Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

– Ну что ты, это была просто настороженность, а не ненависть. Всё-таки он заведует делами на судне Альвиса, и вдруг на борту появляется незнакомая аконийка. Он просто не знал, чего от тебя ждать. Но ты быстро смягчила его нрав.

– Чем же?

– Он решил, что ты точно в меня влюблена, раз даже несмотря на болезнь, переживаешь обо мне и всё время спрашиваешь, где я и что со мной.

– Я думала, он твой наниматель и на правах начальника мучает тебя за то, что ты привёл на судно постороннюю женщину.

– Да? – загадочно улыбнулся Стиан, – вообще-то в те дни, что ты провела в лазарете, мы с Рагнаром и доктором Шенке пили вино по вечерам, вели светские беседы, ели на ужин морские деликатесы. Никаких пыток и наказаний. Кроме щупалец осьминога под острым соусом.

– Теперь-то я понимаю, что кузен не стал бы тебя обижать. Но тогда я и вправду боялась за тебя.

– Когда доктор рассказал о твоих подозрениях и страхах, Рагнара это подкупило. Потом, когда мы с тобой долго прощались на палубе, и ты с Хоргеном отправилась в порт Синтана, он долго донимал меня предложениями всё бросить и плыть за тобой следом.

– Так почему же ты не поплыл? – затаив дыхание, спросила я.

– Только потому, что Хорген вернулся и сказал нам с Рагнаром, что ты сбежала от него на яхту своего любовника, с которым страстно обнималась прямо на палубе.

– Это неправда, Гардельян мне не любовник, – с нажимом напомнила я. – Он просто охотник за моим титулом, и я его за это презираю. А ещё за то, что в детстве он наябедничал на меня отцу. И вообще он неприятный тип. А обнимались мы по-дружески, потому что я была ужасно рада, что хоть кто-то из знакомых заберёт меня, наконец домой.

Мне так сильно хотелось оправдать себя в глазах Стиана, что я была готова говорить и говорить о ненавистном графе, лишь бы он мне поверил. Но тут Стиан мягко улыбнулся и попросту произнёс:

– Верю.

– Правда?

– Сейчас я вижу твои глаза и ясно понимаю, что тот человек тебе действительно неприятен. Как жаль, что я не мог понять этого тогда.

– Что же получается, если бы не тот матрос со своими домыслами, ты бы бросился вдогонку за мной?

– Определённо, именно так бы и поступил.

– И ты тогда бы уже открылся мне?

– У меня бы просто не было выбора.

Подумать только, а ведь счастье было так близко, ещё там, в Синтане. Как же обидно, что мы оба его упустили.

– Но, – продолжил Стиан, – я услышал то, что услышал, и решил не мешать тебе и тому яхтсмену.

– А стоило бы! – от нахлынувших чувств воскликнула я. – Разве за свою любовь не надо бороться?

– Бороться с кем? С соперником или теми чувствами, которые испытывает к нему любимая девушка?

Его вопрос поставил меня в тупик. Я не сразу поняла, что он имеет в виду, а когда поняла, то призадумалась.

– Знаешь, – продолжал он, – я не считаю женщин неразумными детьми, которым надо объяснять, кого им стоит любить, а кого нет. Любая девушка может решить это вопрос для себя самостоятельно без чужих подсказок. Если любишь и ценишь девушку, то нужно уважать её чувства и её выбор. Если девушка будет счастлива с другим, мне остаётся только порадоваться за неё. Да, с этим придётся смириться, придётся скрыть собственные чувства глубоко внутри и никому их не показывать, но зато она будет любить того, кого велит ей сердце, а не разум.

– О боги, откуда в тебе эта жертвенность? – недоумевала я. – Ты ведь сын человека, который четырежды водил твою мать под венец. Мне казалось, его настойчивость способна научить тому, что за свою любовь надо сражаться до конца.

