В финале Джон умрет - Дэвид Вонг

Я сел. Салливан посмотрел на меня.

— Мы слышали выстрелы. Ты убил его? Я видел его голову.

— Да, я все-таки попал в него, хотя целился в сердце.

— Отлично, — выдавила Джен, рыдая. Горький, невыразительный звук.

Джим повернулся костальным.

— Так, у нас новый заложник. Парни, мы выкарабкаемся, нужно только верить.

Я притворился, что ничего не слышал, и постарался сдержать волну тошноты.

— Ты не пострадала?

Джен покачала головой:

— Куда он нас везет? — спросила она.

— В Лас-Вегас.

Все уставились на меня.

— Нет, правда.

— Никто из нас не пострадал, — сказал Фред Чу. — Но ты должен понять, что здесь происходит. Парень, который напал на тебя, не человек, ясно? Внутри него сидят похитители тел или еще какая-то хрень.

— Да, я…

— Ты же видел, что стало с Шелби. Ямаец плюнул ей на руку кислотой, и мышцы с костями посыпались, словно они из воска.

Я почувствовал боль в паху и понял, что легко отделался.

— Джастин или твари внутри него — это зло, физическое воплощение зла, которое мог породить только сам дьявол, — сказал Джим.

— Да… кое в чем я с тобой согласен.

— Мы все, — продолжал Джим, — Фред, Джен и я — сели в круг и стали молиться. Даже Джона удалось привлечь. Правда, сначала мне пришлось пригрозить им, сказать, что я их изобью, но они присоединились ко мне по доброй воле. Мы молились о том, чтобы кто-нибудь защитил нас от злого существа, которое сидит за рулем. А затем — словно ответ на наши молитвы — появился ты. Ты сражался с тварью, ты не покорился ей. Именно ты станешь голосом, который ответит на вопрос, который я задаю Господу с тех самых пор, как все это началось: «Как нам убить эту тварь?»

— Нет, Джим, это неправильный вопрос. Вопрос в другом: можно ли вообще ее убить?

Я представил себе карту, бешеное существо, которое пытается процарапать в ней дыру, и понял, что у карты совершенно не тот масштаб: для этой твари, чем бы она ни была, Лас-Вегас, планета Земля, человечество — все это так же незначительно, как для нас — красная точка на карте. Я представил себе синий глаз во тьме, вспомнил его проницательный взгляд.

Это тоже неправильный вопрос, верно? Наверное, Джастина можно убить. А может, и нет. А может, это вообще ни хрена не значит.

Я взглянул на Джона.

Уж если кто и должен говорить, так это он. Ведь он всю жизнь ждал чего-то подобного — момента, когда сможет доказать, что Вселенная так же безумна, как ему казалось с самого начала. Мне был нужен Джон — живой и смелый. Я хотел, чтобы он был Джоном.

Я повернулся к нему.

— Очнись.

Никакого эффекта. Я оглянулся на Молли, а затем легонько пнул Джона.

— Очнись. Очнись, кретин.

Это тоже не помогло. Я почувствовал, что все на меня смотрят, и подавил в себе желание дать Джону по морде.

— Эй, — кто-то тихо окликнул меня.

Я оглянулся, увидел заплаканные глаза Дженнифер Лопес, полные сострадания, я почувствовал, как внутри что-то дрогнуло. Хотя, возможно, это просто оторвалось одно из моих травмированных яичек.

— Успокойся, ладно? Так ты ему не поможешь.

Молли лениво огляделась, затем подбежала к застывшему телу Джона. Я отошел. Псина уткнулась в него носом. Мой друг попытался ее погладить, но она отстранилась.

По телу Джона пробежала судорога, словно к нему подключили электрический ток. Все происходило так быстро, что мы едва замечали, как меняется его поза.

Внезапно Джон оказался на ногах. Сбитый с толку, он посмотрел на руки так, словно совсем не ожидал их увидеть, поднял взгляд и, наконец, заметил нас.

— Мне приснился очень яркий сон о том, что я — собака, — сказал он.

Джон не сразу понял, что происходит. Он знал, что мы едем в грузовике, полном коробок из-под пива, что в водителя вселилось какое-то зло из другого мира. Моему другу было сложно привыкнуть к тому, что он находится только в одной конкретной точке пространства — внутри своего тела.

— Голова раскалывается. — Джон похлопал по карманам. — Сигареты у кого-нибудь есть?

Сигарет не оказалось. Джон сел на коробку и посмотрел на меня.

— Давай начнем с начала. Сколько людей ты видишь?

— Что?

— Ответь на вопрос, сделай одолжение.

— Я его понимаю, — сказал Джим. — Эти твари заставляют тебя видеть то, что нужно им. Джон хочет убедиться в том, что мы все можем доверять своим глазам. Верно?

