Женщина может все. Байки психологинь - Ольга Маховская

Но перемена произошла и в Гоше! Как будто по закону сообщающихся сосудов, теперь он стал сереть, замыкаться, уходить куда-то из дому и выпивать. На вопросы внимательной супруги же отвечал, что устал и что Надьку все-таки жалко.

ХI

Недоброе учуяла Вера, заметив однажды, как Гоша поцеловал Надю, когда та пришла с работы. Кроме того, ей самой пришлось признать то, что их супружеская жизнь скомкалась, стала формальной, нерадостной. И весь смур, которым веяло от этой смертельной истории, подлой гадюкой переполз в их супружескую кровать.

А еще через неделю неутешительных наблюдений и открытий Вера снова пришла ко мне.

XII

По ее черному и исхудавшему лицу можно было подумать, что с Надей совсем плохо.

Помню, что первую минуту я сидела и тупо пыталась переварить новости. Потом собралась с духом и сказала по-простому:

– Ты, что, сдурела?!

Психологи, чтобы обозначить и довести до сознания визитера масштаб проблемы, могут иногда ругаться матом, орать не своим голосом, топать ногами и присвистывать. Конечно, это как-то невежливо, но уж очень действенно. Можно годами любезно вялить человека на кушетке, как любил это делать доктор Фрейд, а можно за пять секунд добиться такой ясности сознания, о которой человек даже не подозревает. В отличие, впрочем, от простого обывательского гнева, метод «шоковой терапии» основан на артистической имитации специалиста. Ругаются от души обычно родные или родственники. Старые друзья тоже могут погавкаться. Психолог же, как боксер, входит в близкий контакт и наносит сильный удар по лбу, чтобы тут же уйти в укрытие и спокойно вложить в освежившийся мозг пациента пару-тройку правил, с которыми его забыли познакомить в детстве.

Я ходила по комнате туда-сюда, яростно взывая к разуму Веры.

– По сути, вы сами подложили под мужа свою собственную сестру, то есть молодую и уже уговоренную девушку. Вы сами вдохновили его на подвиги, заверив, что он один (один в целом мире!) может спасти жизнь молодой женщины, воззвав к его мужскому благородству. Вы лишили его всех путей к отступлению, сделав заложником этой теперь уж точно сомнительной истории.

– Я виновата. Но Надя жива!

– О да, Надя жива. Судя по всему, она не очень-то собирается умирать, и пора ей, наконец, еще раз сходить к доктору. Может, там все не так уж плохо?

– Болезнь может вернуться в любой момент.

– Вернулся бы рассудок! Послушайте, – я опять двинулась по заваленному каким-то хламом чужому кабинету, где мне пришлось принимать посетителей на этот раз, – сегодня уже ваша семья трещит по швам. Я просто уверена, что Гоша привязался к Наде, и теперь ему так хорошо, что хоть в петлю лезь.

– Но он бы мне сказал.

– Это раньше он все рассказал бы вам, а теперь-то ему ближе другая женщина, и он с нею делится своими переживаниями. Гоша – нормальный, хороший муж, и ему никак не улыбается спать с двумя и радоваться. У нас же не Восток. У нас все-таки люди привыкли к эмоциональной близости, интимности. А такие отношения – редкость. Кроме того, такие отношения невозможно установить с двумя конкурирующими организациями.

Вера посмотрела на меня вопросительно.

– Ну-ка, давайте сядем и поговорим толком о ваших отношениях с сестрой.

Села я, впрочем, сама, повинуясь своей собственной команде. Сейчас Вера уж точно никуда от меня не денется. Сейчас она так расширит свой кругозор, как никогда прежде. Когда мы на грани потери самого близкого человека, максимально обостряются мозги и появляется шанс уяснить, чего же мы хотим на самом деле... Но эмоциональная напряженность так нарастает, что справиться самому со всеми свалившимися на голову несчастьями практически невозможно. Правда бывает слишком страшной, чтобы пережить ее в одиночку.

– Согласитесь, что долгие годы вы были матерью для вашей младшей сестры.

– А разве могло быть по-другому?

– Действительно.

– Родители все время на работе. Надя болела. В садик ее отдавать было бессмысленно. Она тут же простужалась. В школе училась так, что все время приходилось помогать. Друзей своих у нее тоже не было. Ходила хвостиком за мной. Мне не жалко.

– И она привыкла жить за ваш счет.

– Ну почему за мой?

– Но ведь она и сейчас живет в вашей квартире! Она спит с вашим мужем! Дальше уже некуда. Вы, что, не понимаете: она по факту пользуется тем, что вы сами заработали, потратив свой талант, время, силы. Вы – шляпа!

– Как это шляпа? Ничего я не шляпа. Что это вы обзываетесь?

