевременное истребование не поможет.
– Не-ет, – подтвердил Грэдмен.
– Что, если к власти придут лейбористы или того хуже? Люди с навязчивыми идеями – вот самая большая опасность. Поглядите на Ирландию!
– Ох! – сказал Грэдмен.
– Допустим, я оформлю на мисс Флер дарственную, а себе назначу пожизненную ренту. Тогда с меня ничего не смогут взять, кроме процентов. Если, конечно, законы не перепишут.
Грэдмен сделал движение головой и улыбнулся.
– О-о! Не посме-еют!
– Не знаю, – пробормотал Сомс. – Я ни в чем им не доверяю.
– Чтобы уладить вопрос с налогом на наследство, понадобится два года, сэр.
Сомс фыркнул. Два года! Ему же только шестьдесят пять!
– Составьте мне такой документ, чтобы вся моя собственность переходила к детям мисс Флер в равных долях с пожизненной выплатой процентов сначала мне, потом ей без права опережающего расходования. Добавьте еще такой пункт: в случае если она не сможет пользоваться своей рентой, доход переходит к опекунам, которые будут по собственному усмотрению распоряжаться средствами в ее интересах.
Грэдмен проскрипел:
– Сэр, вы теряете контроль…
– Это мое дело, – отрезал Сомс.
Написав на листке: «Пожизненная рента… опережающее расходование… утрата возможности… по собственному усмотрению…» – Грэдмен спросил:
– А кто опекуны? Может, младший мистер Кингсон? Он надежный молодой человек.
– Да, возьмем его. Но нужно еще двое. Из нынешних Форсайтов мне никто не нравится.
– А младший мистер Николас? Он адвокат, не раз вел в суде наши дела.
– Только звезд с неба не хватает, – добавил Сомс.
По лицу Грэдмена, жирному от бесчисленных бараньих отбивных, расплылась улыбка – улыбка человека, который весь день сидит.
– От парня его возраста такого обычно и не ждут, мистер Сомс.
– А сколько ему? Лет сорок, наверное?
– Да-а, совсем молодой.
– Ну хорошо, пусть, впишите. Однако нужен еще кто-то, кто был бы лично заинтересован. Не знаю, кого взять.
– Может быть, мистера Валериуса, раз он теперь вернулся домой?
– Вэла Дарти? Сына такого отца?
– Ну-у, – промычал Грэдмен, – отец его умер семь лет назад.
– И все-таки…
Сомс встал. И тут Грэдмен вдруг проговорил:
– Если будут производить изъятие капитала, то доберутся и до опекунов, сэр. Вы ничего не выиграете. На вашем месте я бы еще подумал.
– Это верно, – ответил Сомс, – подумать не мешает. Что насчет уведомления о ветхости дома на Вир-стрит?
– Я его пока не послал. Женщина очень стара. Вряд ли захочет стронуться с места.
– Не знаю, сейчас всеми овладел дух беспокойства.
– Все-таки я склонен смотреть правде в глаза, сэр. Ей восемьдесят один год.
– Нет, – решил Сомс, – лучше отправьте извещение и посмотрите, что она скажет. Да, и как обстоит дело с мистером Тимоти? Все ли готово на случай несчастья?
– Опись имущества я сделал. Мебель и картины оценены, так что резервы нам известны. Мне будет жаль, когда мистер Тимоти нас покинет. Подумать только, сколько лет я с ним знаком!
– Все мы не вечны, – вздохнул Сомс, беря шляпу.
– Да-а, – сказал Грэдмен, – и все же будет жаль. Последний из старых Форсайтов!.. Заняться мне той досадной историей на Олд-Комптон-стрит? Ох уж эта пресса – столько с нею пробле-ем…
– Займитесь. А я должен забрать мисс Флер и успеть на четырехчасовой поезд. Хорошего дня, Грэдмен.
– И
