Звезды на дисплеях - Владимир Подольский

Заработали двигатели висящего в пространстве "Охотника". В противоположные стороны ударили протонные пучки, судно дрогнуло, но осталось на месте.

— Маруся! Теперь ориентируй судно, чтобы кормовая струя попала на корпус бустера.

— Есть, капитан!

Судно повело, Немезида пропала с экранов, но сразу же появилась снова: включились кормовые видео датчики. Один из экранов показал в подробностях ледяную равнину, по которой двигался, приближаясь к корпусу бустера ледяной смерч, след протонного выхлопа. Секунда, и смерч утих: теперь большая часть протонов попадала на металл корпуса. Отбрасывая протоны и накапливая электроны "Охотник" получил бы большой отрицательный заряд. Но, это в отрытом космосе. Сейчас же он был включен в электрическую цепь, по которой пошёл немалый ток.

И сразу же из динамика донёсся голос Мориса:

— Базиль, температура корпуса начала подниматься: было — 170, а теперь уже только 165. Динамика: полградуса в секунду!

— Радиоактивность?

— В норме!

— Отлично, давайте прибавим пару! Морис, ты в русской бане не бывал?

— Нет, ни разу.

— Сейчас побываешь! Маруся, 5% мощности!

— Есть!

Чуть слышнее загудел двигатель, тросы, соединяющие "Охотника" и "Паганеля" раскалились до вишнёвого свечения.

Другой набор тросов, соединявших бустер и "Паганеля", и вовсе скрылись в облаках тумана. Когда туман рассеялся, оказалось, что они висят каждый в широкой траншее из испарившегося льда и тоже покраснели.

— Базиль, у меня динамика градус в секунду, сейчас — 10, скоро будет ноль! — доложил Морис.

— Отлично, готовься стартовать на маневровых.

— Принято, мастер!

Температура нижней части корпуса пленника превысила ноль градусов, с его верхней, более разогретой половины стали медленно соскальзывать ледяные глыбы.

— Включаю маневровые! — раздался доклад Мориса.

Из-под корпуса "Паганеля" ударили в разные стороны снопы белого тумана: Морис "завёл" двигатели ориентации.

— Есть подъём! — ликующе прохрипел он и судно, дрогнув и покосившись на нос, стало подниматься из ямы, всё в клубах беснующегося тумана.

В эфире зазвучали поздравления с борта "Академика Макарова".

— Маруся, гаси моторы! — скомандовал Кондратенко, но комп опередил его на секунду.

Двигатели замолчали.

— Отстрелить тросы!

Сработали крепления бустеров, и шесть тросов, извиваясь и складываясь на лету в кольца, отделились от корпуса "Охотника".

— Морис, не забудь тросы боцману "Макарова" отдать!

— Конечно, мастер...

— Больно нужно! — вмешался в диалог капитан "Макарова". — Они же чуть не расплавились, Для чего нам этот металлолом?

— Ещё кого-нибудь вытаскивать, кто в мороженое влипнет! — пошутил Кондратенко.

— Тогда ты и забирай! У тебя хорошо получается!

— Да мне и девать их некуда, если только вокруг корпуса обмотать.

— Правильно, обмотай! Зато придёшь на верфь, тебя первого обслужат, подумают, что ты треснул, а тросом обмотался, чтобы окончательно не развалиться!

Немудрящая шутка вызвала взрыв веселья на всех трёх судах.

— Пускай Морис обмотается для профилактики, ему нужнее! — добавила смеха реплика Василия.

Люди смеялись, и в этом веселье и безобидных подначках бесследно растворялось напряжение последних дней: одуряющий труд в тяжёлых вакуумниках, тяжесть ускорения. Отсмеявшись, Морис Бойон поблагодарил, наконец, "Базиля" за спасение его судна и, так ничего не поняв, добавил:

— Кстати, Базиль! Ваш французский великолепен. Я, как будто, на родине побывал! Вы не француз, случайно?

Тут уже пришла очередь смущаться капитану Кондратенко:

— Нет, Морис, я не француз, по-французски знаю только "шерше ля фам", просто у меня переводчик очень хороший. Приходи в гости, познакомлю!

— Непременно, ждите, через полчаса прибуду!

В ожидании визита, капитан отправил по дальней связи радиограмму с подробным докладом о предпринятых действиях и их результатах.

Скоро на борт заявилась делегация в составе чуть ли не всего экипажа "Паганеля" с благодарностями и бутылкой коньяка в скафандре у капитана. Её хватило, конечно, только пригубить каждому из спасателей, но величина "дозы" была не главное. Главное, было то, что и в космосе человек оставался человеком и готов был всегда, не рассуждая придти на помощь себе подобным.

Впрочем, Морис посулил всем "продолжение банкета", для чего достаточно было, по его словам, ступить на французскую землю.

Разговор зашёл, конечно, и о спасении "Паганеля".