– Как странно, – с грустью усмехнулся Стиан, – а меня их постоянные разводы и женитьбы научили только тому, что надо уметь отпускать даже любимого человека, если вместе быть уже невыносимо. Знаешь, это только со стороны их постоянные расставания и воссоединения кажутся забавными. Когда я был мальчишкой, я мечтал только о том, чтобы мама и папа снова жили вместе и больше никогда не ссорились. Но когда я стал взрослее и начал видеть знакомые вещи в ином свете, то понял, что сам не хотел бы жить в такой же круговерти страстей, ссор, разъездов, примирений и новых ссор. Да, они оба очень эмоциональные люди, наверное, они просто не могут жить спокойной семейной жизнью, в которой нет места порывам и неожиданным поступкам. Вот только мне их темперамент по наследству не передался. Наверное, поэтому я и не понимаю, как можно привыкнуть жить на вулкане и, проснувшись утром, не знать, чем закончится день – вечерней идиллией в кругу семьи или очередным разводом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Бедняга, как же он в детстве настрадался из-за невоздержанности Мортена и Шелы. Но в этом есть и своя положительная сторона – дурной пример родителей заставил его от обратного пробрести качества надёжного человека. И, наверное, ответственного семьянина. Ответственного мужа. Ответственного отца… Ох, как же далеко меня унесли мысли. Рано думать о подобном, нужно просто наслаждаться приятными моментами без лихорадочного построения планов на будущее.

– Выходит, – сказала я, – в первый раз нас разлучил длинный язык того матроса Хоргена и твои принципы.

– Досадная вышла ошибка, признаю.

– Но в Сахирдине присутствие Леона тебя не отпугнуло.

– Если бы что и отпугнуло меня, – улыбнулся он, – так это истории стражей про твой мужской гарем.

Ну вот, опять меня настигли эти нездоровые фантазии сахирдинцев…

– Расскажи мне, что это за причудливые выдумки, – уже смеялся Стиан, – или я чего-то не знаю про свободные аконийские нравы?

– Это была просто шутка, которую неправильно поняли, – пришлось сознаться мне. – Я просто хотела немного подбодрить девушек из гарема визиря, хотела рассказать им, что в королевстве положение женщин не такое угнетённое, и аконийкам доступны многие радости жизни. Но они мои слова поняли по-своему. А потом ещё начали передавать их из уст в уста, пока слухи не дошли до самого визиря.

– И как он отреагировал на историю о твоей весёлой жизни?

– Повелел Леону высечь меня как плохую жену.

– И он?..

– Нет, конечно. Просто посмеялся вместе со мной за закрытыми дверьми. Неужели ты подумал, что он бы мог…

– Нет, но… просто я видел, что между вами нет ни любви, ни понимания. Ну, и слышал кое-что. Я хоть немного, но понимаю аконийский язык.

– Обманщик, – не вытерпела я и, шутя, толкнула его в плечо. – Водил нас всех за нос и даже не сознался, пока у тебя не потребовали паспорт. Скажи ты мне обо всём раньше, мы бы не расстались во второй раз.

– Я и хотел сказать. Когда мы покинули Город Ста Колонн, помнишь. Я спросил тебя, что будет, если я открою тебе страшную тайну о себе.

– Да? А я почему-то подумала, что ты хочешь рассказать о своём оборотничестве. Проклятье, надо было мне просто промолчать и выслушать тебя.

– А мне надо было не отступать от намеченного плана и во всём признаться. Но твои слова остановили меня. Я сразу подумал про Гро, про нашу с ним связь, про то, что я до сих пор не знаю, что с ней делать и стоит ли вообще хоть что-то предпринимать.

– Стиан, – я придвинулась ближе к нему и, глядя в глаза, пообещала, – мы найдём способ отвести от тебя смерть, когда она придёт за Гро. Ты ей не достанешься так просто. Если надо будет, поедем на Полуночные острова искать сговорчивого шамана, который расколдует вас. Если не получится, то найдём сильного и сведущего колдуна в Сарпале. Ты ведь ещё не во всех сатрапиях побывал?

– Нет, не во всех.

– Ну, значит, после Гамбора у нас будет ещё одна поездка. За новыми впечатлениями, фотографиями, храмовыми печатями и сокрытыми знаниями сарпальских ведунов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Ты думаешь? – спросил он, а его ладони заботливо скользили по моей спине

– Я уверена. Вместе мы всё преодолеем, слышишь? Я так много раз уже теряла тебя и не позволю злым силам отнять тебя у меня вновь.

– Эмеран… – он притянул меня к себе, желая поцеловать, и я успела сказать только:

– Я люблю тебя, Стиан.

– А я люблю тебя. Ты в моём сердце навсегда.