– Вам стало жалко денег, и вы отдали в прокат своего мужа!

– Ничего не в прокат. Я, что, за это деньги брала?

– Но по факту! По факту вы его продали.

– Но я же не могла сама это сделать!

– Послушайте, пока мы маленькие дети, мы нуждаемся в помощи. Но потом маленькие девочки и мальчики вырастают. Сейчас вы уже не две сестрички, а две взрослые женщины. У одной из вас случилась беда. Я уверена, Вера, что будь вы на месте Нади, вы не стали бы пугать своих родных, а сели бы на поезд и поехали бы в Москву. Там бы устроились на работу, чтобы оплатить докторов. Или приняли бы решение: надо завести роман в целях «медицинских соитий» – и быстро справились бы с этим сами. Ну вот почему, почему одни делают все сами, им хватает сил и на двоих, и на троих, а другие все время нуждаются в помощи?

– Потому что одни сильные, другие слабые. И сильные должны слабым помогать.

– А может, эти слабые просто привыкли к тому, что они слабые, и думают, что они нуждаются в помощи там, где они прекрасно справятся и сами?

– Если человек никогда не справлялся сам, то с какой такой стати он начнет справляться? – не сдавалась Вера.

– Так дайте ей шанс! Если она перед лицом смерти не мобилизуется, то тогда когда еще? Если Наде хватило духа перейти черту родственных табу, фактически решиться на кровосмешение, то она очень неслабая натура! Психологически сильные люди могут казаться физически слабыми.

– Что же теперь делать?

– Нужно бы объявить ей, что вы помогли всем, чем могли. Финита ля комедия. Но сейчас главным препятствием для разрыва этого союза может оказаться ваш муж.

– Этого не может быть.

– Боюсь, вам нужно приготовиться к удару. Он явно привязался к Наде и, возможно, подумывает о том, как с вами разойтись.

Вера стала бледной, как стена.

– Но если он действительно с вами, то это просто счастье. Вам придется отселить сестру или срочно отправить ее в Москву на дообследование. Насколько я понимаю, чувствует она себя неплохо и сил на дорогу ей хватит.

– Вы думаете?

– Уверена. А вам, дорогая моя, я бы советовала активизировать свою сексуальную жизнь. Будьте настолько активной, насколько вы это умеете. Чтобы ему голову снесло! Чтобы он забыл эту другую женщину как наваждение!

Вера печально заметила:

– Если он меня захочет...

– Вы ходили когда-нибудь перед ним голышом?

– Ну, так, чтобы специально...

– Ну, так походите. Напомните ему, что есть сочные, красивые женщины. У вас мощная сексуальная конституция. Таких мало. Яркие губы. Кровь с молоком. Грудь как у киноактрисы...

– Какой?

– Ноны Мордюковой в юности.

– Смеетесь?

– Завидую. Мне б такие данные, я бы сама в бой пошла, не задумываясь, – подбадривала я ее, как могла. – Вы странная девушка. Я вам дала самый простой рецепт решения проблемы – отправить сестру в Москву. Она могла, между прочим, и сама не поехать, но это уже ее дело. А вы такого нагородили, что за три года не расхлебаешь. Я и сейчас говорю, как в русской народной сказке: девушка, пойдете налево, потеряете семью. Может, сестру и спасете, но мужа точно потеряете. Пойдете направо, то есть отправите Надю в Москву, решите сразу несколько проблем. Шансы на выздоровление, между прочим, в случае поездки такие же, как и сейчас. Но так вы решите одну проблему, не наживая другой беды. А есть и прямой путь, который вам сейчас не под силу.

– Какой?

– Объявить Наде, что отныне вне зависимости от того, едет она в Москву или остается на произвол судьбы, она должна съехать с вашей квартиры. Пришло время начинать трудную самостоятельную жизнь. Так вы решите самую большую вашу проблему: говоря по-русски, отрежете ломоть, отделите сестру от себя. Ссадите ее со своей шеи. Да вы, впрочем, сказок не читали, я так думаю. И, о чем я говорю, не понимаете, – я пыталась задеть Веру за живое.

– Читала...

Вера ушла от меня притихшая и посуровевшая. Это точно был один из самых трудных дней в ее жизни.

XIII

К сожалению, я не ошиблась в своем прогнозе. Но реальность оказалась даже хуже.

Вера шла домой в твердой решимости отыграть мужа. По мере приближения к дому силы оставляли девушку, уверенность падала. Если Гоша теперь не с нею, тогда весь мир рушится. Все пропало. Ей нужно уходить самой. Ей, а не Наде.

Что происходило в их квартире в тот день, я не берусь передать в подробностях. Гоша, припертый к стенке своей законной еще женой, признался, что он запутался. Он и раньше любил Надю, но по-братски, а теперь это уже настоящая мужская любовь.