В гостях у Рема или разведчик из будущего (СИ) - Птица Алексей

Тут он вдруг вспомнил о «Ночи длинных ножей», и ему сразу же резко поплохело: и он ведь штурмовик! И если он будет идти наверх по служебной лестнице, то, в лучшем случае, выживет, а в худшем, попадёт на нож эсэсовцам!!! Не очень хорошие перспективы, совсем не очень. Это со стороны СССР все они одним говном мазаны, что штурмовики, что эсэсманы, а внутри системы СА и НСДАП, всё совсем не однозначно, и пресловутая «Ночь длинных ножей» это покажет на деле.

Ведь Рёма и других просто тупо убили, без всяких разговоров. Арестовали и расстреляли, а кого даже арестовывать не стали, а просто дома расстреляли. Такие дела. А вот становиться эсэсовцем, как Штирлиц, он не хотел.

Мысли пошли на новый виток, вытаскивая из памяти самые разные факты, да и пиво уже закончилось, не успев толком опьянить. Сейчас бы закурить, но он не курил и поэтому вновь задумался.

А всё же это что получается⁈ Штурмовики Гитлера, а точнее Рёма, оказываются обычными наёмниками на службе определённой партии? Ведь все признаки этого налицо.

Некая организация, в данном случае НСДАП, набирает людей из всевозможных источников. В основном тех, кто не смог себя найти в этой жизни или имеющих боевой опыт, а часто и уголовный. Лучше, если это будут бузотёры или лица, не обременённые моралью и совестью. Главное, чтобы слушались и били тех, на кого укажут. За это им платят деньги из неясных источников.

Кто финансирует — неизвестно, зачем финансирует — неизвестно, какие настоящие цели этим достигает — неизвестно! Короче, уравнение с тремя неизвестными и имя ему — ЧВК. Так это тогда чисто наёмники, которые могут выступать под любым флагом и с любой целью, получается…

От этих мыслей опять страшно разболелась голова, пришлось вновь пить порошки на ночь. Да он уже от всех этих дум и протрезвел, не успев опьянеть, так что лекарства пошли легко. Перестав думать о всяком-разном, Вольфович заснул. Наутро он собрался, побрился, посмотрел на себя в зеркало и, ответив на приветствия некоторых жителей общаги, ушёл.

Сборный пункт располагался в его же районе, только в другой стороне и ближе к центру. Пешком можно дойти минут за двадцать — двадцать пять. Может, потому Меркель-Маричев и остановился в этой общаге, чтобы пешком ходить на службу, да и недорого, платил он за неё пять марок в месяц, но убого, конечно, убого…

Этим утром Шириновский чувствовал себя намного лучше и поэтому спокойно и в то же время быстро дошёл до базы берлинских штурмовиков к назначенному времени. База располагалась в здании казармы одной из расформированных кайзеровских частей и с успехом размещала в себе штурмовиков. С каждым годом их количество всё возрастало и возрастало, когда-то их станет больше, чем немецких солдат. Впрочем, эти вопросы Шириновского не волновали совсем.

— Фон Меркель? Рад тебя видеть! — увидел его начальник в звании гаупттруппфюрера. — Как себя чувствуешь? Смотрю, тебя повысили до обершарфюрера⁈ Молодец! Скоро и труппфюрером станешь! Ладно, вон твоё отделение стоит, иди к людям. Правда, их стало меньше. У Граувица закончился контракт, а Хамельдорфа убили вчера в разборках во дворе кирпичного завода. Теряем мы товарищей своих, теряем. Вот и тебя за малым не потеряли. Да, рад, что ты выжил. Хорошо, что наши немецкие врачи в состоянии поднять на ноги практически любого. Надеюсь, тебя лечил не еврей?

— Нет, герр гаупттруппфюрер! Меня лечил настоящий немец!

— Ну, я и не сомневался! Франц Губерт уже рассказал, что повстречал тебя вчера. Что ж, в твоём отделении, кроме тебя самого, осталось всего трое солдат, но ничего. Мы ещё наберём и людей, и сил. Зиг унд Хайль!

— Зиг унд Хайль! — проревел в ответ Шириновский, не дрогнув ни одним мускулом лица.

— Молодец! Сейчас начнётся построение, потом инструктаж, и дальше раздача заданий. На эту неделю ничего не запланировано, поэтому, скорее всего, все будут находиться на базе, если ничего не произойдёт. А если произойдёт, то мы всегда в деле. Деньги тебе все выплатили?

