Кодекс поведения - Кристин Смит

Не срывая предохранительный наконечник, он вставил сигарету в рот и принялся расхаживать взад-вперед.

При более тщательном рассмотрении он оказался довольно симпатичным малым. Мальчишеская развязность, задиристый взгляд, длинные золотисто-каштановые волосы, густая челка до самых глаз. Отсутствие какого-либо намека на загар говорило о том, что большую часть времени он проводит в помещении. К тому же парень немного сутулился. Черные нечищеные ботинки довершали картину. Риджуэй возненавидел бы тебя с первого взгляда, дружище.

— Вы южанин? — спросила Джени. Парень круто развернулся.

— Да! — Он подошел к Джени вплотную, и кончик его незажженной сигареты оказался буквально в двух сантиметрах от ее носа, так что Джени ощущала ее пряный аромат. — Ну и что?

Джени посмотрела молодому человеку в глаза, такие же малахитово-зеленые, как и у Анжевин. Только слегка налившиеся кровью.

— Как вас зовут? — мягко спросила она.

Сам вопрос или тон, которым он был задан, несколько осадили молодого человека. Он задвигал челюстью.

— Стив. Форел.

— Джерси? Гернси? Мэн?

— Гернси. — Парень глубоко вздохнул. — Гелиер. Джени улыбнулась.

— Я там была, красивый город. — Как же мне тебя расшевелить, дружище? — А чем вы занимаетесь в министерстве, мистер Форел?

Где-то в глубине настороженных глаз зародилась улыбка, но тут же погасла. Парень тряхнул своей рыжей челкой, словно стараясь окончательно прогнать веселость. И сейчас, несмотря на свою циничную ухмылку, он напоминал двенадцатилетнего мальчишку, задиристого уличного сорванца.

— Вот что, вы мне зубы не заговаривайте. — Он передвинул сигарету в уголок рта. — Если хотите знать, я инспектор, как Анж. Инопланетное направление. Работаю с идомени. Учился в Окскбридже. — Он потрогал волосы. — Чужаки искали рыжих и выцепили меня.

— Мальчик из колоний в земной школе. Ты, должно быть, знаешь свое дело.

— Знаю, — улыбнулся Стив, но улыбка тут же померкла. — Но, по мнению некоторых, знаю недостаточно.

Он выразительно посмотрел в направлении исчезнувшей Анжевин. И выглядел уже не задиристым уличным мальчишкой двенадцати лет, а одиноким напуганным пятилетним крохой.

Видишь, дружище, что происходит, когда называешь свое имя. Раскрываешься. Джени всем телом привалилась стене. Эх, нет у меня времени. Теперь уже начала болеть спина. Случай с лифтом сразу после дорожного происшествия пошел явно не на пользу ее нервам, ослабленным имплантацией.

— Что с вами? — забеспокоился Стив. — Вы того и гляди отъедете.

Джени помассировала виски.

— Помогите мне отсюда выбраться. — Она заставила себя улыбнуться и почувствовала, как у уголков рта собрались морщинки: сказывалась усталость. — Я не могу попасть на этажи ограниченного доступа. Лифт меня не слушается.

— Удивительно, что Дюриан не вышвырнул вас в окно. — Стив вернулся в комнату и появился с сумками Анжевин. — Держите. — Он сунул Джени два пластиковых пакета и сгреб остальные. — Он даже одежду ей сам выбирает, — буркнул он, взглянув на содержимое сумок. — Оставим у охранника. Заседание в любом случае затянется не на один час.

Они вернулись к лифтам. Репортеры и камеры уже исчезли, лишь два охранника стояли у входа в актовый зал. Они подозрительно посмотрели на Джени, но расслабились, когда Стив подошел к ним и оставил им сумки.

— Что дальше? — спросил он, поравнявшись с Джени. Он открыл защитную крышку панели управления и набрал код.

— Я не ела ничего с тех пор, как приземлилась, а это было часов десять назад. Отведите меня куда-нибудь, где можно поесть.

— Поесть? — Стив просиял. — Ну, это мы запросто. На втором классный кафетерий, там все шишки обедают. — Двери лифта закрылись, и Стив удивленно хлопнул ресницами. — Что здесь, черт возьми, со светом?

Глава 7

Ни-Ро, ваше правительство пойдет на предложенные условия?

Тсеша спокойно восседал на своей низенькой лавочке, ощущая на себе вопросительные взгляды других присутствующих и откровенно неприязненный взгляд говорившего. Человеческие глаза. Прошло столько времени, пора бы уже привыкнуть к ним. Но в них так много белого, словно заглядываешь в глаза смерти.

Тсеша приложил к груди левую руку и медленно кивнул.

— С условиями полностью согласны, мистер Риджуэй, можете не сомневаться. — Он говорил грудным урчащим голосом и, как сам ощущал, совершенно без акцента. Тсеша гордился своим английским. — Олигарха беспокоит лишь проблема безопасности. Он опасается, как бы снова не повторился сбой.

Риджуэй, раздражаясь, покачал головой. Его раздражение было очевидно не только людям.

— Ни-Ро, — сказал он, — на этот раз даю вам слово, что подобного не произойдет.

Тсеша сохранил полную невозмутимость, но сидевшие за столом заерзали на своих стульях. Кто-то глубоко вздохнул. Тсеша открыто посмотрел на Риджуэя через овальный деревянный стол, но налившееся кровью лицо человека представляло собой малоприятное зрелище. Этот всегда легко краснел.

— Да, мистер Риджуэй. Но в прошлом году вы тоже давали слово. Месяц назад ваш офис дал слово от вашего имени.

Вы своим словом ручались, что тщательно проверите эту компанию, и не сделали этого. Какова же цена вашему слову, мистер Риджуэй, спросил бы я вас?

Все присутствующие единодушно вздохнули в ответ, и тогда заговорил человек, сидевший во главе стола, вице-премьер Лэнгли.

— В защиту Дюриана хочу отметить, что компания «Стаффель Миттейланген» застала нас врасплох, Ни-Ро. Она намеренно откладывала регистрацию, дожидаясь конца финансового года. Многие, начиная новое дело, так поступают, чтобы получить налоговое преимущество. «Стаффель Миттейланген» сделала это в надежде, что в потоке заявок мониторинговая комиссия, которую возглавлял Дюриан, не заметит, что Гизела Детмерс-Ньюман является одним из основных акционеров фирмы.

Тсеша открыто посмотрел в глаза исполняющего обязанности. Темный Лэнгли, темнее ночи. Если бы он принадлежал к народу идомени, то его глаза казались бы двумя бездонными черными колодцами. Он сидел прямо и неподвижно, и его сиденье было несколько выше скамейки Тсеши, как и у всех людей. Такое расположение стульев, собранность и внимание присутствующих должны были означать уважение к инопланетному гостю. Но здесь, в этой комнате, Тсеша не чувствовал ни дружеской доброжелательности, ни признания как достойного врага. Что же он чувствовал? Страх? Определенно. Неприятие? Пожалуй. Им не нравится мое присутствие. Тем хуже для них. Он здесь, и здесь он останется.