Любовное наваждение - Бет Хендерсон

— Придется запомнить, что с тобой опасно садиться играть в слова, — пошутил Дуг. — А этот ваш мистер Ингрэм, судя по всему, был человеком с характером, — сказал он, обернувшись к Беа и Уолтеру.

— Это еще мягко говоря, — кивнула головой Беатрис.

Джэн набралась наконец духу задать тетушке вопрос:

— И что же вы будете делать дальше, тетя Беатрис? Вы ведь заботились о дяде Саймоне все эти годы. Он наверняка оставил вам деньги. Вы можете путешествовать или…

Беа подняла брови.

— А почему ты считаешь, что Саймон оставил свое состояние мне? — холодно произнесла она.

Да уж, визит тетушки оказался еще хуже, чем могла представить себе Джэнел.

— Ну… потому, что вы ухаживали за ним, — пробормотала она.

— Я получала за это жалованье, — сухо сообщила Беатрис.

Уолтер похлопал ее по руке.

— Не надо преуменьшать своих заслуг, моя дорогая, — сказал он. — Саймон ведь не забыл вас в своем завещании.

Джэн молча наблюдала за тем, как потеплели глаза тетушки, когда она перевела взгляд на адвоката.

— Вы правы, Уолтер. Он был очень щедр. И, думаю, вы прекрасно справитесь с размещением этой суммы.

«Ага, тетя Беа, — подумала про себя Джэн. — Так, значит, и тебе не чуждо ничто человеческое».

— Эти деньги помогут мне обеспечить свою старость, — произнесла Беа.

«И еще — получить наконец предложение руки и сердца от старины Уолтера».

— Но мы проделали такой путь, Джэнел, для того, чтобы поговорить о твоем, а не о моем будущем.

Джэнел, сжимавшая полную кружку, вздрогнула от неожиданности и чуть не пролила кофе.

— О моем? — Джэн приготовилась услышать самые ужасные новости. А чего еще можно было ожидать от тетушки Беа?

— Почти все члены семьи уже знают последнюю волю Саймона Ингрэма, — пояснил Уолтер.

— Эти стервятники накинулись на нас, когда тело покойного еще не успело остыть, — с негодованием произнесла Беатрис.

— Мы должны предупредить тебя, Джэнел, что это не слишком им понравилось, — сказал адвокат.

Что именно не понравилось остальным родственникам? То, что она не пришла на оглашение завещания?

— Саймон терпеть их не мог, — продолжал Уолтер. — Но ему нравилось, как все они перед ним пляшут, и он не лишал их иллюзии, что им перепадет по крохе от жирного пирога. И только когда он понял, что дни его сочтены, он написал свое последнее завещание.

— А твой отец, как всегда, не снизошел до того, чтобы прийти на оглашение завещания, — проворчала Беатрис.

— Саймон оставил вашему отцу и Беатрис по одной восьмой своего состояния, — сообщил Уолтер, улыбнувшись Беа.

Что ж, новости оказались не такими уж плохими.

— Мама говорила мне, — сказала Джэнел. — Теперь отец сможет купить новую машину, которая давно ему нравилась.

— И даже не одну, — все это, казалось, забавляло Уолтера. — Общая сумма составляет около четверти миллиона.

— Ого! — удивленно воскликнула Джэнел.

— Да, вашему отцу достался неплохой кусочек, — сказал Уолтер. — Но это ничто по сравнению с тем, что Саймон оставил вам, моя дорогая.

Дядя Саймон оставил что-то ей лично? Джэн была почти уверена, что знает, о чем идет речь.

— Только не говорите мне, — скривившись сказала она, — что он оставил мне эту чертову доску для игры в слова в память о том нашем сражении.

Лицо адвоката расплылось в улыбке:

— Он действительно оставил ее вам, Джэнел. Как напоминание о той самой игре. Но, кроме этого, вам досталась основная часть его состояния. Так что вы теперь очень богатая девушка, моя дорогая.

Прошло около часа, но Джэнел все еще не могла оправиться от пережитого потрясения.

— Я просто не верю во все это, — прошептала она, наверное, в сотый раз с того момента, когда Беатрис Ингрэм и адвокат наконец уехали.

Что касается Дуга, то он ни на секунду не сомневался в услышанном. Уолтер подробно перечислил все, что перешло теперь во владение Джэнел. «Конечно, обиженные члены семьи наверняка устроят скандал, — сказал он, — но оспорить завещание невозможно». Уж кто-кто, а Саймон всегда умел позлить своих родственников. Он много лет заставлял их плясать вокруг себя, намекая на то, что не забудет их в своем завещании. Но единственные члены семьи, которых старик любил по-настоящему, это те, кто решился ему противостоять, отказались быть его марионетками.

Беатрис он платил жалованье. И хотя она пыталась иногда намекнуть ему, что неплохо бы вспомнить в завещании о ее брате и его семье, Беа никогда и ничего не просила для себя лично. И Саймон вознаградил ее за это.

Отец Джэнел всегда смеялся над попытками сестры заставить его примириться со своенравным стариком. Они поссорились еще давно, когда Саймон пытался беспардонно вмешаться в жизнь племянника. Саймон предложил ему тогда деньги, чтобы он женился на выбранной стариком девушке. Отец Джэн отказался, женился на той, которую любил, стал со временем вполне преуспевающим бизнесменом средней руки и больше не общался со своим дядей. И, каким-то странным образом, независимое поведение племянника нравилось Саймону. Он оставил упрямцу одну восьмую своего состояния, специально указав в завещании, что на этот раз не ставит никаких дополнительных условий получения денег.

Но самое большое впечатление произвела на старика сама Джэнел. Она не только унаследовала упрямство отца, но своей твердостью немного напоминала Саймону его самого. Он никогда не забывал, как она победила, воспользовавшись его собственным оружием. Это доказало Саймону, что именно она должна быть его основной наследницей.

Уолтер объяснил это все Джэнел, сославшись на многочисленные разговоры с Саймоном. Еще он рассказал, что Саймон специально велел пригласить доктора, когда составлял свое последнее завещание, чтобы тот подтвердил, что старик пребывает в здравом уме и твердой памяти. Так что обиженные родственники при всем желании не могут опротестовать это завещание в суде, несмотря на то, что логическое обоснование его последней воли вполне может показаться кому-нибудь странным. Впрочем, людей, хорошо знавших Саймона, это нисколько не удивило. Саймон был очень скандальным человеком, но ему всю жизнь сопутствовал успех в бизнесе. И способность делать деньги не изменила ему до самой смерти.

Если Джэнел захочет, она может никогда больше не работать. Деньги можно вложить так, что они на много лет обеспечат ей солидный доход.

Дуг считал, что Саймон Ингрэм жестоко ошибся, решив, что Джэнел унаследовала от него твердость характера. Возможно, она сумела, разозлившись, повернуть против Саймона его же оружие, но Джэнел была не из тех женщин, которые способны распоряжаться огромным состоянием. Или даже вложить его с пользой. По крайней мере таким образом, который одобрил бы сам Саймон Ингрэм. У Джэнел было одно качество, совершенно чуждое Саймону, — у нее было доброе сердце. И именно этим она больше всего нравилась Дугу. И он знал, что есть дело, в котором Джэнел очень хотела бы помочь своим друзьям.