— Вроде все.

— Ага. После драки с коммунистами на первое мая сказали, что за каждую драку с коммунистами и социалистами будут премировать, так что без денег мы не останемся, но тебе уже и так досталось. Ничего, заживёт как на немецкой овчарке. Становись в строй.

— Есть! — по-военному ответил Шириновский и пошёл к своим людям.

Память Маричева услужливо подсказала, кто из них кто, а также весь послужной список каждого из троих. Ничего особенного, обычные демобилизованные солдаты, а один ещё и с уголовным прошлым. Впрочем, сидел он за мошенничество, а не за тяжкие преступления.

— Ну, что, как тут без меня?

— Нормально, — отозвался один из них. — Поучаствовали в паре драк, и пока всё.

— Ясно.

В это время подали сигнал на общее построение, и все штурмовики стали строиться на старом армейском плацу. Они, конечно, не жили по уставу, как военные, да и требований к их службе не предъявлялось, кроме решительности и умения драться, но немцы — это немцы. Орднунг прежде всего!

На построение прибыло всё начальство, и перед стоявшими в строю штурмовиками вышел командир гау «Берлин» округа «Ост», оберфюрер Вальтер Штеннес. Когда-то он был капитаном тайной полиции Берлина и руководителем спецподразделения, но в результате так называемого «дела Штеннеса» был уволен.

Его имя фигурировало в двух громких открытых судебных процессах в ноябре и декабре 1921 года, на которых он, уже отстранённый от должности, проходил как свидетель, и в ходе которых были вскрыты факты превышения полномочий и злоупотребления властью самим Штеннесом и его подчинёнными. Об этом мало кто знал, но фон Меркелю-Маричеву об этом рассказал его приятель, что служил под руководством Штеннеса.

Сейчас Шириновский с удивлением разглядывал крепкую фигуру оберфюрера, искренне удивляясь, тому, что видел своими глазами. Да и не он один удивлялся этому человеку.

Из архива НСДАП, реестр каталога 311/23–135, группа А, дело №58. Совершенно секретно.

(Оберфюрер Вальтер Штеннес, краткая справка:

'Оберфюрер Вальтер Франц Мария Штеннес. Родился в семье потомственного прусского офицера, закончил кадетскую школу, учился в Королевском прусском главном кадетском корпусе. Отказался сдавать экзамен на аттестат зрелости, из-за чего был переведён в обычное пехотное училище. В 1914 году получил звание лейтенанта и ушёл на фронт. Кавалер Железного креста первого и второго класса и Королевского рыцарского креста. Обладает незаурядной физической силой, владеет навыками рукопашного боя, а также всеми видами холодного и огнестрельного оружия.

В годы войны являлся командиром штурмовых подразделений и фронтовой разведки. Независим и деятелен. Выдержан, обладает незаурядным умом и волей к победе. Отличный организатор. Бесстрашен. «Unbequemer Untergebener» — неудобный подчинённый. Часто оспаривает приказы вышестоящего начальства. Монархист. Участвовал в подавлении революционных выступлений коммунистов. Является ярым приверженцем национал-социалистического движения. Радикален, не склонен к компромиссам. Опасен своей непредсказуемостью. Требует постоянного контроля и наблюдения. Рекомендовано исключить из рядов партии или ликвидировать в случае неповиновения, как непредсказуемый и неблагонадёжный элемент ').

В это время, Вальтер Штеннес вызвал к себе командиров отрядов и, стоя перед строем, долго и упорно им рассказывал свои мысли и задачи. Наконец, он отпустил их обратно к людям, а сам в сопровождении офицеров штаба подошёл к трибуне и кратко толкнул с неё речь:

— Volksgenossen! [Товарищи по нации!] Я рад видеть, что наши ряды по-прежнему сплочены и многочисленны! Каждый день у нас есть потери, но дух наш не сломить, и пусть все социалисты и коммунисты против нас, но наш дух сильнее, ведь мы штурмовики! Мы совесть немецкого народа, плоть от его плоти! Все здесь стоящие работают на благо Германии, защищая её народ! Мы все здесь для того, чтобы потребовать от правительства восстановить ту Германию, какой она была до позорного Версальского мира! Да, мы проиграли, но нас не сломить! Германия ещё подымется! Мы заставим всех, кто наложил на нас контрибуцию и обязал подписать позорный Версальский мир, горько пожалеть о содеянном. В единении сила, фольксгеноссен! Зиг унд Хайль!