Железная стена. Израиль и арабский мир - Avi Shlaim
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неудивительно, что за годы, прошедшие после победы "Ликуда" на выборах, переговоры об окончательном статусе с Палестинской автономией так и не были возобновлены. Причиной отказа Шарон назвал продолжающееся насилие палестинцев над израильским гражданским населением, особенно в ужасающей форме терактов, совершаемых террористами-смертниками. Невозможно переоценить влияние атак террористов-смертников, которые вселяли в израильтян острый психологический страх и даже панику, чувство беспомощности и виктимности, когда они занимались своими повседневными делами. Кроме того, теракты укрепляли убежденность в том, что палестинцев не существует в качестве партнера для достижения мира, что способствовало росту поддержки жесткой линии, которую олицетворял Шарон. Но сам Шарон был убежденным сторонником жесткой линии задолго до того, как первый террорист-смертник взорвал себя на улицах Тель-Авива. Террористические атаки сделали Шарона более жестким, бескомпромиссным и укоренившимся в своей жесткой позиции. Однако более глубокое объяснение этой позиции кроется в его психологическом складе, мировоззрении, глубоком недоверии к палестинцам и убежденности в том, что меч в руках - условие выживания Израиля. Под воздействием травмы, нанесенной террористами-смертниками, некоторые элементы этого мировоззрения, и особенно все более усиливающееся недоверие к палестинцам, стали определять национальный консенсус.
Правительство, ЦАХАЛ и вторая интифада
После победы на выборах Шарон сформировал правительство на широкой основе, которое получило поддержку семидесяти депутатов Кнессета. Поскольку параллельные парламентские выборы не проводились, Ликуд остался в Кнессете с прежним числом мест. Это была вторая партия, получившая девятнадцать мест; крупнейшей партией стал Лейборист, получивший двадцать шесть мест. Одним из первых актов нового правительства стала отмена закона о прямых выборах премьер-министра. Понимая, что "Ликуд" не сможет управлять страной с такой узкой парламентской базой, Шарон обратился к Партии труда с предложением войти в состав его правительства. Он также надеялся получить международную легитимность за счет включения в правительство Лейбористской партии. Лидеры Партии труда, несмотря на внутреннюю оппозицию, откликнулись на призыв войти в правительство национального единства. Шимон Перес, архитектор Осло и провидец нового Ближнего Востока, взял на себя задачу обелить человека, которого за рубежом считали кровожадным, ответственным за резню в Кибии и в лагерях беженцев Сабра и Шатила. Перес стал министром иностранных дел и заместителем премьер-министра, а лидер партии Биньямин Бен-Элиэзер - министром обороны. Перес и Бен-Элиэзер обосновали свое решение работать под началом Шарона тем, что в правительстве у них будет больше шансов оказать сдерживающее влияние. Однако обнаружить признаки сдержанности со стороны правительства Шарона было крайне сложно. Реальная роль Переса заключалась в том, что он служил "фиговым листком" для Шарона. Занятие поста в его правительстве фактически дискредитировало Партию труда и лишило ее возможности сформулировать четкую альтернативу жесткой политике Ликуда.
Биньямин Нетаньяху, главный соперник Шарона в "Ликуде", не получил ни одного из руководящих постов и предпочел остаться вне правительства. Он стал ярым критиком руководства Шарона, постоянно опережая его в правых позициях. Другими партнерами по коалиции были ШАС, "Объединенный иудаизм Торы", Партия центра, "Исраэль БаАлия", "Исраэль Бейтейну" (новая партия, состоящая в основном из иммигрантов из стран бывшего СССР и разочаровавшихся в Ликуде избирателей), крайне правый "Национальный союз", "Новый путь" и "Гешер". Большинство из этих партий имели лишь несколько мест и, следовательно, практически не имели политических рычагов. Чтобы сохранить свою многопартийную коалицию, Шарон воздерживался от выдвижения каких-либо планов по урегулированию конфликта с палестинцами. Наличие широкой и разнородной коалиции давало ему значительную свободу действий в реализации собственных предпочтений, главным из которых было стремление действовать в одностороннем порядке.
Наиболее острой проблемой, с которой столкнулось правительство национального единства, стало насилие, сопровождавшее интифаду Аль-Акса, и особенно теракты, совершаемые исламскими боевиками-самоубийцами в израильских городах. За большинством этих терактов стояли ХАМАС и "Исламский джихад". 19 марта 2001 г., через 12 дней после приведения к присяге, правительство утвердило стратегический план ЦАХАЛа по борьбе с интифадой. Основными положениями этого плана были
Обеспечить израильским гражданам безопасность и чувство защищенности; положить конец палестинскому насилию и помешать палестинцам добиваться целей насильственными методами; свести к минимуму вероятность интернационализации конфликта; уменьшить вероятность ухудшения ситуации в регионе; сохранить возможность - когда придет время, после прекращения палестинского насилия - вернуться на путь переговоров; но не вести переговоры под огнем.
Между правительством и ЦАХАЛом сохранялись разногласия по поводу реализации общего стратегического плана, но теперь был достигнут широкий консенсус по поводу целей и, что не менее важно, по поводу грандиозного нарратива конфликта. Согласно этой концепции, Ясир Арафат никогда не собирался разделять страну между двумя народами, а процесс Осло служил лишь для маскировки его необъявленных целей. Он инициировал интифаду, чтобы навязать Израилю безоговорочный уход, добиться создания государства путем "войны за независимость", а не переговоров и компромиссов. Более того, интифада рассматривалась лишь как этап долгосрочной стратегии Арафата, направленной на подрыв Израиля как еврейского государства. Суть повествования сводилась к тому, что у палестинцев нет партнера для мира.
Высшее армейское руководство полностью придерживалось этой версии, неоднократно определяя интифаду как экзистенциальную угрозу и настаивая на том, что она навязала Израилю "войну без выбора". В такой войне, утверждал начальник генштаба Шауль Мофаз, ЦАХАЛ должен захватить инициативу и нанести палестинцам тяжелые потери. Моше ("Буги") Яалон, его заместитель (и преемник с июля 2002 г.), разделял его решимость поставить перед палестинцами железную стену военной мощи. Яалон был более экстремален в своих взглядах и постепенно превратился в главного идеолога войны против интифады. Исключительно самодовольный взгляд на сионистское движение сделал его абсолютно нетерпимым к его критикам. Яалон считал рассуждения "новых историков" и других "постсионистов" не только заблуждениями, но и опасными. "Я читал Илана Паппе", - сказал он, отвечая на вопрос о тех, кто ставит под сомнение сионистское изложение конфликта. "Это больная тема. Это самобичевание. Мы всегда виноваты". Он также критически оценивал линию Эхуда Барака в отношениях с палестинцами, утверждая, что уступки Израиля только подталкивают их к дальнейшим уступкам. Переговоры в Табе рассматривались Яалоном как серьезная ошибка, поскольку они имели негативные последствия для безопасности Израиля: любое достигнутое соглашение стало бы лишь отправной точкой для следующего раунда израильских уступок. Палестинцы, утверждал Яалон, никогда не будут удовлетворены государством, ограниченным Западным берегом реки Иордан и сектором Газа; они будут продолжать