— Я, конечно, знал о таком способе, но только чисто теоретически. То, что вы продемонстрировали, мастер, великолепно! — сказал разгорячённый ещё не прошедшим ликованием Морис.

Синхронный перевод его голоса звучал из динамиков. Маруся успевала переводить сразу нескольких французов на русский и русских на французский. Гвалт в кают-компании стоял неимоверный, но все набившиеся туда отлично друг друга понимали. Остальные, не поместившиеся, беседовали и приглашали друг друга в гости в коридоре. Там звучало своё "звуковое сопровождение".

Наконец, все визитные карточки и клочки бумаги с телефонами на Земле были розданы и гости потянулись в шлюзовую камеру к сваленным там, в кучу "прогулочным" скафандрам. Последним покинул коридор Морис. Уже облачившись в скафандр, он взял с "Базиля" торжественное обещание непременно посетить его в Париже, где обещал разнообразные "неземные" удовольствия. Или, напротив, выражал готовность прибыть к "мастеру" в любую точку Земли, по первому зову, вместе со всеми этими удовольствиями. Прощальный взмах руки и люк шлюза захлопнулся за улыбающимся французом.

— Капитан, поступил ответ от Иванченко. — информировала Маруся утирающего пот капитана.

В ожидании этого ответа он, уединившись в своей каюте, кормил сбежавшего от толкотни и многолюдья Маркиза. Тот не одобрял шумных тусовок и предпочитал скрыться от них в своём убежище...

— Давай, что там?

— Вывожу на дисплей.

В этом сообщении г. Иванченко благодарил экипаж "Охотника" за отлично выполненную работу, передавал приветы и благодарности от руководителей ЕКА и РАК и просил задержаться на Немезиде на срок до двух суток. Поскольку "Академик Макаров" готовится к немедленному отбытию, а "Паганель", лишённый средств дальней связи, отправляется на всякий случай вместе с ним, то руководство фирмы просит (читай: приказывает) капитану "Охотника-12" эвакуировать с поверхности кометы результаты проводившихся экспедицией исследований.

Буровые установки работают в автоматическом режиме, и каждая периодически выдаёт на поверхность добытые керны. Функцией экипажа "Охотника" будет по истечении двух суток собрать вакуумные упаковки этих кернов и доставить на земную орбиту, где их заберут специалисты. Сами буровые можно оставить на Немезиде.

— Естественно! Куда я их погружу? — проворчал капитан.

— Ладно, Вася. Работа не сложная, — подбодрил озадаченного товарища Сергей, влетевший в капитанскую каюту и тоже прочитавший сообщение. — Деньги в исследования вложены, зачем их терять!

— Это понятно... всегда у нас так — кто везёт, на того и грузят!

В конце сообщения Иванченко приготовил "пряник", посулил экипажу премии за спасение аварийного "Паганеля" и благодарственные грамоты от ЕКА.

— Вот это другое дело! — повеселел капитан, — Хоть по сотне кредитов на брата дадут, и то — мясо!

— Думаю — больше! — оптимистично поддержал его Сергей.

Маруся, дай мне связь с экипажем!

— Готово, мастер!

— Ребята! — обратился к экипажу капитан, — руководство просит нас задержаться на этой ледышке на пару дней. Есть небольшая работа, честно говоря, не бей лежачего: прогуляться по поверхности и собрать кассеты с материалами. Кстати, за "Паганеля" нам причитается премия. Вопросы?

Вопросов не было.

— Поскольку мы шли к Земле с ускорением, то теперь, чтобы не выбиться из графика постановка на ремонт, нам всё равно нужно или притормозить и лететь дольше или тут погулять. Вдобавок, за это тоже заплатят. Я предпочитаю второе. А как вы?

Одобрительный гул по трансляции был ему ответом.

— Вот и хорошо. Все устали, поэтому сейчас объявляю отдых с дремотой. Остальное всё завтра.

Прозвучал вызов с "Академика Макарова", а следом за ним и с "Паганеля". Капитаны экспедиционных судов, уже информированные своим руководством, что "Охотник" остаётся, чтобы "подмести за ними", и оттого немного смущённые, сообщили о своём отбытии и попрощались. Сначала снялся россиянин, а через несколько минут за ним последовал и француз.

Очень скоро суда превратились на дисплее в маленькие узкие серпики, затем в две звёздочки, почти неразличимые на фоне привычного космоса, а затем и вовсе исчезли. Только великолепная, блистающая Земля, со своей блеклой на таком расстоянии Луной выделялись бриллиантами чистой воды на чёрном бархате неба, усыпанном алмазной крошкой звёзд. Конечно в стороне от точки, в которой пропали из видимости суда пострадавшей экспедиции. Но, согласно законам небесной механики, которые человек постиг и сразу же поставил себе на службу, им естественно, было суждено встретиться.