Я обошел грузовой отсек, по очереди указывая на жителей города Неназванный, жизнь которых зависела от нас с Джоном. Их было четверо — пятеро, если посчитать груди Дженнифер отдельно. Мне вдруг страшно захотелось сделать именно так. Проклятый тестостерон.

Джон кивнул и, похоже, слегка успокоился.

— Хорошо. Да, Джим верно сказал — я просто хотел убедиться в том, что не… ну, не вообразил себе все это, что ли.

Дейв, ты понимаешь, о чем я? Помнишь того копа в полицейском участке — который на самом деле не существовал? Меня там не было, но я все равно его помню. Типичный, стандартный полицейский, актер массовки.

Джим снова кивнул, и я спросил себя, сколько же ему пришлось пережить за последнее время.

— Мы выросли на Голливуде, — сказал Джим. — Наш мозг видит мир через фильтр, созданный комиксами и боевиками, которые крутят по каналу «Синемакс». Вот почему дети приходят в школу с оружием под пальто. Дьявол умеет нами управлять.

Похоже, Джим хватался за любую возможность поговорить о сатане — причем так, чтобы никто не мог поспорить с ним с позиций рационализма. Впрочем, в данном контексте дьяволы и ангелы не вызывали особых возражений, так что Джим собирался выжать из этого момента все, что возможно.

— Если человек проснулся посреди ночи и увидел что-то странное, то это всегда что-то из фильма: пришельцы с огромными глазами или призрак старой дамы, — заговорил Джон. — А в данном случае видения каким-то образом превращаются в реальность. По крайней мере для вас.

Какое-то время мы ехали молча, задумавшись о том, что же скрывается за обоями в цветочек, которыми мы заклеиваем неизвестный нам мир, все то, что разум — или душа — не позволяет нам увидеть, чтобы мы не потеряли рассудок или просто не наделали в штаны.

Молчание нарушил Фред.

— Я вам так скажу: а пошли они все к черту.

— В прошлом семестре у меня был курс кинематографии, — заметила Дженнифер. — Почти все фильмы на французском, и в них в основном целовались в кафе или в квартирах над кафе. Ателевизора у меня нет. Может, это вам пригодится.

Я закрыл глаза и вздохнул. Хоть бы Джим помолился о том, чтобы мы все не отвлекались.

— Ну ладно, — сказал я. — Давайте пока об этом забудем, ведь сейчас мы имеем дело не с призраками или вампирами. Монстр в кабине не менее реален, чем любой из нас…

Реален, словно удар в пах!

— …и он действительно может нас убить. А вы понимаете, что он хочет с нами сделать?

— Отрезать от нас лучшие куски и сшить себе костюм из человеческой кожи, — пошутил Фред.

— Ё-мое! В этом костюме он будет выглядеть роскошно! — воскликнул Джон.

Я снова вздохнул и потер руками лоб. Возникла серьезная опасность того, что сейчас Джон заговорит о своем члене — а на эту тему мой друг мог рассуждать в течение нескольких часов, если не дней. Поэтому я решил ликвидировать проблему в зародыше.

— Не-е-ет, ничего подобного, — сказал я. — Помните историю про троянского коня? Несколько солдат залезают в огромную статую коня, приезжают во вражеский лагерь, а ночью вылезают и открывают ворота для своей армии. Так вот, наркотик, на котором сидел этот ямаец, впустил что-то в этот мир. Ямаец превратился в троянского коня. Из него вышли эти белые летающие червяки. Сейчас они сидят в Джастине, и теперь уже он хочет впустить их дружков.

Все умолкли. Я оглядел коробки, и в моей голове потихоньку начал складываться план.

— Чувак, откуда ты это знаешь? — спросил Фред.

— Собрал картинку в голове, используя индуктивное умозаключение и обрывки информации, которую передал Джон, когда говорил со мной через собаку. Долго объяснять.

— Ясно, — ответил Фред, и мне показалось, что я нахожусь рядом с чемпионом мира по плаванию вниз по течению. — Но почему мы?

— Потому что мы избраны, — ответил Джим. — Мы приэмны, а все остальное не имеет значения.

Ну, Джим, может, мы действительно избраны — но вряд ли Богом. Разве только Бог — это черная жидкость в серебряном флаконе. Ох, а может это он и есть…

Я посмотрел в глаза Джиму, вспомнил слова его сестры о том, что к ним приходил ямаец. На вечеринке Джим разговаривал с Робертом.

Джим был там с самого начала.

И, черт меня побери, он что-то недоговаривает.

Может, это Джим, что называется, «поджег фитиль»? Такие, как он, те, кто сжимает Библию так крепко, что на обложке остаются следы ногтей, больше всех боятся своей темной стороны. Часто они борются с пороками потому, что хотят подраться — и при этом всегда перегибают палку.