Князь Благовещенский: Князь Благовещенский. Наместник. Пророк - Виталий Сергеевич Останин

Доминик тоже заметил усталость девушки. И решил, раз не срастается с магией, включить дипломатию.

– Госпожа Домиани, я готов простить вас. Вы совершили ошибку, доверившись человеку, который обманул вас. Как и всех нас. Прекратите защищать его, и мы сможем забыть этот досадный инцидент. Поверьте, никакого преследования с моей стороны, как нанимателя, в отношении вас не последует.

Альдо неопределенно хмыкнул – дескать, никакой пощады врагу – и сильно пнул Челию в грудь. Точнее, в щит, который возник на пути движения его ноги, причем на такой дистанции, что та еще не успела до конца распрямиться.

Энергия удара сыграла с Тенью дурную шутку. Вместо того чтобы отбросить девушку назад, он как бы сам оттолкнул себя. Чем протектор сразу же воспользовалась – вошла в клинч и быстро-быстро заработала кулаками. Насколько я мог судить, почти половину из них видящий не успевал заблокировать.

Но все-таки, несмотря на напор Челии, ее уровень владения телом и даром, природа или Господь сделали мужчину и женщину очень разными. Девушка была легче, ее удары были не настолько сильны, чтобы выбить дух из тренированного мужика. А тот был массивнее, не таким выдохшимся и явно умел держать удар.

Видящий уже начал приходить в себя после допущенного промаха, когда я без замаха кинул в него чашку с кофе. Которую он, впрочем, успешно отбил. Но только чашку.

Беда с этими магами, если честно. Слишком упираются в свой дар. Забывают о простых, но не менее эффективных методиках. Таких, как горячая жидкость, которая, попадая тебе в лицо, как минимум лишает сосредоточенности. Пусть капучино и не кипяток, но приятного мало, верно?

На миг потерявшись, Альдо пропустил самый важный удар в своей жизни – последний. Мгновенно сориентировавшись, Челия всадила мужчине кулак в кадык. А когда он схватился за горло, лишившись возможности дышать, добавила женскую классику – колено в пах. Упавшему противнику она просто сломала шею, с силой впечатав пятку ему в шею.

Дар ко мне вернулся еще до того, как Тень умер.

Магистр неверяще смотрел на тело своего верного пса. В дверях – поединок длился меньше минуты, если судить по кухонным часам – появился «садовник» с короткой штурмовой винтовкой в руках. Пока он пытался понять, что произошло (а задача была не из простых), я обрушил на него темень «монолита». Просто придавил, не давая возможности двигаться. Убивать этого человека не было никакой необходимости. Я все же был русским гуманитарием, хотя при взгляде на мертвого Альдо и испытывал жестокую радость. Но держался, не пинал труп поверженного врага.

Доминик перевел взгляд на меня. Лицо его закаменело. Да, непростые у нас будут переговоры.

– Может, все-таки кофе, святой отец?

Магистр моргнул, выдавая свою полную растерянность. Предательство протектора, смерть ищейки, обезвреженный «садовник» – день явно пошел как-то не так. А мое предложение выпить кофе и вовсе разрушило начавшуюся было собираться мозаику. По его логике (да, в общем-то, не только по его), сейчас, пользуясь преимуществом, я должен был убить католика. Преимущество было за нами – двое одаренных против одного, веские причины сделать это – тоже. Вот только смерть Доминика не входила в мои планы.

Челия устало опустилась на стул, но – умная девочка – щиты не сняла. Выглядела она скверно – судя по всему, пропустила не только те удары, которые я заметил.

– Что? – переспросил доминиканец.

– Кофе, – повторил я. – У вас тут отличная кофемашина, я с удовольствием сделаю вам чашечку. Вы какой предпочитаете? Я наловчился делать капучино, правда, рисунок молочной пенкой у меня не всегда выходит. И погасите уже аспекты, падре, не собираюсь я с вами драться!

– А что вы собираетесь делать, Игорь?

Все-таки жизненный опыт у старикана был не чета моему. Он быстро овладел собой и уже начал просчитывать варианты дальнейшего развития событий. Не спеша, впрочем, тушить огоньки на кончиках пальцев.

– Разговаривать. Пересматривать наши договоренности.

Мне удалось еще раз сбить его с толку.

– Вы не сможете сбежать.

Спустя несколько секунд его лицо озарила догадка. Он решил, что я сейчас буду выторговывать себе путь отступления. Наивный итальянский дедушка!

– Да как два пальца, святой отец, – хмыкнул я. – Я не об этом собирался говорить. Вы будете кофе или нет?

Некоторое время на кухне царило молчание. Тревожной тишины, впрочем, все же не получилось: шипел, взбивая молоко в пену, агрегат, тикали часы, постанывал и матерно ругался на немецком придавленный «садовник». Последнее портило атмосферу куда сильнее работы кофемашины, и я попросил протектора утихомирить страдальца. Не летально. Челия кивнула и расчетливо стукнула бойца в основание черепа.

Поставив чашку перед магистром, я послал ему доброжелательную улыбку.

– Ваш план – дрянь.

Что он там ожидал услышать, не знаю, но не это.

– Какой? – осторожно поднимая чашку, спросил он.

На его молочной шапке скалился неуклюже изображенный череп.

– Ну, этот – столкнуть весь мир в войну, а потом вернуть выживших в лоно природы. Дрянь план. Ничего не получится. Точнее, получится совсем не то, чего вы ждете. Я почти уверен, что вам самому не понравится результат.

– Спорно. Такой вариант существует, но это не константа.

– Если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет не так, – поделился я с ним мудростью моего мира.

– И поэтому вы убили Альдо и решили сбежать?

– Его я убил, потому что обещал. Мой нынешний статус лишает меня возможности игнорировать данное слово. Да и зло я на него затаил, если честно. Однако теперь, согласно христианской традиции, я простил его. Не грустите, отнеситесь к этому как к сопутствующим потерям. Вы же не пугались отправить на смерть миллионы людей, чтобы спасти цивилизацию этой Параллели?

– Не ерничайте.

– Хорошо, не буду. Так вы готовы к разговору?

– Смотря к какому.

– Да все к тому же. Власть, контроль, спасение мира. Это все еще можно устроить.

– Что-то я перестал вас понимать…

– Да никогда и не пытались, падре. Кто же будет забивать себе голову внутренним миром инструмента?

– Так просветите меня.

На миг я задумался. Эта часть была самой сложной, куда труднее реализуемой, чем убийство Альдо. В мыслях я несколько раз репетировал речь, но в реальности подготовленные слова казались плоскими и ненастоящими.

– Я ведь русский, – начал я. – Вы тут в Европах создали замечательный образ русского медведя, опасного и недалекого, которого нужно держать на поводке, кормить, и тогда он станет плясать для вас на задних лапах. С отдельными представителями это действительно получается, но если смотреть на вид в целом… Вы все время забываете, что медведи – это хищные дикие звери. Очень независимые, чертовски хитрые и злопамятные.

– Вы идеализируете вашу нацию. Ленивые, плохо организованные люди с непонятной тягой к саморазрушению.

– И это тоже, святой отец, и это тоже. Минусы есть у всех, но мы сейчас не о них говорим.

– А о чем, Игорь?

Подняв руку, я попросил его